Читать книгу Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Калёный серп и молот боевитой братии - Алекс Динго - Страница 9

Подул весенний, сильный, холодный ветер 1930 года. На однотонном небе воцарилась некая туманность. Кружили редкие, большие снежинки. Ветви деревьев гнулись, сдерживая натиск разгулявшейся стихии. В подворотне живо прошмыгнул бродячий, пронырливый пёс Валька.

В большой аудитории Московского университета за кафедрой стоял солидный капитан – профессор военного собаководства Павел Деревянко. На его округлом лице сидели большие лунообразные очки. Глаза при этом увеличивались в четверо, словно как у хамелеона. Он, слегка улыбнувшись, посмотрел на слушателей кафедры. Светлая шевелюра с задранной чёлкой, выразительные глаза, утолщённый нос, небольшие губы, – оратор обладал особой привлекательностью. Китель на нём сидел отменно, прямо сшит по нему. Золоченые пуговки аж блестели.

– Итак, товарищи. Я думаю, на сегодня курс закончен. Теперь. Я готов выслушать ваши предложения. Что является очень важным инструментом. Скажем так… В решении стратегически важных вопросов, – заявил профессор, взирая на аудиторию.

– Я хочу сказать, – сказал молодой человек по фамилии Шошин, поднявшись со скамьи.

Высокий, но худенький горожанин смотрел прямо. В его поведении виднелась стойкая решимость. Очки придавали ему вид полного ботаника. Мятый, вельветовый пиджак немного перекосился.

– Да. Пожалуйста… Слушаем вас, – сказал лектор – капитан военного собаководства.

– Да. Слушатель курсов Шошин. Согласно решению о применении собак в военных целях, принятым Реввоенсоветом СССР в 1924 году. Я считаю, что можно и нужно использовать собак против вражеских танков.

В аудитории зашумела публика. Посыпались недовольные возгласы. Становилось всё жарче.

– Тише товарищи… Мы вас услышали товарищ Шошин, – сказал капитан Деревянко.

– Я считаю, что нужно обязательно внести этот вопрос на рассмотрение военной кафедры.

– Да. Но хотелось бы услышать более ясное, практическое обоснование, – сказал лектор.

– Да. И обоснование есть, – решительно сказал человек в синем костюме Нидц.

Со скамьи поднялся худощавый человек. Его короткие волосы отдавали сединой. Он держал в руках какие – то бумаги – записи.

– Пожалуйста. Назовитесь… Кто вы? – сказал капитан Деревянко.

– Командир взвода 7-го полка связи Нитц. Действительно. Я также считаю, что собаки могут внести значительный вклад в борьбу с танками и бронетехникой.

– Хорошо… Продолжайте…

– Надо подготовить специальных таких собак. Их нужно хорошо дрессировать в специальных школах. И первое – собаку необходимо научить, не бояться танков. Потом. Провести испытания. На практике это будет выглядеть примерно так. На собаку укрепляется взрывное устройство. Инструктор выпускает её в поле зрения танка. Пёс бежит. А потом заползает под танк. И все срабатывает взрыватель. Мина взрывается. Танк останавливается и горит.

Слушатели в аудитории зашумели. Послышался легкий свист. Кто – то вскочил со своего места.

– Собаку под танк, – ухмыльнулся двужильный Антон, взирая в тетрадь.

– Бедная собака, – сказала миловидная девушка Варя, держась рукой за длинную косу.

– Это не реально, – заявил тучный человек похожий на бочку – лейтенант Семён.

– А может и реально. Нужно их учить, – тихо добавила румяная студентка Таня.

– Это реально. Это возможно. Самое главное дрессировать собаку. И она это сделает. Собака побежит на рев танка. Нужно собаке внушить это. Приучить её не бояться техники, – решительно сказал человек по фамилии Нитц.

– Вздор, – возразила статная женщина – слушатель курсов Марина Павлова, смяв в руке клочок бумаги.

– Ну. Тише… Тише прошу вас. Спасибо вам. За четкое обоснованное решение. Так или иначе, это версия имеет место быть. Но всегда должно быть определённое «но», – сказал капитан военного собаководства Павел Деревянко.

Наступил 1935 год. По пасмурному небу торопливо тянулись бело – серые облака. Ветер несильно, порывисто поддувал. Веяло прохладой. По дороге, заметая, кружила белая снежная пыль.

К высоким металлическим воротам подъехал тёмный, легковой автомобиль. Двигатель ровно шумел. Из глушителя ритмично вырывался темно – серый дымок. Водитель Слава Леонов, нажав рукой на руль, просигналил. Его полноватое, бледное лицо казалось не выспавшимся. Карие глаза смотрели в зеркало заднего вида.

К вахтовому домику тут же подбежал солдат Тимур. За неширокими плечами постукивала винтовка. Он, придерживая рукой шапку – ушанку, слегка нахмурился. Лицо простодушное – светлые глаза, полные губы, вздёрнутый носик. Служивый раскрыл скрипучие ворота

Легковой автомобиль, взревев, тронулся с места. Колёса выдавили песчаную насыпку. Водитель Леонов, крепко держась за руль, уверенно нажал на педаль газа. «КИМ – 10» быстро поехал по территории Научно-исследовательского автобронетанкового полигона в Кубинке. Мелькали круглые фары.

На небе стремительно тянулись бело – серые облака. Ветер поддувал с порывами. Веяло прохладой. Голые деревья живо покачивали ветвями. По воздуху проносился легкий свист.

Легковой автомобиль остановился около автобронетанкового полигона. Водитель Леонов, выжав ручник, заглушил двигатель. Через призму дождевого стекла виднелись пустынные просторы. На полянках петляла изъезженная дорожка. По ней мчался легкий танк.

Из комфортабельного салона автомашины вышли сослуживцы – генерал Ермолай Цыганов и майор Олег Васильков. Виднелось приподнятое настроение. Важные персоны прошли на мостик. Грузный, приятной внешности генерал посмотрел куда – то вдаль. Майор – стройный, подтянутый человек прищурил небольшие, чёрные глаза. На подбородке виднелась родинка. Его длинный и немного витой нос выглядел забавно.

– Здравия желаю товарищи, – сказал полковник – руководитель автобронетанкового полигона Никита Тарасов.

– Здравия желаем, – добавил генерал Цыганов.

Высшие военные чины и солдаты – рабочие полигона пожали друг другу руки. Они улыбчиво переглянулись. Виднелось небольшое смущение со стороны персонала базы.

– Погода сегодня не лётная, – сказал майор Олег Васильков.

– Да. Но я думаю, нам не помешает. Всё – таки нам не летать сегодня, а здесь дела творить на земле, – улыбчиво ответил полковник Тарасов.

– Мне сказали про испытания. Звучит страшновато, – произнёс генерал Цыганов.

– Ничего страшного товарищ генерал не будет. Испытания пса Тузика прошли успешно. Мы вам покажем. А вот и Тузика ведут, – сказал полковник Тарасов.

Сержант Анатолий Кот, держа собаку Тузика за поводок, остановился на площадке. Он слегка погладил пса рукой. Жилистый мужичок широко улыбнулся. Морщинистое лицо показало все свои изъяны. Клыкастый малыш быстро завилял хвостом, при виде незнакомых людей. С виду худенький пёс, обладал обаянием. Вытянутая, усастая морда. Светлая шерсть слегка взъерошилась. В круглых глазах жило удивление. Тузик широко расставил высокие, когтистые лапы. Вильнул чуток облезлым хвостом. На спине висел мешок – боевой заряд.

– Вот товарищи пёс Тузик. Познакомитесь, – сказал полковник Никита Тарасов.

– Да. Милый пёс. Самого, кажется, добродушного выбрали, – добавил майор Олег Васильков.

– У нас тут не забалуешь. Правда, Тузик, – сказал полковник Никита Тарасов.

Пёс Тузик, виляя хвостом, уставился на лица незнакомых людей. Чуток поворотил носом. Интерес нарастал. Клыкастый боец выкатил из слюнявой пасти язык. Нюх обострился.

– Что это на нём такое? Взрывчатка? – спросил генерал Ермолай Цыганов.

– Совершенно верно. На собаке закреплено взрывное устройство – 5 килограммов тротила. Можно, конечно, и больше. Ну, это не главное сейчас. Дальше. Это игольчатый детонатор. Как только собака залезет под танк игла опуститься. Так. А непосредственно перед применением снимаем предохранитель и выпускаем собаку навстречу вражескому танку. Мина взрывается под относительно тонким днищем танка.

– А собака бежит и залезет под танк, – удивленно вторил генерал Цыганов.

– Залезет. Мы сейчас вам покажем, товарищ генерал. Это вырабатывается путём долгих тренировок, – уверенно сказал полковник Никита Тарасов.

– Да. Бедный Тузик, – тихо произнёс майор Васильков.

– Давайте запускайте танк. Запускайте… Мы готовы, – крикнул полковник Тарасов.

По пасмурному небу неторопливо тянулись бело – серые облака. Ветер подул сильно, порывисто. Веяло прохладой. По воздуху живо понеслись редкие, большие снежинки. Вдали от одного дерева к другому живо полетело вороньё. Они скрылись из видимости.

Солдаты – танкисты, тут же открыв люк, заскочили в танк БА – 10. Двигатель взревел. Потянулась тёмная копоть из трубы. Бронетанковая машина, лихо развернувшись, на средней скорости поехала по полигону Кубенки. Стальные гусеницы, впиваясь в глину, выворачивали землю. Рев слегка приглушился. В кабине танка слегка пахло керосином.

– Сейчас нас Тузик порвёт, – улыбчиво сказал машинист – механик танка Рим Быков.

Коренастый тридцативосьмилетний человек, взирая в рулевое оконце, выжал рычаг. На запястье руки виднелась небольшая наколка. Белела чудная улыбка.

– Да уж, – ухмыльнулся оружейник Анатолий Солонин.

Молодой восемнадцатилетний парень, сидя на кожаном сидении, прищурился. Он вырос в детдоме. Отличался невероятным умением точно стрелять из пушки.

На небе появился тусклый солнечный свет. Ветер сильно, порывисто подул. Проносился легкий свист. Повеяло прохладой. В округе виднелись бескрайние поля и равнины, перелески и туманные дали. Казалось, им нет ни конца, ни края.

Полковник Никита Тарасов, взирая в большой бинокль, слегка прищурился. Он, стоя на мостике, махнул рукой.

– Давай. Пускай собаку. Тузика пускай, – скомандовал он.

Солдат Владимир Заманский, стоя на полигоне, представлял собой высокого мерина. Лицо как у Белоснежки. Он, спустив собаку с поводка, замахал руками.

– Тузик. Танк впереди. Взять… Беги, – громко скомандовал молоденький рядовой.

Клыкастый боец всполошился. Его вольный взор устремился вперёд. Грудь выкатилась. Шерсть местами взъерошилась.

– Ууууааавввв, – звонко гавкнул питомец, направив свой смешной лик в сторону танка.

Пёс Тузик стремглав побежал по полигону, сверкая пятками. Виднелась легкая ярость. Словно его поманили чем – то. Ушастый герой, виляя хвостом, быстро приближался к двигающемуся танку.

Полковник Никита Тарасов, взирая в бинокль, слегка прищурился. Ветер сильно обдувал полноватое лицо. Генерал Цыганов, наблюдая за зрелищем, ухмыльнулся. Виднелось удивление в глазах.

– Смотрите… Молодец Тузик. Всё. Сейчас нырнёт, – сказал он.

Пёс Тузик, вильнув хвостом, ловко заскочил под танк. Прижался к земле, как будто чего – то ожидая. Заметно фыркнул. Бронемашина, чуточку взревев, остановилась. Из кабины на бронь вылез механик.

– Уууааввв, – игриво гавкнул пёс.

– Всё. Танк взорван, – сурово сказал полковник Тарасов.

– Получается… Танк взрывается. Собака погибает, – добавил майор Васильков.

– Да. К сожалению. Да.

– Да. Впечатляет. Это что такая дрессировка? – спросил генерал Цыганов.

– Да. Собака держится впроголодь. Для достижения цели. Собак не кормят несколько дней и приучают её, что еду можно найти под танком. Так она теряет страх к ревущей бронемашине. А еду ей дают из нижнего люка танка в тренировочном процессе.

– Да уж. Строгая дрессировка. Но это заметно работает, – задумчиво сказал генерал Цыганов.

– Всё получилось. А вон и Тузик бежит, – навеселе произнёс полковник Тарасов.

– Ладно. Олег. Подготовь документы. О подготовке и принятию собак-истребителей танков на вооружение. Кафедра, я думаю, нас поддержит. Но это строго секретно. И применять нужно только при особой необходимости.

– Есть, – сказал майор Васильков.

Пёс Тузик, виляя хвостом, подбежал к хозяину – проводнику Владимиру Заманскому. Повёл мокрым носом. Малыш притёрся к ногам любимца. Вкусил угощение в виде сухариков.

Военные чины, покинув мостик, подошли ближе к герою всего действия. Приподнятое настроение их не покидало. Все взирали на смешную мордашку Тузика.

– Вот смотрите. Деревянный штырь упал. Принял горизонтальное положение. Детонатор взведён. А дальше взрыв мины, – сказал полковник Никита Тарасов.

– Да. Собак только жалко. Получается. Они же герои. Только этого не знают и не поймут, – добавил генерал Ермолай Цыганов.

– Да. Но мы их никогда не забудем. Их геройские подвиги восславим в веках. Это честь, – заявил полковник Тарасов.

– Да, – тихо произнёс генерал Цыганов.

Пёс Тузик, виляя хвостом, смотрел на чопорные, отзывчивые лица незнакомцев. Он чуть смущался по виду. Повёл мокрым носом. Клыкастый боец, проглотив кусочек сухарика, облизнулся. Он выкатил из слюнявой пасти язык.

– Молодец Тузик. Заманский накорми собаку, – сказал полковник Никита Тарасов.

– Есть. Пойдём Тузик, – сказал проводник.

Сильно повеяло осенним холодом 1941 года. По серому небу тянулись бело – сине – тёмные облака. Ветер дул с порывами. Знатно гнулись ветви деревьев. По воздуху летели жёлтые листочки, ещё вчера крепко сидевшие на своих местах. А в большой луже отражалось безропотная, туманная мгла.

По дороге быстро ехал автомобиль – полуторка. В кабине за рулём сидел сержант Аркадий Осмоловский. Худощавый парень зажимал полными губами самокрутку. Дымил как паровоз. Маленькие, зеленоватые глаза словно сияли. На гражданке двадцати пятилетний парень работал трактористом в поле. Пахал пашню. После армии женился в родной деревне. Марфа – первая красавица на селе с длинной полутораметровой косой родила ему сына. Но парень об этом ещё не знал. Он, нажав на педаль тормоза, сбавил газ. Автомобиль заехал на территорию подмосковного посёлка Ново-Гиреево.

На металлических воротах висела вывеска с надписью: «Центральная школа младших специалистов служебного собаководства».

Автомобиль – полуторка остановился. Из кабины тут же выскочил командующий 30-й армией генерал-лейтенант Дмитрий Лелюшенко. Подтянутый, выбритый, со стильной стрижкой невысокий человек сделал несколько шагов. Большие выразительные глаза с детской искрой, прямой нос с изгибом, полные алого рассвета губы, – лик получался душевный. Его кирзовые сапоги блестели.

– Здравия желаю, – сказал Дмитрий Лелюшенко.

– Здравия желаю, товарищ генерал – лейтенант, – произнёс инструктор собаководства – лейтенант Мекин.

– Собаки готовы.

– Да. Собаки и проводники.

– Сколько всего.

– Двадцать товарищ генерал – лейтенант, – сказал проводник.

– Хорошо. Сейчас машина ещё подъедет. Танки уже сегодня пойдут. Разведка доложила. Так что грузимся, – произнёс генерал – лейтенант Лелюшенко.

– Есть. Давай в машину мужики, – бойко скомандовал лейтенант Асур Мекин.

По пасмурному небу неторопливо тянулись бело – серые облака. Ветер заметно поддувал, клоня высокую сухую траву. Сильно веяло прохладой. С ветви дерева сорвался сухой, промозглый листочек. Он, кувыркаясь, словно акробат в цирке полетел куда – то сам не зная куда.

На площадке оживились клыкастые бойцы. Они рычали, ворчали, фыркали. Столпились у грузовика. Чутко принюхивались друг к другу. Виднелось волнение.

– Уууааавввуавуавуав, – заголосил пёс Бобик.

– Ууууааауууу, – взвыл Шарик.

– Ввввооооууу, – заголосил питомец Чарли, быстро махая хвостом.

– Ууууууу, – взвыл пёс Аяск.

– Вввоууовоувоууу, – загавкал клыкастый боец Джус.

Проводник Асур Мекин, взирая на собак, задумался. «Вот ребятки клыкастые. Ваш сегодня выход. Дадите жару фашистам. А сами… Нет… Они вас попомнят… А мы не забудем… Хоть и велено, что кличек не давать… Бронебойщикам… А они есть. Бобик, Чарли, Шарик. Вы в моём сердце навсегда…». Человек сильно нахмурился. Видно, что переживал.

– Прощайте братцы. Я вас никогда не забуду, – тихо произнёс Мекин, уныло печально взирая на клыкастых бойцов – диверсантов.

Проводники – инструкторы, перекурив, живо залезали в кузов полуторки. Все грузились и люди, и клыкастые бойцы. Псы резвились, неуёмно переглядываясь. Быстро дышали. Вели себя спокойно. Но кто – то рвался в сторону, пытаясь вырваться из гущи.

Час пробил. Все загрузились. Закрыли створки кузова. Лай, рёв не утихал. Рядовой Николай Сиротинин, оправив за плечами винтовку, постучал рукой по кабине.

В кузове царила суматоха. Псы взволнованно переглядывались. Кто – то крутился, чуя что – то неладное. Инструкторы успокаивали своих подопечных. Широкоплечий, двужильный проводник Владимир Лилицкий тяжело вздохнул. Глаза отдавали блеском, словно стеклянные. Он тут же погладил пса Бобика по голове.

– Ничего ушастик. Держись. Вы ещё вернётесь. Вы непобедимые, – прошептал он, взирая на верных собак.

Автомобиль – полуторка неспешно поехал по грунтовой дороге. Колёса заметно прожались. Из трубы потянулся тёмный дымок. Водитель, выкрутив руль, нажал на педаль газа. Глянул в зеркала. Ловко закурил папиросу. Табачный дым плавно растянулся в кабине.

По краям дорожки пустоши. За ними перелески. Ветер усиливаясь, чуть гудел. Автомашина задвигалась чуть быстрее, выехав с территории подмосковного посёлка Ново-Гиреево.

Пасмурное небо под Москвой 1941 года заметно посерело. Осенний ветер порывисто задул. Веяло прохладой. Вдали рисовались лесные опушки. Зелёные ели стояли стеной. На широких полях гуляла пустынность, да ветерок, разыгравшийся не на шутку.

Солдаты, сидя в окопах, курили махорку, а кто – то папиросы. Эпичный товарищ с кулаками размером с гирю, держал во рту трубку, как истинный путешественник Колумб. Он расслабленно смотрел на небо. И как будто находился где – то в другом месте. Наверное, на большом корабле, который дрейфовал в открытом море. А рядом с ним стоял взведённый в боевую готовность пулемёт «максим». Проводники тихо сидели, держа своих собак за ошейники. Клыкастые бойцы тоже поутихли. Кто – то из них соблюдал спокойствие, а кто – то немного вертелся. Волнение донимало.

– Эх, Шарик. Или как там тебя ещё звали… Ты уже герой, – произнёс проводник Пётр, поправив на хребте собаки взрывное устройство.

Ушастый боец повёл мокрым носом. Он слегка фыркнул, потянувшись к хозяину. В глазах виднелась грустинка.

– Танки товарищ политрук, – звонко сказал рядовой Сергей Пускепов.

Рослый политрук Геннадий Ченцов, приподнявшись, внимательно посмотрел в бинокль. Он нахмурился. Приятное лицо отдавало багряным цветом. Немного побледнело. Узкие глаза прятали смущение. Но в нём виднелась стойкость, решимость во всём. Его плащ намок.

Клыкастый боец Чарли, взглянув на солдат, повёл мокрым носом. Казалось, уже рвался вперёд.

– Уууууааауууу, – взвыл он.

– Точно. Вижу несколько. Прямо сюда идут сволочи. Приготовить собак к атаке. Посмотрим, что вы на это скажете. Уроды…

– Товарищ политрук. Товарищ генерал – лейтенант Дмитрий Лелюшенко на связи, – громко сказал связист Станислав Боклан.

– Понял. Иду, – ответил политрук.

Политрук – комиссар, забежав в землянку, взял в руки телефонную трубку. Он слегка нахмурился, о чём – то задумавшись. Обтёр влагу с лица.

– Товарищ генерал – лейтенант танки идут прямо на нас. Около десяти штук насчитал.

– Понял тебя политрук. Держитесь там. Будьте на связи, – сказал генерал – лейтенант Дмитрий Лелюшенко.

– Есть, – сказал политрук.

Геннадий, положив трубку на стол, быстро выбежал из землянки. Он, выглянув из окопа, посмотрел на танки. Вся жизнь пролетела перед глазами. «Один, два, три, четыре… Ползут гады… Ничего… Сейчас мы Вам врежем…». Политрук оглянулся. Солдаты на взводе. Клыкастые бойцы уже наготове. Кто – то ворчит. Сердце сжимается, взирая на пушистый бойцов. Но отступать нельзя. Приказ есть приказ.

– Уже близко. Первую собаку запускайте, – махнув рукой, отдал команду политрук.

Проводник Сеня Лесной, приподняв, отпустил пса Шарика. Бурый кобель взвыл, дёргая задними лапами. Морду вытянул, устремляя отчаянный взор на вражеский танк. Не дрогнул малыш.

– Давай Шарик. Бей гадов. Я тебя не забуду, – произнёс инструктор, прослезившись.

Шарик, освободившись из – под опеки, быстро побежал по слегка заснеженному полю. Только пятки засверкали. Поджал слегка треугольные уши. Вытянулся в прыжке во всю длину. Шерсть, обдуваясь ветром, взъерошилась. Из пасти показался язык.

– Ууууаааууууауа, – взвыл кобель.

Советские солдаты, сидя в окопах, замерли. Они с содроганием сердца смотрели на собаку. Рядовой Лукашенко крепко в руках сжал приклад пулемёта «Дегтярева». Задёргался левый глаз. «Давай малыш. Вреж – ка им по самые помидоры. А мы добавим…».

«Бронебойщик» Шарик, быстро пробежав по полю несколько сотен метров, нырнул под вражеский танк T-IV. Взведённый боевой механизм сработал. Тут же раздался гулкий звук от сильного взрыва. Танк, заметно дёрнувшись, остановился. Днище пробило насквозь. Потянулась вверх копчёная глыба дыма. Вспыхнул огонь в кабине. Немецкие танкисты погибли мигом. У механика Ринга разорвало внутренние органы. Он быстро скончался. Ещё двоих из экипажа пронзило осколками. Спина радиста Стефана превратилась в решето. Светло-русый связист принял неестественную позу.

Пёс Шарик геройски погиб на месте. Его плоть разорвало на части. Кровью окропился снег.

– Ну, вот и всё Шарик. Я не забуду тебя, – тихо произнёс проводник «бронебойщика».

Сеня Лесной слегка округлил глаза. Ему вдруг показалось, что душа собаки запарила в воздухе. «Не может быть… Мне кажется… Нет…». Он, прижавшись к стенке окопа, закрыл глаза.

Политрук Геннадий Ченцов, глянув в бинокль, осмелел. Вновь махнул рукой, давая приказ к бою.

– Давайте. Пускай вторую собаку, – громко скомандовал он.

Проводник Александр Новосёлов родом из небольшой деревни. Ему хорошо известно, что такое хозяйский пёс. Он выпустил из рук клыкастого бойца Чарли. Малыш, хрипя, уже вовсю рвался в бой. Только пусти. Задние лапы выпрямились. Оттуда вылетел снег.

– Ууууаааввв, – звонко гавкнул дюжий кобель.

Пёс Чарли, направив невозмутимый взор на немецкий танк – PzKpfw VI, быстро побежал по заснеженному полю. Шерсть взъерошилась. Он, виляя хвостом, стремительно приближался к танку. Механик заметил резвую цель. Затрещали пулемёты. В поле покосило несколько сухих растений – липучек. Пуль дорожкой вонзались в стылую землю. А пёс, чуть пригибаясь, всё бежал. Из ноздрей вылетел пар. Язык висел на нижней челюсти.

– Уууаааууууу…

– Давай Чарли. Вмажь ему. Суке… По самое не хочу, – тихо произнёс проводник собаки.

– Уууаааввв, – гавкнул пёс.

«Бронебойщик» Чарли, избежав встречи с пулями, нырнул под двигающийся, немецкий танк. Заряд сработал. Прогремел сильный взрыв. Днище жутко пробило. Танк заметно тряхнуло. Он, покосившись, остановился. Показалось синее пламя. Вверх потянулась тёмная копоть. Бронемашина сильно задымилась. Механик Альтер моментально погиб от ударной волны. Из пробитого черепа хлынула кровь. Пита и Клюза сильно изуродовало. Их неживые тела охватило огнём. Из пробитого основания танка потекла кровь тонкой струйкой.

Пёс Чарли погиб на месте. Он исчез навсегда в тёмной дымке. Заснеженную землю сильно забрызгало останками плоти и кровью.

Политрук, взирая в бинокль, слегка нахмурился. Он крепко сжал большой кулак. «Вот так вот… Ещё сунетесь… Ещё получите. Уроды. Молодцы бронебойщики…».

– Поворачивают. Танки поворачивают товарищ политрук, – произнёс солдат Артур Мохов.

– Ууууррраааа. Молодец Чарли.

– Дддаааа. Шарик мы тебя не забудем, – громко закричал лейтенант Никита Бойко.

– Вечная слава четвероногим бойцам Красной Армии. Ууууррраааа, – стоя в окопе, закричал рядовой Мохов.

Политрук Геннадий Ченцов, внимательно взглянув в бинокль, слегка улыбнулся. Он тут же нахмурился. «Это манёвр… Они снова идут… Вот же мало им… Ладно гады…».

– Давайте братцы. Пускай ещё одну собаку. Скорее, – приказал политрук.

Проводник Федул Смоляков нахмурился, печально взглянув на смешную морду питомца. Пятидесятилетний уроженец Киева не мог так просто проститься со своим любимцем. Крепко обнял на прощание. Он, убрав руку от ошейника, отпустил пса. «Бронебойщик» захрипел, изнывая желанием вступить в бой. Стремительно побежал, сверкая пятками. Выкатил язык из пасти.

– Беги Аяск. Беги и убей этот танк поганый. Вперёд Аяск, – отдал команду проводник.

Аяск ещё быстрее побежал по застылой земле широкого, русского поля. Трава косилась. Ветер трепал шерсть. Он чуть пригибался. Клыкастый боец, глотая воздух, вытянулся во всю длину. Прыжок большой. Ещё один. Он зоркий взгляд положил на вражескую бронемашину.

– Ууууааавввв, – яро взвыл кобель.

Солдаты, наблюдая за псом, замерли. Дыхание, казалось, приостановилось. Всё внимание только на «бронебойщике».

– Ууууурррраааа. Вперёд Аяск. Мы будем всегда тебя помнить.

– Задай ему Аяск…

Политрук Геннадий Ченцов не отпускал бинокль от глаз. Они уже слезились. Он слегка нахмурился, держа непоколебимый взор на собаке.

Немецкий танк – Panzer-IV приостановился. Заработали гулко пулемёты. По полянке потянулась струна из пуль. Полетели на землю срезанные сухие растения – липучки и дидюля.

Пёс Аяск, немного петлял. Чуть зажался, вильнув хвостом. Он, не сбавляя скорости, стремительно приближался к танку. Заметно обслюнявился. Немного захрипел, глотая холодный воздух.

– Сволочи. Из пулемёта бьют по собаке. Давай Аяск. Ты быстрее пулемёта…

– Да… Аяск… Задай ему трёпа…

Немецкий танк чуть на месте развернулся. Бронемашина, набрав небольшие скоростные обороты, попятилась назад. Казалось, экипаж запаниковал.

«Бронебойщик» Аяск, вильнув пушистым хвостом, живо заполз под немецкий танк. Сработал детонатор на взрывчатке. Прогремел сильный взрыв. Танк тряхнуло. Глыба дыма вылетела из пробитого днища. Всполохнул огонь. Бронемашина, задымившись, сильно покорёжилась. Даже гусеница отлетела. Основание пробило насквозь. Экипаж раскидало в кабине. Всё залилось кровью. Штурмана Лота растерзало на части. Ноги вывернуло зигзагом. Механик Вебер в неестественной позе уткнулся в рычаги. Его разрешечённая лютыми осколками спина загорелась. Из пробитого танка потекла струя теплой крови.

Пёс Аяск тут же погиб на месте. Клыкастый боец исчез в дыму. Внутренности разлетелись в разные стороны. Его кровью залило заснеженную землю.

Вражеские танки попятились назад. Они живо скрылись за многочисленными валунами и пригорками.

Советские солдаты принялись стрелять из ружей в воздух. Решили обняться. Проводник Антон Соловей заплакал от счастья. Он крепко обнял пса Вулкана. «Бронебойщик» тут же облизал его смазливое личико.

– Поджали хвосты сволочи поганые.

– Уезжают фашисты…

– Молодец Аяск. Ты будешь жить в наших сердцах.

– Аяск. Да… Ууурррааа. Аяск. Шарик. Чарли. Мы вас не забудем… Вы всегда с нами… Уууурррааа. Шарик. Ууурррааа.

На небе появился тусклый солнечный свет. Ветер сильно задувал. Веяло прохладой. В воздухе слышался легкий свист.

Политрук Геннадий Ченцов, отдав честь погибшим «бронебойщикам», быстро забежал в землянку. Он взял в руки телефонную трубку.

– Товарищ генерал – лейтенант атака немцев остановлена. Подбили три танка. Сработали собаки – «Бронебойщики». Остальные танки отошли на свои позиции.

– Хорошо. Подготовить к награде проводников. А четвероногих «бронебойщиков» – героев мы никогда не забудем. Записать клички собак в военные хроники. Понятно, что их им не дают. Но они же есть. Я знаю. Никто не должен быть забытым.

P. S.

Собаки-истребители танков (официальное советское название) были приняты на вооружение в 1935 году.

Противотанковая собака – специально дрессированная собака с укреплённым на ней зарядом взрывчатого вещества. Собака забиралась под танк, срабатывал датчик цели (деревянный штырь длиной около 20 см) и заряд взрывался непосредственно под днищем танка. Собаки применялись Красной армией во время Великой Отечественной войны против танков вермахта. Однако нет документов, подтверждающих эту версию.

Во второй половине 1941 года под руководством доктора физико-математических наук Н. М. Рейнова для оснащения противотанковых собак были разработаны взрыватели новой конструкции.

Собаки представляли проблему для немцев, поскольку танковый пулемёт располагался достаточно высоко и с трудом попадал в быстро перемещающуюся у поверхности земли собаку. Немецкое командование обязало каждого солдата пристреливать любую собаку, появляющуюся в поле зрения. Охотиться на собак предписывалось даже лётчикам истребителей люфтваффе – с самолётов.

Со временем солдаты вермахта стали применять против собак установленные на танках огнемёты, это оказалось достаточно эффективной мерой противодействия, однако некоторых собак остановить всё равно не удавалось.

Так или иначе, к 1942 году использование противотанковых собак было сильно затруднено, большое их число выходило из-под контроля, стремилось вернуться обратно в расположение советских войск, и подвергало их опасности. Через некоторое время противотанковые собаки перестали использоваться.

Собаки – «истребители танков» взрывали немецкие танки в битве под Москвой, на Курской дуге, под Сталинградом, под Черниговом, на Ленинградском фронте.