Читать книгу Октябрь и Апрель - Алекс Хикари - Страница 4

Отец рассказывал, что через пять лет после того, как открыли илириум, кто-то в высших эшелонах власти понял, чего теперь стоят произведения искусства. Одна беда – бум электронных устройств набирал обороты, и невозможно было взять под контроль всё культурное наследие. Как поступил таинственный некто? Объявил все гаджеты вне закона.

Как рассказывал отец – Тэм на тот момент уже родился и даже учился скрывать чувства – власти использовали все возможные инструменты давления, чтобы электронные книги, mp3-плееры и похожие устройства не просто сдали в утиль, а сдали добровольно. Вроде даже существовал легальный способ, как это сделать, и все знали о его существовании – вроде разработал его какой-то учёный. Правда, отец говорил, что обычно на такое требуется десятки лет, а здесь всё произошло быстро – и снова благодаря илириуму. С помощью препарата на его основе показывали фокус: над работающим плеером распыляли бесцветный порошок, и тот окутывал пластиковую коробочку призрачным синим сиянием. Неведомое воздействие признали вредным для здоровья и призвали уничтожать опасную технику или сдавать государству. Был создан специальный отряд для конфискации незаконных устройств.

Буквально за три года человечество отказалось от электронной музыки, фильмов, книг. Под запрет попали даже музыкальные кристаллы, только-только появившиеся и уже начинавшие входить в моду. Безопасными объявили только те носители, которые можно подержать в руках – диски, бумажные издания, виниловые пластинки. А те, разумеется, моментально стали дефицитом – в те времена, когда можно хранить целую библиотеку в устройстве размером с ладонь, понадобятся ли тебе бумажные книги?

Но в этом месте, кажется, время остановилось. Тэм с благоговейным ужасом оглядывал полки, до отказа забитые техникой. Электронные книги, планшеты для рисования, маленькие переносные компьютеры – кажется, их называли нетбуками… Тэму, имевшему дело только с персональными компьютерами и смартфонами, такое богатство казалось неземным. Он присмотрелся было к графическому планшету, о каком давно мечтал, но какого среди конфиската не попадалось; но, едва протянув руку, вспомнил о своей клятве.

Тэм чувствовал, как разгорается любопытство остальных. Одного слова Евы было достаточно, чтобы дети притихли и не лезли с расспросами, но это не мешало им следить за каждым его движением. Это походило на плотину с течью – казалось, одно неверное движение, и волна чужих чувств прорвёт преграду и захлестнёт его с головой.

– Но это же всё запрещено, – еле слышно сказал Тэм. – Там, откуда я пришёл…

– А откуда ты пришёл? – послышался тонкий девчачий голос.

Послышался возбуждённый шёпот. Ева шикнула. Снова воцарилась тишина.

– Хочешь сказать, ты жил среди обычных людей? – шёпотом спросила Ева.

Тэм обернулся к ней. Девчонка смотрела в пол, теребила в пальцах браслет, сплетённый из разноцветных ленточек. От неё исходило едва ощутимое волнение – похоже, она умела скрывать свои чувства. И всё равно её ощущения невольно передавались и ему.

– Да, – Тэм кивнул. Он не понимал, почему Ева шепчет, и потому говорил в полный голос. – Мой отец работает с конфискатом, вот и…

Слова оборвались, так и не позволив окончить мысль. Тэм судорожно вздохнул. Кто знает, работает ли его отец до сих пор там? Жив ли он? Если бы с ним всё было в порядке, разве он допустил бы, чтобы Тэм попал сюда?

Ева оглянулась на остальных детей. Тэм почувствовал её недовольство, но ему было всё равно. Тоска, печаль, безысходность – всё прорастало изнутри и грозило захлестнуть с головой.

– Они подслушивают, – еле слышно сказала Ева и посмотрела на Тэма. – Пожалуйста, ни слова о том, что происходит в большом мире. Нам не нужны проблемы.

– Да мне плевать на ваши проблемы, – неожиданно для себя громко сказал Тэм. – Я потерял всё, что имел. Дом, отца, девушку… Думаешь, ваши проблемы сравнимы с моими?

Ева нахмурилась.

– Нет, но…

– Мне надо побыть одному, – бросил Тэм. Развернулся и зашагал к выходу, стараясь не смотреть в сторону сбившихся в кучу детей. Краем глаза он заметил, что Ева поторопилась за ним.

– Стой! Двери закрывают…

– Плевать.

Шаги стихли. Тишина была невыносимой, и в ней слышалось только шуршание подошв Тэма. Он вышел в белый коридор, направился к выходу… и натолкнулся на запертую дверь.

– Я же сказала, они всё закрывают, – буркнула Ева из-за плеча.

Из комнаты послышались шаги, еле слышные голоса. Тэм оглянулся, мрачно посмотрел в камеру, подмигивающую красной лампочкой. В ритме её пульса в мыслях вспыхнула идея.

– Выпустите меня, – он помахал рукой объективу кулаком. – Или я разнесу тут всё к чертям…

Дверь открылась с еле слышным шорохом. Тэм состроил недовольное лицо, кивнул камере и вышел в коридор. Новый шорох подсказал, что Ева, скорее всего, за ним не последует.

Он с трудом отыскал свою комнату. Переступил через порог, оглянулся, убедился, что в коридоре никого. Машинально посмотрел на свою кровать. Поверх зелёного шерстяного одеяла белел испещрённый чёрными строками листок бумаги. Любопытство взяло верх, и Тэм взял его в руки.

Это была газета. Огромный заголовок на первой странице гласил: «Убийство Олега Демидова: обстоятельства до сих пор не выяснены». Тэм охнул и всмотрелся в текст. Руки дрожали, бумага плясала перед глазами, и сосредоточиться было трудно.

«Как стало известно, вчера в 14:55 члена оперативной группы по конфискации незаконных электронных устройств Олега Демидова нашли мёртвым на пустыре на расстоянии двухсот метров от его дома. На теле обнаружено пять огнестрельных ранений. По словам представителя следствия, на данный момент выдвинуто несколько версий произошедшего. Не исключается возможность заказного убийства. Кроме того, выяснилось, что в комнате сына Демидова хранится большое количество предметов искусства, не соответствующих материальному положению семьи. В частности, найдено несколько виниловых пластинок американских исполнителей и проигрыватель для них.

Кроме этого, анонимный источник рассказал о возможной связи Демидова с запрещённой организацией «Пятилепестковая сирень». Будет ли возбуждено расследование…»

Тэм сжал проклятый листок в руках. Его трясло так, что казалось, что он вот-вот упадёт и затихнет раз и навсегда. Нет, такого просто не может быть. Его отец не мог просто так сдаться, он ведь…

Не понимая, что делает, Тэм опустился на колени перед кроватью. Дрожащими руками попытался положить смятый листок на одеяло, но он покатился и упал на пол.

Ну вот. Даже с такой ерундой не смог справиться…

Вот цена твоей ошибки, Тэм, с горечью думал он. Тысяча дней, как же… Почти шестнадцать лет! Прятаться, стараться изо всех сил, самоконтролем и внешним бесчувствием удерживать счастье в кулаке, и всё ради чего? Чтобы однажды сорваться и всё испортить…

Вот цена твоей ошибки, Тэм, твердил он себе. Вот цена твоего желания быть любимым. Цена твоего рисунка. Цена поцелуя, которого не должно было случиться. Целая жизнь в обмен на мелочи. Даже не твоя жизнь – жизнь отца, который был за тебя в ответе. За которого ты сам должен был быть в ответе. Потому что поклялся, что ради матери научит его вновь любить. Чтобы он вспомнил, что это такое, каково ему было тогда, с ней…

И после всего этого не было сил плакать. Может быть, отец так научил – ни одной слезинки, как бы больно ни было. Может быть, сил не осталось, кто знает. Тэм знал одно – ни к девчонкам, ни к мольберту, краскам и карандашам он больше никогда не подойдёт. Если вообще появится такой шанс – кто знает, что теперь будет, в этом интернате.

Послышался стук каблучков, когда он стих – еле слышный стук в дверь. Тэм не стал оглядываться. Он придвинулся к кровати, сложил руки перед собой и опустил на них голову. Может быть, незваный гость поймёт, что ему плохо, и уйдёт…

– Я не ошибусь, если скажу, что ты видел эту газету? – раздался в тишине комнаты голос Маргариты Сергеевны.

Тэм не счёл нужным отвечать.

– Артём, я понимаю, тебе нелегко, – продолжила она. – Если нужно, у нас есть штатный психолог, он поможет справиться с твоим горем.

– Не надо, – буркнул Тэм. Его голос звучал глухо. – Я сам.

– Хорошо, – женщина пару мгновений помолчала. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и готова сделать тебе поблажку. На процедуры тебя не зову, но медосмотр пройти придётся.

– Завтра, – попросил Тэм. – Пожалуйста, дайте мне побыть одному.

Снова воцарилось молчание. Тэму было плевать, пусть даже она не согласиться – сегодня ему не хватит сил, чтобы выйти из этой комнаты.

– Завтра? – спросила Маргарита Сергеевна. – Обещаешь?

– Обещаю, – буркнул Тэм. – Прошу вас, уйдите.

– Хорошо. Пожалуйста, веди себя хорошо. Мне бы не хотелось вести тебя к психологу против твоей воли.

– Это не понадобится.

– Вот и прекрасно.

Дверь закрылась с тихим механическим жужжанием. Послышался стук каблучков.

Тэм приподнялся, с силой ударил кулаком в подушку. Ещё раз. Ещё. Конечно, она была не виновата в том, что случилось, но ему надо было куда-то деть всю свою боль. Сколько ударов подушка стерпела, прежде чем он выдохся, сложно было сказать.

Тэм поднялся на ноги. Не раздеваясь, растянулся на кровати и бездумно уставился в потолок. На идеально белой поверхности играл тусклый солнечный зайчик, состоявший из четырёх световых квадратов по форме окна. Иногда по ним проскальзывали невесомые тени, и в то же время слышался тихий шум и шелест – на улице было прохладно, дул сильный ветер.

Тэм не сразу понял, что творится что-то странное. Он ещё долго смотрел в потолок, нахмурившись, пытаясь понять, что его смущает. И наконец догадался. Солнечного зайчика не может быть в мире, окутанном облаками последние пару десятков лет.

Он подскочил на постели и подлетел к окну. Резкими движениями отдёрнул прозрачные шуршащие занавески, распахнул ставни. Невероятно, но на миг ему показалось, что небо стало светлее. Или облака приняли голубоватый оттенок?

– Так сбежать не получится, учти, – послышался мрачный голос Евы.

Тэм дёрнулся от неожиданности и чуть не вывалился в окно.

– Могла бы постучать ради приличия, – буркнул он. Захлопнул ставни, оглянулся. Ева стояла на пороге, сложив руки на груди. – Мне показалось, здесь мужское крыло. Разве девчонкам…

– У меня свои правила, – отмахнулась Ева. Зашла в комнату, уселась на краешек кровати и посмотрела на Тэма. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Можно не сегодня? – он поморщился. – У меня выходной.

– Нет, сегодня, – отрезала Ева. – Пока ты не наговорил лишнего.

Удивление на миг перекрыло все мысли и чувства, и Тэм посмотрел на неё. Ева пару мгновений изучала его, отчего казалось, что она гораздо старше и умнее, чем кажется. Тэму стало не по себе, между ними будто повеяло холодом.

– Сядь, пожалуйста, – сказала Ева. – Как говорили когда-то давно, в ногах правды нет.

Это не звучало как приказ или требование, но Тэм машинально сел на другой конец кровати. Руки коснулись кусачего шерстяного одеяла, и оно кололось даже сквозь джинсы. Как он не заметил этого ночью? Да здесь же невозможно спать!

– Наверное, тебе стоит кое-что узнать, – протянула Ева. – Я появилась здесь самая первая, за год до того, как начали подселять остальных. Так иногда случаются, люди оказываются на обочине системы, и я стала одной из них. Обо мне заботилась одна приятная женщина, и когда её не стало, я поклялась себе, что буду заботиться о тех, кто приедет сюда.

Тэм нахмурился.

– Спасибо за справку о твоей жизни, я её не просил, – буркнул он.

– Дай договорить, – Ева резко опустила руки, и Тэму на миг показалось, что она хочет его ударить. Он невольно отодвинулся и упёрся спиной в стену. – Все, кто сюда попадает, больше отсюда не выберется. После того, как мы повзрослеем, нас отправят дальше, на фабрику. С этим ничего не поделать, поэтому не вздумай рассказывать о том, что творится в большом мире.

– На фабрику?

– Да, – кивнула Ева. – Я не знаю, что это такое. Маргарита Сергеевна… – она произнесла это имя так, будто оно было мерзким на вкус, и сморщилась. – Она говорила, что это как трудоустройство после школы. Нам предложат поработать год там, после чего мы сами выбираем, куда идти дальше.

– Ясно, за комфорт и уход надо платить, – прокомментировал Тэм и поднялся на ноги. – Всё это прекрасно, но я не понимаю, почему должен молчать.

– Сядь, – велела Ева. Тэм с вызовом посмотрел на неё, и она не стала возражать. – Я же говорила, что поклялась себе, что буду заботиться об этих детях. Так вот, это тоже забота – не забивать им голову сказками о том, как хорошо за стенами интерната. Они всё равно не смогут там жить.

– А там и не хорошо, – оборвал её Тэм. – Там хуже некуда.

– Хуже, чем здесь, быть не может, – возразила Ева.

– Думаешь? – Тэм сжал кулаки. – Тут тебя хотя бы любят. Я видел, как они ловили каждое твоё слово, как слушались тебя. А у меня такого никогда не было!

Ева опустила взгляд. Достала из кармана джинсов браслет из цветных ленточек, принялась перебирать тонкими пальчиками.

– Тебе только кажется, что это лучше, – еле слышно сказала она. – На самом деле…

Тэма уже было не остановить. Вся боль, гнев, горечь утраты и стыд за свою ошибку – всё выплеснулось наружу и нашло своей единственной целью эту девчонку с браслетом в руках, вообразившую себя королевой этого места.

– Что «на самом деле»? – выдохнул он. – Много ли ты знаешь, сидя в этом уютном гнёздышке на куче запрещённой техники? Да ты даже не знаешь, что такое фабрика! А там люди гибнут…

– Не знаю, – Ева вскочила на ноги, отбросила браслет на пол. – Но я знаю, что оттуда не возвращаются! Тэм, очнись, это путь в никуда! Не отравляй его тем, кто об этом не знает!

Она застыла, бледная, напуганная своими словами. Тэму не было её жаль, ни капли. Сама себе что-то вообразила, сама себя объявила главной, ни с кем не считается…

– Ну тогда живи в своём гнёздышке, – буркнул он, – а меня оставь в покое.

– Много чести тебя трогать, – сказала Ева дрожащим голосом.

Она пару мгновений смотрела на него, словно не верила своим глазам, затем развернулась и пулей вылетела из комнаты.

– Корону не потеряй! – крикнул Тэм вдогонку.

Он шагнул к двери, на всякий случай выглянул в коридор – никого. Машинально посмотрел в объектив камеры под потолком. Та равнодушно подмигивала красной лампочкой, никак не выдавая, что думают об этой милой стычке те, кто сидит по ту сторону экрана.

Тэм выдохнул, вернулся в свою комнату. Послышался механический жужжащий звук – дверь закрылась. Тэм снова растянулся на кровати, на этот раз уставившись в стену. В голове роились тысячи мыслей, сотни вариантов, как можно было поговорить с этой девчонкой по-другому. Но уже поздно, момент ушёл…

Прекрасно. Нажил себе врага в первый же день. Что-то подсказывало ему, что на этом дело не закончится.

Взгляд задержался на чём-то ярком на полу. Тэм приподнялся на постели, присмотрелся повнимательнее и застонал. Браслет, сплетённый из цветных ленточек. Это утро не могло закончиться хуже…