Читать книгу Наступление - Александр Афанасьев, Александр Николаевич Афанасьев, А. Н. Афанасьев - Страница 9

Когда ты слышишь, что летит снаряд – хочется одного – исчезнуть. Раствориться, слиться с землей, пропасть. Нарастающий свист рвет душу, и когда наконец происходит долгожданный разрыв– ты вздыхаешь с облегчением – пронесло. Пока – пронесло, на смену разорвавшемуся уже летит следующий. Говорят, что свой снаряд, как и свою пулю не слышишь. Неправда – слышишь, и еще как. Пулю и в самом деле часто не слышишь, потому что пуля летит на сверхзвуке и сначала прилетает она, а потом уже и звук выстрела. Если ты услышал пулю – значит, ты еще жив, значит она не попала в тебя. А снаряд…

Прошляпили…

Бум-бум-бум-бум!

Четыре разрыва сливаются почти в унисон – духи запускают по четыре ракеты враз. Это пусковая установка такая – она полусамодельная, ракеты запускаются со сваренной в Пакистане станины при помощи автомобильного аккумулятора. Наши ракеты, от БМ-21 Град, других взять неоткуда. Их у духов– полно, в каждом втором тайнике есть. Откуда? От партнеров… понятно откуда, что мы передаем – половина сразу у духов оказывается. Вот такие партнеры…

Собственно говоря – никто ничего хорошего от этой высадки и не ждал. Их высадили недалеко от границы Пакистана и Афганистана – в их задачу входило занять стратегически важную высоту, откуда окружающая местность просматривалась на километры. Они должны были и не допустить как подхода подкреплений к боевикам – так и прорыва крупных сил боевиков в Пакистан. Их было тридцать девять человек – знаменитая девятая рота триста сорок пятого парашютно-десантного, под командованием заместителя командира роты, старшего лейтенанта Сергея Борисовича Ткачева. Конечно, сидели в этом районе они не одни, были у них соседи, да и без поддержки не оставили, да и высота господствующая… но все равно рассчитывать, что тридцать девять человек задержат все основное ядро моджахедов, если те пойдут на прорыв – а это до двух тысяч активных штыков – было смешно. Но – надо…

Они успели оседлать высоту – до нее пришлось идти несколько километров по снегу, под безжалостным, секущим лицо ветром, когда сорвались переговоры о сдаче. Духов хотели просто выпустить из провинции, дать им коридор и доставить таки в проклятый Хост продовольствие. Ради этого советской госбезопасности удалось дискредитировать Хаккани – его вызвали в Пакистан по подозрению в предательстве. Действие это произвело обратно – если кто до этого и думал сдаться – сейчас все отчетливо понимали, что ждет их в Пакистане, сдавшихся. И готовы были – стоять до конца.

До сегодняшнего дня было относительно тихо, они успели окопаться, выставить пулеметные точки и наладить нехитрый солдатский быт – в норах, в землянках, на пронизывающем ветру, с снегу. Несколько минометных мин в день, которые залетали в их епархию – не считались даже за обстрел. В основном снаряды летели над головами, как наши, так и их – каждый в свою сторону. А вот сейчас – как прорвало чертей…

Бум-бум-бум-бум!

Еще несколько разрывов и то ли крик то ли вой слева, откуда-то слева – но невозможно даже поднять головы. Надо выжить – просто выжить под этими эрэсами, в конце концов, у духов их не вагон, и рано или поздно они прекратят обстрел. Если к этому моменту на высоте в этом секторе обороны не останется никого живых – вырежут всю роту.

Бум-бум-бум-бум!

Новые разрывы, совсем близко, мерзлая земля вперемешку со снегом валится в окопчик, высохший рот судорожно пытается схватить выбитый из легких воздух.

Рядом, буквально под бок, в окопчик свалился кто-то, гвардии сержант Борисов командир умиравшего на высоте отделения повернулся, выхватил нож.

– Я это! Не стреляйте, товарищ гвардии сержант, это я!

Глаза белые… еще немного и паника начнется.

– Доклад, боец! Что произошло!?

– Товарищ гвардии сержант, Федотов погиб!

– Совсем?! – задал как нельзя более глупый вопрос комод[65]

– Насмерть убило!

– Как?

– Осколками от РСа!

Борисов попытался вспомнить Федотова… и не смог… все выбито было из головы разрывами эрэсов…

– Давай на пост!

Боец замялся, и сержант его понимал – во время перебежки солдат уязвим более всего, если лягут очередные эрэсы – следующим ляжет уже он.

– Оставайся здесь!

И тут Борисов понял, что в отлаженном как кузнечный молот механизме: четыре – сто, четыре – стоп – произошел сбой очередная партия РСов не прилетела вовремя, не вздыбила землю. Значит – начинается.

Сержант поднялся из ячейки на колени – она была не в полный рост, в полный рост выкопать стрелковую ячейку в мерзлой земле можно было только с помощью взрывчатки – плюхнул перед собой автомат, сорванным голосом заорал

– Отделение к бою!

Перед ним были горы – один хребет за другим, засыпанные снегом, выточенные из камня ветром горные пики. Был снег – не такой как в Союзе, перемешанный с ледяной крупой, злобный, бьющий в лицо, поземкой облизывающий камень гор. Была ровно удерживаемая только силой воли – руки подрагивали – мушка автомата, если кто шагнет на нее – он нажмет спусковой крючок Вот только духов не было – ракетные снаряды, пущенные с территории Пакистана перепахали мерзлую землю – а вот сеятели зла, ашрары – следом не пришли.

Никого не было. Только свистел вечно голодный ветер, да успокаивалась, затихала в ледяном оцепенении раненая снарядами земля

Гвардии сержант Борисов поднялся в полный рост и ни о кого не скрываясь, как приманка для снайпера пошел туда, где копошились люди. Он уже давно служил в Афганистане и стал как и многие здесь фаталистом – если суждено умереть здесь и сейчас – значит умрешь здесь и сейчас и ничего тебе не поможет.

Ну а если нет…

Гвардии рядовой Андрей Александрович Федотов лежал на краю своего маленького окопчика, отрытого у низкорослого, окорнанного снарядом дерева. Его еще не успели нарыть и его лицо было спокойным – спокойным и белым – без единой кровинки. Ему было всего двадцать с небольшим лет.

– Убитого… голос комода дрогнул – к боеприпасам. Сообщите Антею[66] – у нас двухсотый.

07 января 1988 года 16.10.

Аллах Акбар!

С этим кличем, с этим призывом к смерти ради чести идут умирать взрослые, бородатые мужики. Они поднимаются с земли под огнем, стреляя в ненавистных шурави, они знают что у шурави – господствующая высота – но все равно идут вперед. Идут – и умирают.

А с какими словами умирали на высоте 32-34 двадцатилетние советские пацаны – солдаты ВДВ? Да ни с какими. Просто они молча вцепились зубами в эту мерзлую, бесплодную, чужую землю – и держались. Держались хотя сил уже не было, а против каждого из них противник бросил по десять озверевших моджахедов. Держались, когда отказывал пулемет и заканчивались боеприпасы. Держались когда от разрывов дрожала земли и пел исполненный свинца воздух – они все равно держались. Когда смертельно ранили младшего сержанта Андрея Цветкова – падая, он так и не выпустил из рук пулемет – он сказал «держитесь, мужики». Вот и все…

Передышки, данной духами – странной надо сказать передышки, сорок минут – хватило чтобы сообщить Антею о двухсотом и доставить на некоторые позиции больше боеприпасов. Антей приказал держаться, при необходимости наводить артиллерию – при роте был корректировщик огня. А через сорок минут – загадка разрешилась…

Один из передовых постов системы обороны девятой роты был вынесен перед и ниже по склону, его занимали гвардии младший сержант Александров Вячеслав Александрович, рядовые Аркадий Копырин и Сергей Объедков. Малочисленность группы уравновешивалась вооружением – это был пулемет НСВ, установленный в укрытии из набранных в окрестностях камней и чуть заглубленный. Именно этот пулемет, который потом отремонтируют, снова расстреляют и выставят в музее, станет причиной гибели младшего сержанта Александрова.

Он как раз сменился – встал наблюдателем у пулемета, когда что-то заметил. Что-то, не духов, не человеческие силуэты – а что-то непонятное на горном склоне, ниже его позиции. Присмотревшись 0– у него не было бинокля и он так ничего и не понял – он чуть шевельнул стволом пулемета, наводя оптический прицел на цель и… понял.

А когда понял – нажал на спусковой крючок.

Это были духи. Они подбирались к нему, к его позиции, позиции крупнокалиберного пулемета, накрывшись с головы до ног какими-то, присыпанными землей дерюгами – типичным маскировочным средством духов, отличишь только если смотреть прямо в эту точку, да желательно с биноклем. Как бы то ни было – пулемет забился, застучал отбойным молотком, выплевывая пулю за пулей – и в сотне метров от него склон вздыбился, полетели кровавые куски…

– Аллах Акбар!

Духи – не меньше двух десятков – появились как из-под земли, они вставали в полный рост с казавшегося ровным места, и исторгая гортанный рев своими глотками шли в атаку густо стреляя из автоматов. На них были открыто одетые бронежилеты, из автомата таких не свалишь. Истошный вой подавлял волю к сопротивлению, вызывал желание бросить все и бежать. Но был пулемет, были боевые товарищи… да и бежать было некуда. Они были одни на этой высоте…

– Аллах Акбар!!!

Рядом застучал автомат, потом еще один. Духи – все черные, в странной, до сих пор не встречавшейся черной униформе мелькали в прицеле – а младшему сержанту оставалось только нажимать на спуск. Пулемет выплевывал очередь – и одним духом становилось меньше…

– А, б… – воюющий рядом Копырин матерился и почти безостановочно лупил по духам – иди сюда! А, б… я твою маму… Иди сюда, лови пулю, б…

Захлебнулась – первая атака закончилась ничем, моджахеды, сколько их было, столько и осталось лежать на склоне. Курился дымком ствол верного стального друга – пулемета, которого они втащили сюда на своем горбу, вместе с боеприпасами, и потом на горбу же таскали и устанавливали вокруг него бруствер. Правильно говорили в учебке – литр пота дешевле грамма крови.

Александров только подумал, что неплохо было бы сменить ленту, повернулся, чтобы взять зеленую тяжелую коробку со звездой – как пуля снайпера щелкнула по камням.

– Аллах акбар!

И снова – как из под земли, никуда они не ушли, залегли в непростреливаемой зоне, скопились – и снова в атаку.

Рядом стреляли из автоматов его сослуживцы – а он в этот момент отчетливо понял одно – в три автомата им не сдержать столько духов. Кому-то придется отходить к остальным.

А кому-то остаться.

– Уходите! – ткнул он в плечо Копырина – быстро!

Копырин не ответил – он часто бил очередями по склону, оскалившись как волк.

– Уходи! Оставь гранаты и уходи!

– Вместе умрем! – ответил Копырин, продолжая стрелять

– Отходи я сказал, это приказ! Александров толкнул Копырина так, что тот чуть не полетел с ног – оставь гранаты и отходи! Я прикрою отход! Занимай следующую линию обороны!

Пуля снайпера ударила по пулемету, с визгом отрикошетила. Еще одна…

– Уходи, сообщи остальным!!!

Рядом шлепнулась одна граната. Потом еще одна…

Это был духовский штрафбат. Самый на стоящий…