Читать книгу Пять пьес - Александр Амфитеатров, Александр Валентинович Амфитеатров, Александр Валентинович Валентинович Амфитеатров - Страница 4

Не жду добра от нашего посольства!

Идет y нас плохое сватовство,

И, мнится, нам без сраму не убраться

Из Полоцка.

Да, нареченный тесть

Медведем смотрит.

Говорил я князю:

Зачем тебе с варягами вязаться?

Спесив и лют воинственный их род.

Куда нам до варягов! На варягах

Кольчатые рубахи, сапоги

Чешуйкою железною обиты,

У пояса булатный меч, в руках

Копье, что длинный шест от голубятни.

Варяг идет, – земля дрожит; плывет

Днепр плачется, береговые села

Горят ярчее бабьего светца!

Варягу до всего на свете дело:

Повсюду-то он хочет пановать,

Брать дани-пошлины, чинить расправу

И под стальной тяжелый свой сапог

Славянскую гнуть шею. Ну, а мы

Народ простой и тихий, лыком шиты

И в лыко обуваемся, сохой

И бороной работаем охотней,

Чем кладенцом-мечом, в дела чужия

Соваться не привыкли: если нас

Не трогают, мы никого не тронем.

А тронуть нас и недругу лихому

Не пожелаю. Смиренный наш народ

Во гневе – зверь. Не мало на варягах

Обид и кривды числит славянин:

Пусть берегутся переполнить чашу!

Нет на Руси заступников варягам:

Их старый друг и льстивец, Ярополк,

В гробу, а наше солнышко – Владимир[2]

Славянскою дружиной окружен,

Славянских чтит богов, славянский свычай

Блюдет по старине.

Одно не ладно –

Зачем варяжку сватает? Не след.

Хитер племяш. На Полоцка твердыни,

Варяжского насильника оплот,

Давно он виды тайные имеет.

Давно уже славянский этот край

Ждет вырваться из рук иноплеменных

И Киеву поддаться. Стоит знак

Владимиру[3] подать, и тьмою воев

восстанут кривичи, и кровь польется.

Но добрый князь мечтает сватовством

Достичь того, что властен взять войною;

Желает он, чтобы не меч, но брак

Связал его наследственно с правами на

Рогволода хищного удел.

А если нам, послам княжим, варяги

Покажут двери?

Так и будет.

Что ж?

Возьмем силом, чего не взяли честью.

Сюда идут. К сторонке станем, други!

Напрасно ты покинуть нас задумал.

Нельзя иначе. Викингу сидеть

Без дела богатырского постыдно.

Навряд тебя отпустить Рогволод.

Холоп ему я что ли?

Он нечает

Души в тебе, где посадить, не знает,

И, кажется, никто другой, как ты,

Княжны Рогнеды суженый.

Я сватал:

Согласен князь – Рогнеда не согласна.

Она горда, как Фрея. Мало я

Имею, видишь, подвигов и славы,

Чтобы назвать ее женой; нельзя

Связать свое блистательное имя

С моим ей темным именем. Короче:

Она меня не любить. Вот, Гаральд,

Причина, почему я уезжаю,

Зачем хочу попробовать свой меч

На витязях славянского поморья.

Рогнеда хочет славы: я не стар,

Не трус, – за славою не станет дело!

Останься. Руки мощные твои

Нужнее много здесь, чем на Поморье.

Не миновать нам с Киевом войны

Из-за твоей красавицы, Рогнеды.

Ужели ей в замужество идти

За темного князька, рабыни сына,

Изменою добывшего престол?

И слышать о Владимире[4] не хочет

Князь Рогволод. Неслыханная дерзость

Такое сватовство!

Что говорить!

Родня не в почесть. Брать зарезал брата

И по его невесту шлет сватов!

Покойный Ярополк уже объявлен

Был женихом Рогнеды.

И княжна

Его любила? да?

Любить, не видев,

Нельзя, а полюбила бы наверно:

Покойник был могучий богатырь.

Я знал его. С воителем Свенельдом,

Опекуном его, мы свояки.

Свенельд вскормил в нем истого нормана, –

Он сапогов железных не менял

На лыковые лапти!

Удивляет

Меня Владимир[5]: прямо на отказ

Сам просится!

А, может быть, отказа

И надобно ему. Напасть на Полоцк

Нельзя же без предлога. Он стоить

С дружиною y самой нашей грани,

И шлет сватов! Еще ли не насмешка,

Еще ли не желает он войны?

Боюсь, Ингульф, что выпряли нам

Норны недобрую судьбу. Славянский князь,

Играя с нами, взял вперед все кости,

И, может быть, последние часы

Теперь над нами носятся…

Сам конунг.

Пусть подойдут славянские послы!

Что скажете?

Пора нам, господине,

Увидеть очи князя своего.

Я не держу вас. Добрый путь!

Ответа

Ты не дал нам.

Мы порешим с гридьбой.

Сейчас же это дело.

Как с гридьбой?

Семейное-то дело?

Не скрываю

Я ничего от витязей моих.

С их множеством живу одной душою.

Варяжская дружина. Да здравствует могучий Рогволод!

Чудно мне, князь… Обычай наш славянский…

Обычай ваш славянский? Я норман,

Обычаев не ведаю славянских

И не желаю ведать их.

Своих мне за глаза довольно.

Что ж, Добрыня?

Серчает князь, – чего еще нам ждать?

Уж обругал: пожалуй, драться станет?

Что хочешь, здесь открыто возвести,

Да только поясней и покороче.

Ин, хорошо. И впрямь: в чужую хату

Не след свои порядки приносить.

Не обессудь! я думал, что и Полоцк

По старому обычаю живет,

Как боги человеку указали,

Как мы живем и как живет весь свет.

У нас не горделивою насмешкой

Хозяева приветствуют гостей,

А честью-честь, поклоном, хлебом-солью.

Стыдимся мы на гостевы уста

Цепь надевать, как на губу медвежью.

У вас порядки новые. Ништо!

По-новому заговорим и сами.

Варяжский князь! вот сказ тебе простой:

Владимир[6], светлый Киева властитель

И выборный новогородский князь,

Тебе, варягу, кланяется низко

И дочь твою, прекрасную Рогнеду,

Себе в супруги просит y тебя.

Большую честь мне делает Владимир[7],

Такую честь, что и не знаю я,

В каких словах сказать ему спасибо!

Подумать лишь, что Полоцка княжну,

Праправнуку великого Радбрада,

Оденову наследницу, возьмет

В свой терем… кто же? – ключницы Малуши

Откуда-то пригулянный сынок!

Князь! речь твою нам слушать непригоже.

Уйми его, Добрыня.

Погоди.

Пускай сама прекрасная невеста

Вас, дорогих сватов, благодарит.

Ты слышала, Рогнеда?

И отвечу.

Ступайте вы, непрошенные гости,

В свой теплый Киев, родину людей

С оленьей жидкой кровью в слабом теле

И заячьей ничтожною душой!

Придете, – своему скажите князю:

Рогнеда земно бьет тебе челом

На памяти княжой твоей и ласке

И рада-б замуж… да одна беда:

Боится, как-бы Ярополк покойный,

её жених, а твой любимый брат,

Не встал из гроба призраком кровавым,

Чтоб гостем сесть на свадебном пиру

Убийцы своего. Беда другая:

Слыхала я, что на славянских свадьбах

Целует молодая, как раба,

Десницу повелителя-супруга

И с ног его снимает сапоги.

Так пусть уж разувальщицу другую

Поищет князь, меж дев своей страны,

К мужскому надругательству привычных,

А Полоцка свободная княжна

Не для того на свет родилась белый,

Чтобы разуть рожденного рабой!

Да здравствует прекрасная Рогнеда!

Да здравствует могучий Рогволод!

Ай, девушка! язык твой нож каленый,

А слово – подколодная змея:

Шипит, льет яд и в сердце на смерть жалит!

Красива ты, но злости y тебя

В душе, пожалуй, много больше будет,

Чем красоты в лице.

Презренный раб!

Язык твой слишком дерзок. Ты ли смеешь,

Червяк слепой, на солнце клеветать?

Не знаю, молодец, кто ты. Путята-ж

Ничьим рабом и не был и не будет; –

Остерегись, Ингульф. Когда бы не послом

Стоял ты перед князем Рогволодом,

Я на твою ответствовал бы брань,

Не языком – мечом своим……

Довольно!

Не потерплю я ссоры в терему.

Молчи, Ингульф, и вы, послы, молчите!

Вы слышали? чего же вам еще?

Иль мудрено ответила Рогнеда?

Так я вам растолкую…..

Нет, спасибо

На милости! Ты гнать нас погоди.

Уйдем и сами, дай лишь молвить слово.

Князь Рогволод неправдой завладел

Ты Полоцком. Не веча приговором

Основано твое княжое право,

Не завещаньем предков, а лихим

Разбойничьим набегом дикой шайки

Свирепых бездомовников-бродяг.

Князь Киева, пресветлый наш Владимир[8]

На Полоцкую землю предъявляет.

От Рюрика приятые права.

Давно стоит с бесчисленною ратью

Он на границе Полоцкой земли,

И к миру и к войне равно готовый,

И вести ждет от нас, своих послов.

Ты оскорбил жестоко нас. О мире

Не может быть и речи.

Острый меч,

Таинственно жрецами освященный

На киевском Перуновом холме;

Я пред гридьбой твоею повергаю,

Как грозный зов борьбы на жизнь и смерть.

Вот эта речь тебе пристала больше,

Чем сватовство. Я принимаю вызов.

Война – так быть войне!

Война! Война!

Послы, храня закон гостеприимства,

На двое суток конного пути

Дарю я жизни вашей безопасность.

Но горе вам, когда на трети день

Заря вас в крае Полоцком застанет!

Небось! Не засидимся. Чтоб тебя,

С разбойничьим твоим гостеприимством,

В своем аду так Гела приняла!

Она ничем не хуже хлебосолка

Послы! вас ждут оседланные кони,

Мне поручил достойный Рогволод

Вас на лесную вывести опушку.

Прощай, посол! на поле боевом

Мы свидимся с тобой. И для Валгаллы

Один из нас желанный, скорый гость.

Прощай, варяг! Ты y меня узнаешь

Ужо, как обзывать меня рабом!

Когда твою железную рубаху

И цареградский кованый шелом

Не прошибу мечом – возьму дубину:

Держись, варяг! как сноп измолочу!