Читать книгу Перун. Избранник богов - Александр Анатольевич Мироненко - Страница 6

К тому времени как братья мельники и семья кузнеца пересекли порог шатра, Перун уже успел наложить на избитое тело старца последнюю лечебную примочку. Как только закончил с волхвом, сразу же принялся врачевать над Братиславом.

Целебные травы из мешка волхва стремительно заканчивались, а где нарвать новых он попросту не знал. Повязка, пропахшая потом и кровью, с трудом отклеилась от запекшихся краёв раны.

Братислав нервно подшучивал, стараясь выглядеть молодцом, но найдёнышу было не до шуток. Под рваными краями появились первые признаки нагноения. Края раны окончательно почернели, и опухли. Промыв вскипяченной на печи водой и наложив стерильную повязку, юнец устало побрёл к огню. После чего повалился в долгий нервный сон.

Расположившиеся немного поодаль кузнец с семьей жадно вдыхали исходящие ароматы из казана, пока Буян рыскал в поисках посуды. Желудок радостно заклокотал, принимая в себя живительный горячий навар. Сколько Братислав не пробовал, но так и не смог добудиться ни волхва, ни товарища.

Решив дежурить по очереди люди расположились поближе к печи и вскоре заснули. Ночь прошла сравнительно тихо. За стенами до самого утра слышались шорохи и тихие стоны. Один раз за полог заглянула широкая конопатая морда разбойника. Но едва завидев облачённого в кольчугу Буяна с секирой наперевес, тут же исчез в ночи.

Первым из всех будто по команде пробудился найдёныш. Чувствуя ужасный голод, долго скрёб ложкой по дну казана. Психанув и прихватив с собою (к величайшему удивлению Буяна) двуручный меч Перун направился во двор лагеря. В поисках чего—то съедобного.

Первое что он увидел это чёрные ветви деревьев. Не поверив своим глазам, долго всматривался пока не понял, что это сотни ворон облепили деревья вокруг лагеря. На запах крови и трупов ночью в лагерь явились волки. Крупная стая численностью не менее десятка. Рвала на части тела бандитов, утаскивая куски плоти подальше в рощу. У самых ворот рыскал крупный бер. Косолапый с волками в драку не вступал благо еды хватало в достатке для всех. Зверье не обращала на человека никакого внимания, деловито потроша тела убитых. Сплюнув через левое плечо, юнец зашагал к восточной стене.

Туда где на его памяти вчера ночью разбойники выносили кувшины с вином, и целые головки твёрдого сыра. Как он и ожидал провизия разбойников хранилась в дальней глубокой землянке у самой воды. В зашитые бревнами стены были вбиты массивные крюки. На которых и висело подкопчённое мясо, сало, колбасы.

Не в силах более себя сдерживать он набросился на провиант прямо здесь. Быстро утолив голод и набрав припасов на всех, зашагал обратно к шатру. Но внутри кроме волхва более никого не оказалось.

Вдалеке послышалось ржание лошади, а следом и грохот колёс. Братья мельники, позаимствовав разбойничью лошадь вместе с громоздкой бричкой подъехали к шатру. И без лишних слов принялись выносить из жилища атамана остатки награбленного.

Немного погодя появилась и чета кузнеца. С телегой поменьше запряженной чахлым коньком. Загрузив всё что было не приколочено и вооружившись до зубов из бандитского арсенала, товарищи по несчастью наконец направились вон из лагеря.

Проезжая через въездные ворота, почувствовал на себе взгляд. Взгляд, от которого кровь стыла в жилах. А сердце сжимала ледяная когтистая лапа тревоги. Меж деревьев то и дело мелькали смазанные силуэты. Перун готов был руку отдать на отсечение, что прямо сейчас в него направлен как минимум один наконечник стрелы. Чувство что за любым деревом его может поджидать мгновенная смерть, наращивало панику.

Если бы не Братислав, который почувствовав неладное шутливо толкнул побратима в грудь кулаком и молвил:

– Что? Гузно иголку перекусит?

Паренёк в ответ лишь усмехнулся, потирая ладонью ушибленную грудь. Страх и чувство неизведанного разом улетучились. «Чему быть, того не миновать» – Мысленно махнув на всё рукой подумал он.

Завалившись на пол брички, и утроившись поудобнее между храпящим волхвом и скарбом, принялся считать проходящие мимо верхушки сосен. Братислав и Буян правили на вожжах прочь из бандитского лагеря. В сторону торгового тракта. Следом плелась чахлая лошадка семьи кузнеца.

Тряске и дребезжанию колёс подпевал лесной соловей. День обещался быть тихим и безоблачным. Да только вот чувство, что за ним следит кто-то незримый и могучий ещё долго не покидало голову.

– Ну и на хрен он мне здесь нужен? – Бубнил гнусавый басистый голос. – Мало мне тяжелых в отделении?! Теперь с этим вот хлопот не оберёшься! Кто у нас в отпуске?

– Надя, Вера… и Наташка взяла две недели. – Ответил тоненький женский голосок. – Так в какую палату его?

– Везите в третью. Там койка освободилась.

Послышался стук колёс о стыки плитки. Затем всё тот же мужской голос:

– Полечат, полечат, а помирать к нам везут. Вот на кой ляд мне оно надо? Итак, статистика наша ниже некуда!

– Вы думаете так всё плохо?

– Ниночка! За десять лет практики могли бы уже и вникнуть что у нас к чему. А что за женщина с ребёнком в приёмной?

– Жена, Олег Борисович. Позвать?

– Ни в коем случае! Больного в палату, я на обход. А будет спрашивать скажите, что меня нет.

– Как быть с препаратами?

– А что не так? – Вопросом на вопрос ответил врач.

– В предписывающем листе, который они нам передали, есть пяток дорогостоящих препаратов….

– Ну вы уж голубочка как-то сами ей поясните. А я ушёл.

Еще долго слышался стук колес, всякий раз отдаваясь ноющей болью в голове, но вскоре всё затихло.

– Так значит у тебя в Старгороде родня имеется? – Разбудил его грубый голос Братислава. – Вас там ждут?

– Скажешь тоже. – Отвечал сидящий рядом кузнец. – Кого сейчас ждут? Примут конечно, никуда не денутся. По первой у брата перекантуемся, а дальше как Всесоздатель пошлёт. Может и найдем себе угол.

Отряхнувши с себя остатки сна, юнец поднялся и потерши закисшие глаза кулаками принялся оглядываться. Деревья по бокам пошли редеть, уступая место лиственным кустарникам. Впереди по засохшей колее двигались повозки. Слышалась гул и брань возничих. За ними следом тянулся караван людей. Кто верхом, кто на телегах, а кто и попросту пешком. Огромная, доселе невиданная им масса людей брела в город, ища спасения. Уповая на то что их пустят под защиту высоких стен.

Они не спеша въехали из леса на широкую долину. Повсюду куда не кинь взглядом виднелись пеньки, ближе к лесу совсем еще свежие. Городской человек леса страшился, и посему стремился вырубить его аж до самого горизонта.

За долиной начинались засеянные рожью и пшеницей поля, и лишь затем людские огороды и хоз. постройки. За коровниками, свинарниками и прочей мишурой, широкой грядой примыкая к реке растянулись крестьянские лачуги.

На горизонте за широким каменным мостом возвышался сам велик город Старгород. С каменными стенами. Высокими боярскими палатами. И укреплённым детинцем в самом центре города, фактически на вершине холма.

Волхв травник понемногу ожил. Придя в себя первым делом попробовал подняться, но охнув от нестерпимой боли завалился на спину. Отекшее от побоев лицо жутко смотрело на свет единственным красным глазом. Второе веко оплыло и вздулось ровно, как и нос. Лицо походило скорее на один сплошной кровоподтёк. Опухшие потрескавшиеся губы шептали не то заклятия, не то иномовную брань.

Неспешно тащась следом за повозками они лишь к полудню добрались до одиноко стоящей таверны. До города оставалось не менее часа пути, посему путники решились на короткий отдых. Двор был уставлен всякого рода возничим транспортом. Внутри было не протолкнуться от народу.

Братислав на силу уговорил брата снять с себя кольчугу, чтобы не выделяться из толпы. Братья мельники, предвкушая сытный обет с готовностью спрыгнули в наезженную грязь. За ними следом последовал и найдёныш.

Здоровяк кузнец ненадолго замялся, но поглядев на строгий вид жены молвил:

– Вы идите. А мы вас здесь подождем. Заодно скотину накормим, да за стариком присмотрим.

– Что жинка не пускает? – С издевкой спросил Братислав.

– Вера не позволяет. – Вздохнул горестно кузнец и повел под узды лошадей в сторону широкого хлева. От куда уже слышалось довольное конское ржание.

Таверна широкая, в два этажа. Добротно сложенная из камня. С маленькими окнами, затянутыми бычьим пузырем, гудела от народа будто улик. На пороге их встретил огромный неопрятный мужик поперёк себя шире. Поначалу загородив проход толстяк некоторое время, очинивающее изучал пришедших. Но когда Братислав первым ступил на крыльцо, нехотя посунулся.

В нос ударил крепкий запах жареного мяса и медовухи. Внутри таверна походила на утопленный в сырую землю каменный мешок. У дальней стены виднелась узкая лестница на второй этаж. Все помещение занимали три массивных вырубленных из дуба стола. Два длинных по бокам и один покороче между ними, у противоположной стены. В самом центе таверны меж столов и лавок бушевало пламя очага. Двое безбородых отроков вращали на вертеле целую свиную тушу. Посматривая с опаской на снующих меж столов осоловевших клиентов.

Из небольшой дверцы сбоку показался толстый черноусый мужик с широким ножом в руках. В кожаном переднике на голый мохнатый торс. Медленно распихивая по бокам зазевавшихся пьяниц пробрался к свиной туше. Принялся срезать пропекшиеся слои мяса в подготовленный загодя глиняный таз.

Тяжелые, грубо сколоченные лавки были заняты людом с обеих сторон. Народ заседавший за столами был разный. Несмотря на по сути один стол, честной народ был разбит на небольшие группы по достатку. А стало быть и по интересам.

У самой дальней стены за почётным столом восседала компания дорого одетых господ. Скорей всего купцов, хотя может быть и просто зажиточных граждан. Их стол ломился от яств и выпивки. Подле них то и дело крутились три девы непотребного вида. Перун заметил, как один из господ будто—бы невзначай приобнял одну за талию, и та сразу же мило засмеявшись шлепнулась ему на колени.

По мере приближения к выходу народ становился всё беднее и оборванней. Когда у самого выхода сидели мужички попроще. Довольствуясь квашеной капустой, рыбой и мутной сивухой. Тем не менее что за столами богачей, что у черни царил лад. Люди были всем довольны. Друг к другу не задирались. Слышался смех и гогот. А снующие меж гостями пажи то и дело подносили всё новые блюда и вина.

– Чего угодно господину? – Послышался звонкий девичий голосок.

В его грудь кто—то легко коснулся пальчиком. Опустив голову, только сейчас заметил маленькую девчушку лет семнадцати с весёлым веснушчатым личиком. Длинные огненно–рыжие волосы были заплетены в косы. Спускавшиеся вниз по тонкой талии, аж до самых бёдер. Девчушка была одета в ладно скроенное по её фигуре синее платье. Вздымающийся при дыхании бугорок крутой груди, предательски приковывал к себе взгляд.

Что—то волнующее и завораживающее расцвело внутри хлопца. Сковав, а вместе с ним и лишив дара речи.

Оценив то что на неё без срамно пялится, рыжая в ответ пробежала взглядом васильковых глаз по фигуре гостя. Затем с нескрываемо заинтересованностью повторила вопрос:

– Чего господам будет угодно?

На плечо легла тяжёлая ладонь, но Перун всё также продолжал зачарованно рассматривать девушку. За спиной послышался громкий голос Братислава:

– Господам угодно мяса. Каши. Да самого лучшего мёду что у вас есть!

В воздухе блеснула серебряная монета, которая тут же была умело перехвачена девичьей ладошкой. Развернувшись рыжая юрко метнулась меж двумя преградившими ей путь пьяницами и скрылась за лестницей.

На его голову будто ушат холодной воды вылили. Оторопь отступила, а следом прояснилась и ясность ума. Только сейчас он заметил. Что компания лохматых и замусоленных крестьян, сидящих за столом неподалеку, недобро посматривает в их сторону.

– Это что ещё за колдовство? – Пробубнил про себя юнец.

– Берегись дружище! – Насмешливо заметил Буян. – Страшнее бабы зверя нету. А эта рыжуха таких как ты с десяток за пояс заткнёт. Ещё и ноги вытрет.

Уязвленный найдёныш хотел было ответить, но им призывно махнул рукой толстяк в фартуке. И компания направилась в самую гущу пьянки. Туда где хозяин таверны любезно освободил им место за столом у очага. Выкинув за шиворот несколько лежавших под лавками тел.

Усевшимся в ряд, спиной к огню троице не пришлось долго ждать. Тут же подле них возникла широкая глиняная посудина с парующей кашей. Сверху которой возлежал запечённый гусь.

Немного погодя рыженькая девчушка поставила пред ними три пустых чаши. Два кувшина медовухи и свежо выпеченный шарообразный хлеб из отрубей. Очаровательно улыбнувшись юное создание затерялось в толпе напоследок одарив троицу игривым взглядом.

Трое крепких молодых парней без лишних прелюдий накинулись на еду. Споро насыщаясь по-деревенски незамысловатой и питательной пищей. Когда с гусем и кашей было покончено, а кувшины опустели. Братислав махнул одному из пажей. Снова блеснуло позаимствованное в лагере разбойников серебро. Тут же на столе будто по волшебству появились мёд и мясо.

Раскрасневшийся и подобревший от выпитого Братислав, завел разговор с соседями. Те тоже оказались не против погуторить. И вот уже братья мельники влились в компанию рудокопов будто свои.

Ему же было как-то не до того. Выковыривая грязным пальцем крошки из щелей в столе, он напряженно шарил взглядом по таверне в поисках той самой. Но негде её не находил.

Входная дверь с шумом распахнулась в сторону, а вместе с тем по ступеням до самого очага покатилось грузное тело. Народ в таверне радостно загоготал, но вмиг умолк, когда на пороге возник высокий, статный мужчина.

Широкоплечий с чёрными как ночь волосами и заплетённой в косы бородой. На груди грозно поблескивали металлические чешуйки подогнанной по фигуре доспешной брони. Уродливый вздутый шрам проходил по левой половине лица. Ото лба, через вытекший глаз и уродливо вывороченное веко, аж до самого подбородка. Закрепленный на поясе одноручный меч, в украшенных рунами ножнах с массивной резной рукоятью, давал понять окружающим что с его хозяином шутки плохи.

Следом за ним в таверну вошли еще четверо крепких молодых ребят. Все как один облаченные в тяжёлую походную броню. Распихивая пьянь и просто подвернувшихся под ноги, к ним почтительно прибежал сам хозяин таверны. Одноглазый лишь грозно сдвинул брови, когда за ближним столом сразу же образовалось свободное место.

Воины расположились напротив стола, за которым сидел с товарищами Перун. Вскоре о воинах все позабыли, и таверна как нив чём не бывало вновь погрузилась в гогот и кутёж.

Около него кто—то поставил ещё один наполненный кубок. Хлебнув с половину одним глотком, понял, что это уже не мёд. А что-то позабористей. Мир как-то разом стал добрей и светлей. А сидящие рядом, впервые увиденные им селяне, чуть ли не родными сердцу братьями.

За питьем и набиванием кишки ребята не заметили, как за окнами стемнело. И тут об его спину что-то с треском раскололось и разлетелось на куски. Находясь будто во сне он ничего так и не почувствовал, лишь лёгкий толчок. Почему-то вскочил с места рассерженный Буян, но тут же осел взад, и как ни в чём не бывало продолжил разговор с соседом.

Перун оглянулся. За соседним столом компания основательно подогретых питьем воинов разошлась не на шутку. Четверо мужчин, багровые от выпитого, с гоготом били об пол глиняную посуду.

Их командир молча наблюдал за подчинёнными в сторонке. С кубком в руках. Одна из полураздетых дев по неопытности приблизившаяся к шумной компании. Была тут же насильно раздета наголо. Изорванное платье валялось на покрытом соломе, заблёванном полу. В таверне послышался радостный гогот. Сидящие за столами мужички вздымали свои кубки за здравие бойцов.

Один из таких пьяниц имел глупость по-братски обнять одного из удальцов. За что и был тут же опрокинут лицом в стол. Послышался хруст и треск ломающего черепа. Отряд хором загоготал.

– Ещё вина! – Гневно воскликнул одноглазый командир, поднимая пустой кубок.

Рядом с ним мелькнула рыжеволосая дева. Налив мёда до краёв, она хотела было удалиться. Когда стоящий рядом рослый конопатый боец, ухватил её своей огромной лапой за талию. Приговаривая:

– Куда это ты голуба собралась?!

Девушка попробовала извернуться, но мохнатая лапа держала цепко. Мощным рывком боец ухватил её за платье и рванул в сторону. Ткань громко затрещала, оголив упругие девичьи груди и плоский живот.

Рыжеволосая испугано закричала, пытаясь прикрыться. В то время как трое огромных закованных в броню бойцов, принялись лапать её со всех сторон.

Из-за двери показался грузный хозяин таверны. Подбежав к одноглазому, толстяк принялся о чем-то молить командира. Но туже был сбит с ног ударом в ухо. Одноглазый раздражённо потёр расшиблены кулак и снова приложился к кубку.

– Ну всё братцы нам пора. – Неожиданно громко прозвучал голос Братислава.

Братислав поднялся на ноги, и попустил шнурок на штанах. Похлопав по спине Перуна, он махнул в сторону выхода. Троица путников выбралась из-за стола и прошествовав мимо очага с остатками свинины направилась к выходу. В спину доносился жалобный девичий клич. Девушка молила о том, чтобы её не трогали. Чтобы отца не били. В ответ лишь слышался злобный мужской гогот и звуки бьющейся посуды.

Братислав и Буян уже успели выйти во двор, когда он, поднявшись по ступеням напоследок обернулся. Огромное кодло мужиков понуро сидело за столами. Боясь проронить и слова. В то время как двое негодяев сдирали с бедной девушки последние лоскуты платья.

Рядом в её ногах лежало тело отца. Методично вбиваемое в пол кожаными сапогами бойцов. Молящий взгляд васильковых глаз пробежал по таверне и на мгновение они встретились. В её глазах читалась мольба и непомерный страх.

В спину подул приятный холодящий кожу ветерок. В миг, выдувший из головы дурные мысли вместе с остатками хмеля.

И вдруг пол, стены, и перекошенные лица замелькали в непрерывной кавалькаде. Прямо перед ним возникла широко ухмыляющаяся конопатая харя. Не раздумывая ни секунды двинул по ней боковым справа. Успел заметить, как здоровяк рухнул на пол жутко закатив глаза. Второй боец, держащий девушку за грудь, не успел опомниться, когда кулак с хрустом ломая кость пришёлся хлестко в подбородок.

Двое облачённых в доспехи верзилы, до этого момента занятые избиением хозяина таверны, с удивлением уставились на лежащих на полу без сознания товарищей. К тому же, тот который только что получил в бороду, лёжа на боку, начал дергать конечностями будто раненая собака. Изо рта второго пошла белая пузырящаяся пена.

Перун, не отводя глаз от верзил взял девчушку одной рукой за плечо и завёл её себе за спину. В свете костра грозно блеснула сталь. Оба воина потянули за пояса свои боевые топоры.

– Не сметь! – Послышался грозный приказ одноглазого командира. Который внимательно следил за схваткой с кубком медовухи в руке.

Повинуясь приказу начальства оба воина нехотя вложили топоры за пояс. Первым на него пошёл верзила с побитой красными пятнами рожей. Выждав удобный момент, когда соперник шагнёт навстречу парень сам сделал под шаг на встречу и выкинул вперёд прямую руку. Дурында соперник сам напоролся на его кулак со всего маха! Отпрянув немного назад воин сжимал пальцами переломанный нос. Тягучие багровые струи, стекали по подбородку и кисти.

Посмотрев на окровавленные пальцы, здоровяк взревел по дурному. И попёр аки тур. Размахивая в воздухе пудовыми кулачищами. Огромные как колоды ручищи замелькали перед лицом. Каждый раз лишь разрезая воздух, не доходя до цели. Толи боец бил слишком медленно, то ли сам Перун был необычайно быстр. Подчиняясь внутренним приказам ударил ногой наискось. По незащищённому бронёй месту за коленом противника, вложив в удар весь свой вес.

Вскрикнув от боли, здоровяк рухнул на пятую точку. Громко загромыхав листами доспеха. Второй мощный удар голени пришёлся по голове противника и тот моментально утих.

Стоящий доселе, высокий и худощавый боец с жуткой улыбкой потянул из-за пояса боевые топоры. О чём-то грозно воскликнул командир. Но ни боец, ни его соперник его не услышали.

Не успел рубака сделать и шагу, как ему в грудь со скрежетом прилетала громадная деревянная лавка. Повалившись на пол вместе с оружием, боец больше не попытался подняться на ноги.

Повернувшись в сторону двери, Перун увидел вооружённых увесистыми булавами Братислава и Буяна. Буян как раз к этому времени примерялся к утвари таверны. Чего бы ещё такого кинуть?

Одноглазый командир медленно поднялся из-за стола, и не спуская взгляда с братьев мельников потянул свой меч из ножен. Грозно блеснула заточенная сталь.

Сидящие за столами гуляки вскочили на ноги и будто по команде бросились к стенам, давая место для сечи. Вдруг из-за его спины послышался гневный тонкий голос:

– Немедленно прекратите! Пока отец…. Я здесь хозяйка! И я не допущу кровопролития в моём заведении! – Выглядывая из-за спины Перуна рыжеволосая обратилась к одноглазому. – Ваши люди начали первыми! У меня дюжина свидетелей это подтвердит! А если продолжите, то мои люди обо всём доложат воеводе!

Гневный взгляд одноглазого уставился на выглянувшие из-за входной двери лица отроков. Которые будто бы только и ждали отмашки чтобы поскакать в город.

Задвинув свой меч в ножны одноглазый командир гневно молвил. И каждое его слово громким эхом отдавалось от стен в повисшей тишине:

– Моим людям причинили вред, я жду компенсации и….

– Твои люди первые начали бесчинство, за что и поплатились. – Неуважительно перебила воина на полуслове рыженькая. – Ни о каком возмещении и речи быть не может. Но как отец и уговаривался с воеводою, ваш пир, и вся битая посуда за наш счет. Чтобы вы о нас не думали, но моя семья всегда уважала нашу доблестную дружину.

Один из дружинников начал приходить в себя, открыв глаза и сев на полу боец начал глупо озираться по сторонам. Силясь понять, что с ним произошло. Одноглазый гневно цыкнул зубами, и показав рукой в сторону столпившейся у стены толпы велел:

– Эй рванина! А ну как быстро подняли моих бойцов. Да поаккуратнее! Наружу выносите! Да куда же ты тупица его вперёд ногами выносишь?! Он жив… пока….

Братислав и Буян, опустив оружие отошли в сторону давая дорогу. Отступивший к стене Перун всё также прикрывая спиной девушку, не отрывал глаз от командира. То и дело ожидая продолжения драки. Выходя из таверны одноглазый быстро скользнул взглядом по братьям мельникам, надолго задержавшись на главном обидчике. Взгляд его был тяжелым и обрекающим. Но как бы не было трудно, юнец его выдержал, не опуская глаз.

Когда посрамленные дружинники окончательно покинули помещение, таверна наполнилась радостными криками и здравицами. Всё, включая даже дорого одетых купцов лезли к новоявленному богатырю с намерением побрататься. О чём—то радостно верещала рыжеволосая дева. Со слезами на глазах лезла целоваться.

Даже избитый хозяин таверны как—то разом пришел в себя, и даже поднялся на ноги для того чтобы пожать герою руку. После чего пыхтя и надрываясь выкатил целую бочку пойла из своих запасов.

Избитый толстяк принялся угощать посетителей, в честь столь славного спасения. Его ободряюще хлопали по плечам заверяя что уж в следующий раз обязательно вступятся.

Полуголая дева из-за спины куда-то пропала. Хлопец устало отмахивался от назойливых гуляк, неумело отшучивался. То и дело поглядывая в сторону сидящих в ожидании на каменных ступенях братьев мельников. Когда наконец от него отстали, и толпа гуляк полностью переключилась на хмельной бочонок, устало поплёлся в сторону побратимов. Его сбитые в кровь кулаки начинали ныть и болеть. Также всякий раз отдавала болью мышца на левой ноге.

– Ну что? Нагулялся?! – Угрюмо спросил Братислав. – Теперь тебя в городе, да и в окрестных землях каждая собака знать будет. Нет брат. С ополчением сориться нельзя! А с дружиною так и вовсе смерти подобно!

– О чём ты только думал?! – Вспылил Буян. – На бабу повёлся? На ней что? Свет клином сошёлся?! Ты зенки то свои разуй! Вон их сколько ходить–бродить….

– Ну будет вам. – Устало отмахнулся найдёныш. – Что делать будем? Поедим в Старгород?

– Да какой уж тут Старгород. – Пробурчал Братислав. – Ты пока сивуху лакал да кулаками размахивал. Мы кое-что с братухой разузнали.

– И что—же.

– Ворота города закрыты. Пропускают только по личному указу князя. А посёлок подле стены битком беженцами забит. Народ сейчас со всех окрестных сёл съезжаются. Вот тебе и сказ!

– Так что же делать?

– Что делать?! Что делать?! – Передразнивая пропел Буян. – Козе рога хер!

Повисло короткое молчание, которое он вновь оборвал:

– А что кузнец? Здесь?

– Давно уехал. – Махнул рукою в сторону города вздохнул Братислав. – Светозара с собой забрал. Но так оно и лучше. За стариком его жинка присматривает.

– Я слышал у него родня в городе?

– Не в городе, а в пригороде. – Нервно ответил Буян. – Он сказал, что можно будет у его родни перекантоваться. Только нужно для начала ему тятю подготовить, предупредить. Ох не нравиться мне вся эта затея!

Прихрамывая к ним подошёл сам хозяин таверны, и принялся горячо благодарить:

– Спасибо вам парни. От всей души! Вас не иначе как боги послали! Хвала богам! За то, что земля наша, ещё полна отважных и чистых душою богатырей! Если хоть что-нибудь понадобиться. Хоть какая-нибудь услуга. Обращайтесь. Я ваш должник!

– Нам бы ночь переспать, да коням овса. – Не на секунду не замявшись выпалил Буян.

Битая физиономия толстяка в миг омрачилась. Задумчиво сдвинув брови, трактирщик произнёс:

– Извиняйте ребятки. Да вот только комнат свободных у меня нет. Всё постояльцами битком забито.

– Ну вот ещё. Опять нам в поле ночевать. – Раздосадовано выдохнул Братислав.

Немного помявшись, хозяин таверны махнул рукой и молвил:

– А пёс с ним! Оставайтесь на ночь! Только положу я вас в разных местах. Мне так спокойнее будет. Вы двое ляжете здесь у огня. А для тебя герой есть отдельная комната!