Читать книгу Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…» - Александр АРИСТАРХ Захаров - Страница 6

Часть 1 «Это было давно…»
Глава №2 Свет и тьма

Оглавление

Мне исполнилось пять лет, когда родился Сережа. Отцовское внимание больше перешло к нему. Он ухаживал за сыном, как мне тогда казалось, лучше, чем за мной в его годы. Тогда он стал получать чуть больше денег, не знаю точно, как и где, но после 1991 года у него был период взлета. Он покупал брату больше игрушек и сладостей, чем мне, тратя на них иногда последние деньги. Я, конечно, ревновала (стандартная детская ревность), и иной раз даже думала, как бы навредить братику. Но всякий раз, когда я хотела напакостить, меня останавливала безумная злость матери по отношению к отцу и, в особенности, к маленькому Сереже.

Я не понимала почему, но она ненавидела Сережу всем своим естеством, даже больше, чем отца за его нехватку денег, и, может быть, доброту. Лишь позднее мне стало ясно, в чем, собственно, таился секрет ее ненависти.

Дело было в том, что мать не хотела второго ребенка, однако его желал отец. Она даже хотела пойти на аборт, но папа не дал ей этого сделать. Ну, а когда Сережа все-таки родился, то ее стало злить, что якобы она одна ухаживает за ним, а все вокруг отдыхают. Теперь папе иногда приходилось возвращаться с работы раньше времени, бросать подработки, чтобы помочь «беспомощной» матери посидеть с сыном. Он не был особо шумным, только когда испортит пеленки или почувствует дискомфорт. К примеру, у него часто болела голова, но это выяснилось несколько позже, когда отец отнес его в больницу, чтобы узнать, почему Сережа часто плачет.

Чуть позже отец переселил его ко мне в комнату. Я к тому времени стала более спокойно относиться к брату, но все-таки еще немного ревновала.

Мать вечно попрекала отца этим ребенком, и тот иной раз готов был ударить ее за такие слова. Еще одним раздражителем были, конечно, деньги, которые отец даже при малой зарплате тратил на сына, порой занимая их у соседей и знакомых. Мать вообще больше от него денег не получала, по понятным всем, кроме нее, причинам. Родители ссорились больше прежнего. Хотя дальше уже должен быть только открытый «мордобой». Это было невыносимо слышать. Особенно учитывая, что теперь перепадало и мне, если я попадалась на глаза или вставала на защиту отца, что бывало не так уж редко. Иной раз мать меня била просто от злости, и приходилось убегать и долго бродить где-нибудь по улице.

В семь лет я пошла в школу. Никогда не забуду день, когда я вошла в это небольшое, двухэтажное здание и меня сразу окутало непривычной для меня нежностью, добротой… Мне очень понравилось там, как, впрочем, и в детском саду, хотя бы только потому, что здесь никто не кричал и не ругал меня по пустякам. Мне нравилось учиться, хотя выполнять домашние задания было довольно сложно. Но приходилось приспосабливаться.

Друзей у меня в школе было очень мало. Все, кто пробовал со мной дружить, со временем начинали меня сторониться, это даже не было связано с матерью, просто почему-то они считали меня странной. Хотя на то была причина. Я всегда была грустная, зажатая и мало с кем общалась. Кроме того, я не самым лучшим образом одевалась, ибо с тех пор, как я начала вставать на защиту отца и брата, мать перестала покупать мне вещи. Единственное, что я помню, так это то, что я очень нравилась одному мальчику. Он все время пытался со мной разговаривать, спрашивал, как дела, пытался утешить, и просто хотел стать мне другом. Он мне здорово помогал с учебой, частенько я у него списывала домашнюю работу и ходила к нему заниматься уроками. Во втором классе на 8 марта он подарил мне алую розу. Это был один из самых незабываемых моментов в моей жизни. Тогда я поняла, что он мне тоже нравится, а еще то, что я люблю розы. Но я вернусь немного назад в своем повествовании.

Хоть я и ревновала отца к Сереже, все равно спустя время, когда мы немного повзрослели, я полностью избавилась от чувства обиды и ревности. Мы с ним стали играть, гулять вместе. Позже я убедилась, что он намного лучше, чем я поначалу считала. Я вообще очень многое стала понимать.

Брат был довольно тихим, возможно, из-за матери, и хорошим малышом. Жаль, что мать не разделяла моего мнения. Она не любила гулять не только с ним, но позже уже и со мной. А если она и выходила с Сережкой, то только по моей просьбе, или потому, что ей это было в данный момент «по пути», например, в магазин. Как-то раз она даже сказала мне в ярости: «Иди сама, ты же уже взрослая!!!» Меня это тогда очень обидело, и назло ей я повела Сережку гулять прямиком в лес, и часов шесть мы не возвращались. За это время мы успели погулять по лесу и окрестному поселку, дошли до школьной площадки и поиграли на ней, и даже на мои карманные деньги купили мороженого. По возвращении домой отец очень серьезно меня отругал. Однако, выслушав меня, когда я наплакалась после ремня и ругани, он пошел разбираться с матерью. Как выяснилось позже, она представила картину в своем свете – что я, забрав Сережу, ушла неизвестно куда, никого не предупредив. Отец оббегал всю деревню и уже собирался вызвать участкового, когда я появилась.

Очередная ругань, ознаменовавшаяся разбитым фотоаппаратом матери, поставила все точки над «i».

С того дня она вообще перестала заботиться о маленьком Сереже, несмотря ни на что. И мне пришлось самой для него готовить, стирать и заниматься с ним так, как учил меня отец. Сначала было очень трудно, так как было и лень, и противно, и тянуло заняться своими делами, не говоря уже об учебе, но приходилось ко всему привыкать. Мне помогал папа, но только по вечерам, если не сильно уставал на работе. Он очень на меня рассчитывал, и я не могла его подвести, вернее, боялась этого.

В итоге я тоже начала ссориться с матерью из-за того, что она не ухаживает за Сережей, а просто проводит время в свое удовольствие, когда я кручусь «как белка в колесе». Мама отвечала, что не хочет говорить об этом, либо меняла тему разговора, что меня ужасно бесило. А иногда, когда я не успокаивалась, она отвечала нецензурными выражениями, либо начиналась ругань с применением силы, где я обычно проигрывала. Ответить на ее удары я боялась.

Хуже стало к третьему классу школы, там и над уроками надо было сидеть подольше, и моя первая любовь переехал в город. Больше я его не видела, и помочь мне теперь было некому. А после школы надо было заниматься с братом и параллельно уроками. Но все же мне удалось к этому приноровиться, хотя поначалу было слишком трудно, мучили головные боли и ночные кошмары. И так продолжалось до нашего с Сережей дня рождения (по странной случайности, мы с ним родились в один день). До этого дня около четырех месяцев мать почти не спорила с отцом и со мной, наступило что-то вроде оттепели. В тот «знаменательный» день мне исполнилось десять лет, а брату – пять. С этого, собственно, и начинается история жизни и выживания.

Вечером перед днем рождения я сидела у себя в комнате и читала книгу: если не ошибаюсь, это был Джек Лондон, я его очень любила. Было четыре часа дня, когда отец с матерью отправились за покупками к празднику, перед этим предварительно поссорившись, вероятно, из-за денег. Но когда мама выходила из дома, у нее был вид опозоренной, униженной перед большим скоплением народа. Видимо отец не стал выслушивать материнские оскорбления, а сразу поставил ее на место, чего она, конечно, не ожидала.

Папа получил премию, судя по всему, не маленькую, как раньше, да и за месяц неплохо подзаработал, работая по домам в качестве мастера на все руки. Их не было около пяти часов. За это время я успела погулять с Сережей, покормить его и часов в восемь вечера уложить его спать. А сама я в это время решила вновь вернуться к чтению. Но читала я не долго. Потом вспомнила, что скоро опять придется идти в школу, где у меня на тот момент были уже довольно скверные отношения со сверстниками. Я, конечно, себя в обиду не давала, и могла в случае чего и кулаком ответить, но за это я получала массовое игнорирование и презрение, а также издевательства и насмешки.

Вообще, мое мнение о том, что школа – хорошее место, оказалось ошибочным. Я довольно быстро поняла, что школа это своего рода «зверинец», «колония для несовершеннолетних». Учителям на учеников по большому счету наплевать, ругают лишь для вида, если только серьезно не провинился кто-нибудь, а таких было немало. Эти мысли склонили меня ко сну, и около половины девятого я легла спать.

В девять часов вернулись родители. Отец раньше, мать чуть позже. Разбудила меня упавшая с кровати книга. Я быстро вскочила посмотреть, не разбудила ли я случайно Сережку. Но нет, он спал, как ангелочек, изредка улыбаясь во сне: должно быть, ему снилось что-то приятное. У меня даже сердце сжалось, глядя на него. Ведь он в то время так мало улыбался наяву, впрочем, как и я. Хотя бы во сне он был счастлив.

Некоторое время я просто стояла и размышляла о счастье в своей жизни. Мои раздумья прервал папа, незаметно вошедший в комнату. Он подошел сзади и положил руку мне на плечо. Я машинально вздрогнула от неожиданности и обернулась:

– Ой, пап, ты меня напугал, – сказала я шепотом, чтобы не разбудить брата.

– Извини, доченька, я не хотел! Я просто зашел пожелать тебе спокойной ночи.

– Спасибо, пап! – ответила я, обнимая его.

– Кстати, почему ты не спишь? – ласково спросил он.

– А ты посмотри, – сказала я, указывая на спящего брата, – правда прелесть?

– Да, он спит, как ангел, очаровательное зрелище!

– Я даже ему немного завидую…

– Не завидуй! – добро усмехнувшись, сказал отец, – Все будет хорошо! Тебе как раз пора и самой ложиться. Перед днем рождения нужно хорошо выспаться! Спокойной ночи, милая!

– Спокойной ночи, папа!

Папа уложил меня в кровать и поцеловал. Мы еще пошептались немного. Это были пятнадцать самых счастливых минут в моей жизни, проведенных с отцом. Нам редко удавалось побыть вместе наедине. Я заснула довольно быстро, так быстро, как, наверное, никогда не засыпала.

А проснулась я из-за громкой ругани. Время было около шести утра. Я уже рефлекторно посмотрела, не проснулся ли брат, все же еще ранний час, и решила, не вмешиваясь, выяснить, почему родители ссорятся на этот раз.

Подкравшись к двери лестницы, я узнала, что покупки они все-таки делали порознь, поэтому мать не знала, что покупал отец, и не смогла его проконтролировать, как она обычно это делает. Мать купила мне один маленький и дешевый подарок, как всегда, сувенирного типа, объясняя это тем, что хотела сэкономить.

Разговор, как обычно, начала она. Отец потратил половину премии на два дорогих подарка для нас с Сережкой, да плюс на «сладкий стол», поскольку он хотел сделать праздник незабываемым. Мать потребовала невозможного: отвезти все обратно в магазин. Естественно, он не хотел этого делать и решительно ей отказал. А кто, интересно, на его месте согласился бы?

Я решила все же вмешаться, и притворилась, что только что проснулась и ничего не слышала:

– Что вы так шумите, сейчас только шесть утра!

Оба ненадолго утихли.

– Ничего, дорогая, – ответил отец, – иди пока в комнату, я позову тебя чуть позже.

– Как скажешь… – пожав плечами, я ушла, ясно поняв, что помочь ничем не смогу.

Я вернулась к себе и опять легла в кровать. Лежа в постели и слушая «музыку» ругани, я думала, как мы будем жить дальше, если они так ругаются, да еще из-за праздника. Никакого покоя, никакого отдыха.

И вдруг я услышала громкий крик матери, от которого у меня даже сердце екнуло: «Все, я больше не могу!!! Я больше не могу так жить!!! Я подаю на развод, и дочь остается со мной!!!»

А вот отцовских слов я не услышала. Послышались громкие шаги по лестнице, внезапно открылась дверь – на пороге оказалась мать. Почти криком она приказала мне собираться.

– А что случилось? – поинтересовалась я, хотя сама прекрасно знала ответ.

На что мать ответила:

– Мы уезжаем! Немедленно! И без разговоров! Собирайся!!! – злобно добавила она.

Я испуганно стала одеваться и собирать вещи, потому что знала, что если не подчинюсь, то будет хуже. В тот момент я надеялась, что это все ненадолго, злоба пройдет, и мы, может быть, даже не выйдем из дома. От крика Сережка проснулся, протер глаза и сказал:

– Доброе утро!

– Ненавижу!!! – ответила мать сквозь зубы.

Он испугался и убежал вниз звать папу, но отец так и не поднялся. Когда я собралась, мама взяла меня за руку и вывела на крыльцо. Это уже начинало пугать. Отец взял Сережу на руки и тоже вышел. Он поставил его на землю и наклонился ко мне. Поцеловав на прощание, он скорбно сказал: «Прости, что не смог сохранить семью. Я постараюсь сделать все, чтобы ты осталась со мной. Обещаю! Верь мне!».

У меня подступил комок к горлу, и я расплакалась, обняв отца.

Он тоже обнял меня, а потом протянул мне подарок:

– С днем рождения, дорогая!

Стоящая неподалеку мать, ловя машину, увидела это и крикнула:

– Ей твоих подарков не надо!!!

Я взяла папин подарок. Сердце билось, словно хотело выпрыгнуть наружу.

Мать поймала машину, вернулась, схватила меня за руку и увела. Это уже были не шутки, она все решила окончательно. Я стала упираться и вырываться, но сразу получила несколько ударов по лицу. Мать буквально впихнула меня в автомобиль. Водитель начал защищать меня, но после тысячи рублей (по меркам того времени) замолчал.

Сережка плакал и слезно просил отца остановить все это, на что отец ответил: «Тут уже ничего не сделаешь!»

Чуть позже я поняла, что он был прав, хотя тогда мне так не показалось. Тогда я думала: «Ну почему же папа не вступится?!»

Когда машина тронулась, Сережа бросился за ней с жалобным криком: «Милиса! Я люблю тебя! Подожди меня!» Я долго смотрела со слезами на глазах на удаляющийся дом. Видела, как отец бросился за Сережей, как он сам заплакал. Я долго не могла успокоиться, мне никак не хотелось уезжать. Но матери было наплевать на мои прихоти, слезы и боль, она, как всегда, думала только о себе.

Хорошенький день рождения!

Запись в дневнике 1 августа 1995 года:

Все изменилось в течение каких-то тридцати минут… Мир будто перевернулся… А перевернется ли он обратно? Это, к сожалению, не мне решать… Возникает вопрос: а кому? Да кому угодно, только не мне. Что меня теперь ждет впереди? Сплошная тьма, надежда на лучшее, страх… Папочка! Как же мне страшно! Почему ты оставил меня? Почему не вступился? Я хочу быть только с тобой и Сережей. Забери меня!

Милиса 1.08.95

Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

Подняться наверх