Читать книгу Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…» - Александр АРИСТАРХ Захаров - Страница 7

Часть 1 «Это было давно…»
Глава №3 Дорого то, чего уже нет

Оглавление

После развода родителей, мы с матерью окончательно переехали к бабушке. Все-таки мать сумела доказать в суде, что я ей нужна больше, чем отцу. Хотя меня там не было. Меня заперли в той страшной комнате, напоминающей склеп. Более того, отца чуть вообще не лишили родительских прав. Мать наняла адвоката и с его помощью в суде устроила «концерт с симфоническим оркестром». Его спасли лишь показания Сережи.

Отца я так больше и не видела, мать не позволила мне даже съездить с ней за мебелью, более того, она запретила мне выходить на улицу. Наверное, боялась, что я убегу. Она знала, что я на это способна, правда, позже разрешила: этому поспособствовала бабушка. Отчий дом находился не так далеко, где-то в семи-восьми километрах от нас, если идти через лес, а в обход по дорогам, шоссе – все пятнадцать-семнадцать будут. Через лес идти было опасно, можно было заблудиться, так как четкой тропы там не было, да и вообще лес был очень запущенный, сплошь в поваленных деревьях, буреломе и кустах дикой малины.

В первые месяцы у бабушки я очень тосковала по папе, по маленькому Сережке, по родному дому, лесу, речке. Сидя в своей комнате (теперь в ней стояли не только кровать и тумбочка, туда перекочевала некоторая мебель из отцовского дома, и окно, наконец, открыли) я часто плакала, вспоминая былые времена. От одной мысли о том, что я больше не увижу папу и Сережу, наворачивались слезы. А тут еще бабушка донимала вопросами, мол, «почему я такая грустная», как будто сама не понимала. Хотя, наверное, не понимала… В основном, все свободное время я проводила за чтением книг, чтобы хоть как-то забыться.

В школу я не вернулась. Когда я жила в доме отца, школа (новая) находилась почти рядом, в двадцати пяти минутах ходьбы по шоссе, а теперь до нее надо было идти чуть ли не три часа, как сказала мне мать. Возить меня туда было некому, да к тому же матери было не выгодно, чтобы я виделась с отцом. Пока я сидела дома, грусть и тоска съедали меня изнутри. Даже поговорить было не с кем, некому излить душу. Это ощущение просто разрывало сердце.

Спустя несколько месяцев, ближе к зиме, мать нашла домашнего репетитора, который преподавал мне основной курс школы. Как назло преподаватель попался абсолютно равнодушный к детской психике, понимающий только плюсы, минусы, синусы, косинусы, правила, орфографию и другую ерунду. Волей-неволей все это приходилось учить. Хотя теперь мне это уже абсолютно не нравилось.

Свободного времени оставалось немного. Так прошли два года, которые были для меня просто пыткой. Меня редко когда вывозили куда-нибудь погулять, в основном приходилось торчать в саду или огороде, помогая бабушке.

У бабушки появился новый способ воздействия на меня. Теперь если я не подчинялась ее приказам, она меня розгами загоняла к скоту в свинарник и заставляла там убираться, при этом свиней она не выгоняла. А свиней я, честно говоря, боюсь до ужаса, особенно их визга. Видимо она это быстро поняла. Для меня хуже этого не было ничего, поэтому приходилось подчиняться и работать в огороде и саду. И не дай бог плохо сделать работу – либо выпорет, либо запрёт в комнате, либо опять загонит к скотине. Один раз бабушка еще и при мне стала закалывать поросенка. У меня сначала была истерика до вечера, потом около месяца мучили кошмары, а визг свиней с того времени стал для меня еще более резким и омерзительным. Не говоря о том, что я теперь бабушку вообще убийцей считала и начинала трястись, когда она ко мне подходила.

Мать и тут любила поскандалить. А как только я вступала с ней в конфликт, тут же на помощь подключалась бабушка, и мне приходилось подчиняться, чтобы не наказывали снова. Это и так происходило минимум один-два раза в сутки. До расстройства личности было рукой подать, не говоря уже про мысли о суициде.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, свободное время у меня испарилось окончательно. Все потому, что помимо учебы с тем самым преподавателем, которого я за два года уже видеть не могла, мама стала меня учить репортерскому мастерству и фотографии. Заодно она рассказала о том, как печатаются газеты, как они выходят в свет и так далее. В общем, она учила меня всему необходимому для репортера и редактора. Сначала меня это не увлекало, так как я еще всерьез не думала о том, кем я стану в будущем, а потом, взглянув на это с другой стороны, я заинтересовалась, ведь все время учиться с преподавателем – ужасно скучно. Как раз тогда мать меня впервые сфотографировала, чтобы продемонстрировать, как наводить фокус и подбирать правильный ракурс (фотография на титульном листе). В общем, после этого я стала охотнее этим заниматься.

Позже мать стала брать меня на репортажи, это было что-то вроде практики, правда делать фотографии и беседовать с важными людьми она мне не разрешала, но всячески заостряла внимание на том, как это нужно делать, и в этом она преуспевала, репортажи у нее получались весьма интересные и красочные. Так прошел год – скучновато, угнетенно, но все же лучше, чем предыдущие два. Но даже в те моменты, когда я была с матерью довольно близка, мнения о ней я не меняла, ибо она все же продолжала срываться на мне при случае. Правда, теперь я смогла к этому адаптироваться и воспринимала всё менее болезненно.

В это время Сережке исполнилось семь лет, и он стал, помимо школы, интересоваться мастерством плотника. Естественно, отец взялся его обучать, так как видел, что парню это интересно.

Я узнала об этом из письма. Мы с отцом вели тайную переписку. Оттуда же я узнала, как прошел суд, и некоторые подробности того, почему именно так все и случилось.


Март, 1997 год:

«Прости, Милиса. За все прости. Просто и я уже не мог больше этого терпеть. Ты ведь помнишь, что у Сережки были проблемы с речью. В общем, это опять же из-за нее. От нервной обстановки он мог вообще начать заикаться, так мне врач сказал. Я пытался с ней поговорить, наладить отношения, но ты помнишь, во что это, в конце концов, выливалось. До сих пор жалею, что не смог тебя отвоеватьПрости еще раз Я ожидал от нее подлости, но не того, что она на суде наговорила: и что я пьяница, и что я ее бил, а дочь вообще ненавидел, морил голодом, да еще защитника наняла, тот вообще на меня набросился, как собака. Хорошо, что Сережка там был, он-то все и развеял. Но суд решил нас разлучить.

Я все же верю, что все изменится, и мы увидимся. Я бы все отдал за то, чтобы хотя бы день с тобой побыть.

Сережка тоже скучает. Первые несколько месяцев он только со мной в комнате спал, на раскладушке. Входил в вашу с ним комнату, и плакать начинал. Сейчас он в школу пошел, но ему там не нравится. Почему, не говорит. Привет тебе от него! Он по тебе очень скучает! Ну что ж, до нового письма! Я тебя люблю, доченька! Береги себя! Папа».

Позже отец писал, что учил Сережу не только мастерству плотника, но и ориентированию на местности, а также альпинизму. Они часто ходили в походы, плавали на лодке, в общем, хорошо проводили время, ведь после нашего отъезда расходы сократились, соответственно, и времени у отца стало больше. Он рассказывал, что Сережа неплохо учится, что он нашел в деревне много хороших друзей, я даже позавидовала ему. Отец писал, что очень скучает и очень хочет хоть один разок, хоть ненадолго со мной встретиться, обнять, поговорить…

Когда я читала письма, я в душе была рада, что у них все хорошо, что они здоровы и хорошо проводят время. Вообще отец уделял много времени Сережке, в отличие от матери, которая уделяла мне меньше внимания. Мать часто была занята, или, как она говорила, слишком сильно уставала даже для разговора, хотя по ней было не видно. В общем, она редко занималась мной. Но подарки и всякие вкусности она приносила почти каждый день, чтобы я не думала, что она про меня забыла. А иначе говоря, чтобы «подмаслить». Это было довольно подозрительно! Откуда деньги? Ведь репортеры в газете, где она работала, все равно получали не миллионы, а деньги у нее были всегда. Я это знала однозначно, даже, несмотря на то, что на меня она их особо не тратила.

Запись в дневнике:

«В последнее время мать странно себя ведет. Уволила репетитора. Все время подарки приносит Стала часто на работе задерживаться Хотя без нее даже спокойнее.

Учиться все сложнее. Хорошо хоть у папы и Сережи все нормально. 11 марта 1999 года»

Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…»

Подняться наверх