Читать книгу Аномальная зона - Александр Филиппов - Страница 29

На следующий день, прервав экспедицию, нахлебавшись несолоно, троица пустилась в обратный путь. Впрочем, отшагав несколько километров по однообразно-ржавой, заболоченной густо местности, они не вполне были уверены в правильности избранного направления. Всюду их сопровождал один и тот же пейзаж: почва, покрытая мохнатыми, словно верблюжьи горбы, кочками, чахлые березы с желтой листвой, корявые, в пятнах лишайника, ели, гнилые остовы деревьев… Всё это перемежалось зеркальцами открытой воды, зарослями камыша и осоки.

На одном из привалов, заметив, что Богомолов жуёт припрятанную в кармане горбушку хлеба, Фролов заставил попутчиков вытряхнуть содержимое рюкзаков и произвёл строгую ревизию провианта. Посмотрев на жалкую горку продуктов – три банки перловой каши, кулёчек пшённой крупы, кусок солёного сала с сигаретную пачку величиной и полбуханки чёрного плесневелого хлеба, – он объявил грустно:

– Всё. Обжираловка кончилась. Открываем охотничий промысел. Кто умеет стрелять из ружья?

Стрелять, как вскоре выяснилось, умели все, а вот попадать в цель – только Фролов. К тому же дичи встречалось им на удивление мало. Пару раз вспугнули уток, настолько стремительно скрывшихся из виду, что в них не удалось даже прицелиться. И всё же на исходе дня в котелке, сдабривая булькающий кипяток, оказался подстреленный метким милиционером чирок.

На следующий день путники, по всем прикидкам, должны были уже вновь окунуться в таёжную чащу, однако со всех сторон их по-прежнему окружали всё те же сгнившие от избытка влаги редкие ёлки, шаткие кочки с пучками ржавой травы и подёрнутая ряской трясина.

– Самое страшное в чрезвычайной ситуации – пассивность, покорность судьбе, – вещал хрипло, шатаясь от усталости, Студейкин попутчикам. – Это типичная ошибка неподготовленных путешественников. Человек, не верящий в спасение, часто гибнет, не исчерпав запаса сил, продовольствия…

– Слушай, ты, Дерсу Узала, – может, заткнёшься? – грубо укорачивал его Фролов, но журналист, стиснув губы на некоторое время обиженно, не выдерживал тягостного молчания и опять начинал:

– Статистика утверждает, что девяносто процентов людей, оказавшихся после кораблекрушения на плотах и шлюпках в открытом море, умирают в течение первых трёх суток именно от моральных факторов! Описано множество случаев, когда спасатели обнаруживали такие плавсредства с запасами воды и продовольствия, но… мертвыми телами!

– Тьфу! – сплюнул яростно писатель. – Если вы, Александр Яковлевич, не прекратите своих дурных пророчеств, ваше тело тоже найдут. С изрядным зарядом дроби в болтливой башке!

– Вот-вот, – укоризненно пыхтел Студейкин. – Вы уже впадаете в раздражение, в панику. И в таком состоянии у вас могут запросто начаться зрительные галлюцинации. В пустыне, например, умирающим от жажды путникам чудятся колодцы, а то и реки воды… – Ой! – вскрикнул он испуганно вдруг. – У меня, кажется, галлюцинации уже начались: я вижу впереди дом… огород… лошадь!

Фролов любовно погладил выросший у них на пути плетень, сказал с облегчением:

– Дошли! – и крикнул весело, обращаясь к избе: – Эй, хозяин! Встречай гостей! Мы так проголодались – аж переночевать негде!

Ответом ему был густой лай лохматого кобелька, а потом дверь избушки с грохотом растворилась.