Читать книгу Вслух. Стихи про себя - Александр Гаврилов - Страница 7

Открытый настежь человек сидит на кухне.

Открытый настежь человек считает птиц.

Он скоро рухнет, говорю тебе, он рухнет.

Быть может, вверх. Необязательно, что вниз.

А этот дом к нему прилип – вторая кожа:

Холодный пол, холодный свет, пустой чердак.

И скоро дом очеловечится, быть может.

А человек? Необязательно, что так.

давай, расскажи мне, что изоляция

приносит пользу.

что на мертвом поле сношений

повсюду – гильзы.

что расстояние между людьми —

наш главный козырь.

что принадлежу

к литературнейшей из гильдий.

давай, расскажи, как в группе

анонимного понимания

вскользь обсуждается жизнь,

которую мы не.

но речь – порождение беса,

и в топку такую магию.

поэтому молча ищем

иголку на простыне.

рассказывай однозначней,

я слушаю некрикливо.

все буквы твои черны,

твой рот выпускает кольца.

и там, где упало слово —

прорастает текст торопливо.

и самое страшное,

этому гаду не нужно солнца.

мне дышится очень долго,

а воздух украден – спертый,

и мой домовой с похмелья

зовет себя цифровым.

но прежде чем ты решишься

еще раз восстать из мертвых,

убедись, что тебе

действительно

понравится

быть живым.

Полная остановка времени в терминале

Сверху завял букет из железных прутьев.

Быт сжимается до операции по безналу,

Бытие – до дыхания полной грудью.

Дрожь облаков, турбины протяжный вопль.

Сходит с лица бесполезного грима жижа,

Сколько же нужно выпить сегодня, чтобы

Зеркалом стать, самим себя отразившим.

Скоро покажется из-под крыла пырея

Желтая рябь, угодья сухого стебля.

Глянцевый скальп фюзеляжа как будто преет

В тщетном стремлении слиться со степью.

Ветер завыл, спотыкаясь о каждый камень,

Гимн исчезающим из головы вопросам.

Видишь: вот здесь станцевала однажды Кали,

Так разошлась, что за воздух пришлось бороться.

В полупустыне схлопывается сознание,

Плоскость вальсирует, не оставляя шанса,

Взять и прийти в себя, не повиснув на небе,

И до пылинки крошечной не ужаться

Между песком, рекою да рыбаками.

Город непобежденных, нет, не прошу остаться,

Дай мне сыграть в этот раз небольшое камео,

Прошлое развернув, словно декорацию.

Голоса собачьи бесприютные

Жалобно шкварчат на дне оврага.

Кто бы вас, родные, убаюкал бы?

Мнется корка – снежная бумага,

Под неугомонными подошвами

Тех живых, что трутся вдоль ограды.

Впору землю рыть столовой ложкою:

Пепел к пеплу, черт за черта, брат на брата.

Мимо катится карета ФСИНа,

В ней сидят порядок да закон.

Обожги скорей мне руки, псина,

Розовым колючим языком,

Не скули, отступит непогода,

Потеплеет – сохранишь свой хвост.

Радуйся, метафора народа.

Ведь на то оно и Рождество.