Читать книгу Опыты литературной инженерии. Книга 3 - Александр Гофштейн, А. И. Гофштейн - Страница 19

Можете себе представить, что такое день сдачи особо важного объекта для ГИПа – главного инженера проекта? Если вы не побывали в шкуре ГИПа, то не можете! А если объект – не цех или даже гидроэлектростанция, а дорогущая и уникальная, единственная на весь мир специальная астрономическая обсерватория Российской Академии наук, то уж точно, будь вы хоть трижды ГИПом, не сможете! Даже не пытайтесь.

В день сдачи объекта грозовой тучей клубится Правительственная комиссия, состоящая сплошь из спецов высшей касты, подперченная партийными функционерами нехилой пробы. Те так просто вчера из Кремля, и складки на их брюках от сиденья на ответственных креслах еще не успели распрямиться. Этих не взять ни угощеньями, ни развлечениями. Им еще позавчера пообещали оторвать все важнейшие органы, если, не приведи господь, не будет подписан акт приема-сдачи стройки века!

Стройка такого масштаба и такой сложности – это вам не типовая пятиэтажка. При наличии только прямых линий, готовых лестничных маршей и унылого силикатного кирпича – и в той можно при желании найти огрехи и недочеты. А тут башня более сорока метров в диаметре, с антисейсмическим фундаментом, заглубленным в гору на десятки метров, сложнейшие механизмы, новейшие капризные материалы и высота две тысячи семьдесят метров над уровнем моря! Немудрено, что в бездне проблем можно найти не докрученный болт или не замазанную дырочку.

Но это 1975 год – расцвет застоя. Партийное око зрит зорко от Бреста до Находки, чтобы ничего не шевельнулось, не оступилось с идеологической тропы, не ввергло в сомнение народные массы: правильным ли путем идем, товарищи? О строящейся обсерватории уже писано-переписано. Объект престижа! Что там будут разглядывать в новый азимутальный телескоп – черт его знает! Но зеркало-то телескопа крупнейшее в мире! Шесть метров в диаметре против американского Хейла на горе Маунт-Паломар, всего-то пятиметрового! И высота у америкосов, хе-хе, каких-то тысяча семьсот метров над уровнем моря! Против наших двух тысяч семидесяти! Вот в чем превосходство нашего социалистического строя: ракеты взмывают в космос, реки покоряются и сами уже чуть ли не текут вспять, мирный атом в упряжке и высшая наука – астрофизика, на острие удара по загнивающему капитализму. В будущем одни праздничные салюты и партийные съезды. До Афганской войны еще четыре года, а до Чернобыля целых одиннадцать. Отчего бы не утереть нос дядюшке Сэму?

Крутится ГИП по площадке, как электровеник. Отсюда заковыристый вопрос с политическим подтекстом, оттуда ехидное замечание, и со всех азимутальных направлений скрытая угроза снять с работы, закопать на три метра в грунт, сгноить во глубине сибирских руд или уморить в психушке. ГИП весь в мыле, как конь Д'Артаньяна: от чертежей и схем рябит в глазах, во рту с утра пересохло и еще сильно мешает постоянное желание кого-нибудь удавить собственными руками! Все равно кого, только бы снять моральное напряжение.

Далеко под горой, на ответвлении дороги, ведущей из станицы Зеленчукской в Архыз, стоит КПП – контрольно-пропускной пункт. Охраняется военнослужащими. Объект за ответвлением почти секретный и особо важный. От КПП до обсерватории проложено восемнадцать километров красивейшего серпантина с плавными виражами и щадящим уклоном. Через год по нему повезут шестиметровое зеркало, которое сейчас еще остывает в Ленинграде, на заводе ЛОМО. Одним словом, через КПП мышь не просочится. Но, странно, через грозный редут беспрепятственно проезжают две черные «Волги» с тонированными стеклами, и никто из охраны на них не покушается. Машины поднимаются по серпантину с остановками. Из передней выходит пожилой человек в шляпе и подолгу любуется пейзажами. А они чем выше, тем величественнее. Около самой обсерватории пейзаж вовсе потрясающий! Машины скромно останавливаются в сторонке. Тот, что в шляпе, с биноклем у глаз, отстраненно стоит сбоку. А к ГИПУ, который в этот момент с пеной на устах материт какого-то незадачливого строителя, со спины подходит некий молодой человек и вежливо притрагивается к локтю. От прикосновения ГИП подпрыгнул, как тур – горный козел, и уже готов был ответить пришельцу пулеметной очередью. В упор. Но тот предупредил ГИПа вопросом:

– Здравствуйте, это Вы – главный инженер проекта?

– Да, я, – чисто механически ответил ГИП.

– Не могли ли Вы найти несколько минут и показать объект?

При этом «Вы» отчетливо произносится с большой буквы да с таким смирением, что у ГИПА очередной патрон заклинило. А незнакомец, в котором без малого два метра ростом, продолжает:

– И, конечно, было бы совсем неплохо, если бы Вы (опять с большой буквы!) подробно рассказали об обсерватории.

ГИП Юрий Васильевич, между нами просто Юра, от такой смеси вежливости и наглости просто осатанел. Впал в некий ступор. Это как изволите понимать? Вокруг в радиусе десяти метров клубится Правительственная комиссия, спецы из Российской Академии наук, тщательно замаскированные под спецов волки из КГБ, заслуженные и незаслуженные строители со всего государства, а тут просят экскурсию провести? В экскурсоводы, значит, определить самого ГИПа? У которого сегодня сдача важнейшего для страны объекта? Да ты, парень, что, не в себе, что ли?

Двухметровый невинно смотрит на Юру вровень (в Юре тоже метр девяносто семь!) и продолжает вежливо настаивать на экскурсии, подчеркивая, что времени у них ограничено.

– У кого это ОГРАНИЧЕНО? – не сказал, а прошепелявил от бешенства ГИП Юра. – Это у меня оно ОГРАНИЧЕНО!

– Вы не нервничайте, пожалуйста, – убеждает двухметровый и глазами показывает ГИПу на человека с биноклем, который даже не глядит в их сторону.

Потихоньку до Юры начинает доходить, что что-то вокруг изменилось. Или солнце вдруг стало более тусклым, или воздух разреженнее. Чины, спецы и прочие перцы незаметно к уда-то испарились, исчезли среди строительных вагончиков, катушек с кабелями и штабелей досок. Сами собой улетучились схемы, чертежи и их носители. Волки из КГБ профессионально слились с окружающей местностью. На пятачке перед сверкающим алюминиевым сооружением остались двое: ГИП и двухметровый. А в сторонке продолжал разглядывать синеющие вдали горы Кавказа пожилой человек в мягкой шляпе.

Уже потом, поздним вечером, за выпивкой и закуской Юра так описывал свое состояние:

– Смотрю на деда и вспоминаю, что тысячу раз видел его портреты на демонстрациях и просто так на всяких кабинетных стенках. Напрягся и даже фамилию вспомнил – Косыгин! Председатель Совета Министров, член Политбюро! Второй после самого Генерального Секретаря КПСС! Серый кардинал. Главный хозяйственник страны. Аж мороз по коже продрал!

Косыгин подошел к Юре, поздоровался, задал несколько ничего не значащих вопросов и попросил (лично попросил!) провести по объекту. И пошли они втроем при полном безлюдье (двухметровый неназойливо плелся сзади).

Огромная обсерватория – чудо инженерной мысли. Юра ее любил и знал до последнего болтика, а Косыгин был до чрезвычайности любознателен. Два часа и десять минут они ходили, осматривали и рассматривали все, что можно было осмотреть и рассмотреть. Юра пел соловьем, только иногда запинался при прямом взгляде на Косыгина: от пережитого за последний час он совершенно забыл имя и отчество Председателя Совета Министров! Как отшибло! Какой-то приступ ретроградной амнезии, в чем до сего дня Юра не был замечен. Пока удавалось всячески избегать прямого обращения, обходясь безличными терминами, типа «обратите, пожалуйста, внимание», «я хочу Вам еще показать» и пр. Но когда-то спасительный запас должен был иссякнуть!

После окончания экскурсии Косыгин тепло поблагодарил Юру, пообещал еще заехать после установки зеркала и отбыл туда, откуда приехал, оставив ГИПа посреди пустой площадки в состоянии полной прострации.

Юра еще минуту безмолвно стоял, глядя в том направлении, куда уехал Косыгин, и на лице его блуждала идиотская улыбка. Потом он внезапно очнулся, треснул себя кулаком по лбу и радостно прокричал:

– Вспомнил: Алексей Николаевич!

Откуда-то из-за кабелей, кирпичей и досок стали прорисовываться члены комиссии, тихие и неагрессивные. Незаметно материализовались и волки из КГБ, но уже вполне вегетарианского вида. Приемка объекта пошла как на автопилоте и завершилась к вечеру подписанием желанного акта (без замечаний!) и грандиозной пьянкой.