Читать книгу Опыты литературной инженерии. Книга 3 - Александр Гофштейн, А. И. Гофштейн - Страница 6

Сегодня вечером возвратились домой жена и старшая дочь, похваляясь, что на Тверской, в баре с непроизносимым названием, отведали суши. Такой восторг! Не представляю, как только я посмел прожить столько лет и не попробовать суши? Теперь в глазах ближайших родственников я – унтерменш, недочеловек, ущербная личность.

Посетовав на несправедливость судьбы, я вспомнил один случай, который произошел со мной много лет назад и в рыбно-экзотическом смысле уже может считаться образцово-поучительным.

Наша диверсионная группа состояла из пяти человек. У каждого свои обязанности, у каждого свой сухой паек. Спим под кустом, палатки у нас нет, костер разводить не имеем права. И вообще, никоим образом не должны себя обнаруживать. Это условия учений. Лес вокруг во все стороны – березы и сосны. Ближайшая деревня от нас километрах в десяти.

На третий день съели мы свой сухой паек до последней крошки. Какие бы проблемы у нас ни возникли, не имеем права выходить на связь раньше условленного времени. Вот так и сидим, несытые и надутые от голода. Так разобиделись на начальство, что даже вслух ругать их не хотелось. Боевых патронов у нас нет. Но и никакой живности мы, по правде, за последние дни не заметили.

Наконец, пришло время связи. Условие сеанса – текст не более десяти секунд и только по делу. Включаем станцию – связи нет. Пищит что-то в эфире, воет. Скрип стоит тележный. На восьмой секунде прорезался марсианский голосок:

– Для «девятого» база на связи.

Радист аж поперхнулся от злости. Еще секунда пропала. Потом он как заорет в микрофон:

– Жрать нечего!

И отключился. Я имею в виду, вырубил радиостанцию.

Что делать дальше, понятия не имеем. Но сидим в лесу как привязанные. До следующего сеанса связи еще целых три дня. И, между прочим, есть кое-какое задание, которое надо выполнить. Вот уж это совсем не хочется делать на голодный желудок.

Подрывник первый высказал предположение, что здесь какая-то ошибка. Могли ведь нам запросто вместо шестидневного пайка выдать трехсуточный?

Снайпер кашлянул и спросил, обращаясь ко всей группе:

– А может быть, наш паек и есть шестисуточная норма?

Группа в ответ слабо возмутилась.

Утром слышим: стрекочет вертолет. Идет низко, чуть ли не по верхушкам сосен. Понимаем, что это свой вертолет. Ведь идут простые учения, а у «противника» по замыслу вертолетов нет. Но мы сидим в самой чащобе, среди комаров, нет рядом ни полянки, ни прогалинки! Пустили мы красную ракету прямо вверх, рискуя угодить в вертолет. Повезло, или пилот был опытный. Прогрохотал вертолет прямо над нами, и из него чуть ли не на наши головы вылетели три деревянных ящика. Прижались мы к деревьям и молим бога, чтобы пронесло мимо! Пронесло, но не совсем. Ящики с хрустом врезались в верхние ветки деревьев и разлетелись на части. А из них веерами вылетели блестящие консервные банки. Каждая, между прочим, по двести пятьдесят граммов нетто! Ничего себе шрапнель!

Вертолет улетел. Стало тихо. Мы наконец-то дружно выдохнули, так как на всем протяжении бомбовой атаки не могли этого сделать.

Потом бросились разыскивать добычу. Первую банку, как и положено, нашел самый зоркий из нас – снайпер. Слышим, хохочет в кустах, как сумасшедший. Подбегаем, а он слова толком вымолвить не может. Тычет пальцем в этикетку банки, источает слезы и икает. Читаем все вслух:

– «Лосось в собственном соку».

И тоже начинаем хохотать. Не иначе у нас всеобщее помешательство!

Секрет нашей неадекватной реакции объяснялся легко: в те времена редкая семья могла себе позволить достать к праздничному столу исключительно для гостей или маленьких детей этот деликатес – «Лосось в собственном соку»! О нем и мечтать было неприлично. Вроде бы как о чудесном кладе из сотни золотых монет. Я однажды попробовал это лакомство в гостях у тети, но постеснялся съесть кусочек побольше. Тетя жила небогато, и ясно было, что баночку лосося она выставила для нас на стол скорее для самоутверждения, чем для угощения.

А тут, пожалуйста, «Лосось в собственном соку» – целых три ящика!

Все коленки стерли, осмотрели каждую травинку. Собрали ящики по щепочке, уложили на обломки найденные банки и таким способом вычислили, сколько банок должно было поместиться в каждом ящике. Не хватало еще четырех. Командир группы молча обвел всех взглядом. И мы молча снова полезли в кусты. К обеду нашли все до единой банки.

Сели, роняя слюни, вокруг добычи. Командир достал штык-нож. Дружно взяли мы по банке драгоценного лосося и мигом их вскрыли. Как запахло из этих банок – описать вам не могу! Через десять секунд – время молниеносного сеанса связи – банки были пусты. Как выражаются собаководы – вычищены в «подлиз»!

– Между первой и второй пуля не должна пролететь! – прошептал командир. И вскрыл вторую банку. После второй банки мы были готовы идти выполнять любое задание Родины. Даже голыми руками. Но на всякий случай съели по третьей банке.

До вечера мы скакали по лесам, выполняя это самое задание, и к сумеркам порядком проголодались. Мысль о том, что в условном месте в лесу нас ждут чудесные баночки с замечательной едой, окрыляла нас на обратном пути.

Лосось на ужин не показался нам столь вкусным, как днем. И более того, кое-кто не смог одолеть даже одной банки. Недоеденный деликатес подвесили на ветки, подальше от муравьев, и легли спать, вполне умиротворенные.

Утром лосось просто не лез в горло. С трудом доели вчерашнее, запили водой из родничка и пошли на задание.

Возвратились вечером к месту базирования. Посидели, подумали, открыли по банке и с большим трудом проглотили по кусочку осточертевшего лосося. Командир подошел к укрытому травой складу, раздвинул траву палкой и тоскливо обернулся к нам. Банки стояли мощным штабелем – ни конца ни краю! Впервые за пять дней мы подумали о голодной смерти.

На следующий день командир принял истинно полководческое решение.

Он вручил снайперу секретную карту, компас и туго набитый вещмешок. Приказ был краток и ясен: пройти, не выдавая никакой лесной твари своего присутствия, десять километров до деревни и выменять лосося (тут командир непроизвольно икнул) на картошку. В весовом соотношении один к одному! Снайпер взял под козырек и ушел в лесную чащу. Нам оставалось только ждать. К вечеру пришел взопревший, но не голодный снайпер и принес долгожданное: из рюкзака на траву вывалилась целая гора прекраснейшей в мире белорусской картошечки!

– Все относительно, – сказал мудрый Эйнштейн и был прав.