Читать книгу Горе от ума - Александр Грибоедов, Александр Сергеевич Грибоедов, Н.В. Гоголь - Страница 13

  Петрушка, вечно ты с обновкой,

С разодранным локтем. Достань-ка календарь;

  Читай не так, как пономарь[24],

  А с чувством, с толком, с расстановкой.

Постой же. – На листе черкни на записном,

  Противу будущей недели:

 К Прасковье Федоровне в дом

  Во вторник зван я на форели.

  Куда как чуден создан свет!

  Пофилософствуй – ум вскружится;

  То бережешься, то обед:

 Ешь три часа, а в три дни не сварится!

  Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет.

  В четверг я зван на погребенье.

  Ох, род людской! пришло в забвенье,

 Что всякий сам туда же должен лезть,

  В тот ларчик, где ни стать ни сесть.

Но память по себе намерен кто оставить

  Житьем похвальным, вот пример:

 Покойный был почтенный камергер[25],

  С ключом, и сыну ключ умел доставить;

 Богат, и на богатой был женат;

  Переженил детей, внучат;

Скончался; все о нем прискорбно поминают,

  Кузьма Петрович! Мир ему! –

Что за тузы в Москве живут и умирают! –

  Пиши: в четверг, одно уж к одному,

А может, в пятницу, а может, и в субботу,

Я должен у вдовы, у докторши, крестить.

 Она не родила, но по расчету

  По моему: должна родить…

  А! Александр Андреич, просим,

 Садитесь-ка.

Вы заняты?

Поди.

Да, разные дела на память в книгу вносим,

 Забудется, того гляди.

  Вы что-то не весёлы стали;

Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?

  Уж Софье Павловне какой

  Не приключилось ли печали?..

 У вас в лице, в движеньях суета.

 Ах! батюшка, нашел загадку:

 Не весел я!.. В мои лета

Не можно же пускаться мне вприсядку!

  Никто не приглашает вас;

  Я только, что спросил два слова

Об Софье Павловне: быть может, нездорова?

 Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз

  Твердит одно и то же!

То Софьи Павловны на свете нет пригоже,

  То Софья Павловна больна.

 Скажи, тебе понравилась она?

 Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?

А вам на что?

Меня не худо бы спроситься,

  Ведь я ей несколько сродни;

  По крайней мере искони[26]

  Отцом недаром называли.

Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?

 Сказал бы я, во-первых: не блажи,

 Именьем, брат, не управляй оплошно,

 А главное, поди-тка послужи.

Служить бы рад, прислуживаться тошно.

  Вот то-то, все вы гордецы!

 Спросили бы, как делали отцы?

  Учились бы, на старших глядя:

 Мы, например, или покойник дядя,

Максим Петрович: он не то на серебре,

На золоте едал; сто человек к услугам;

 Весь в орденах; езжал-то вечно цугом[27];

 Век при дворе, да при каком дворе!

   Тогда не то, что ныне,

При государыне служил Екатерине.

 А в те поры все важны! в сорок пуд…

 Раскланяйся – тупеем[28] не кивнут.

  Вельможа в случае[29] – тем паче:

 Не как другой, и пил и ел иначе.

  А дядя! чтó твой князь? чтó граф?

  Сурьезный взгляд, надменный нрав.

  Когда же надо подслужиться,

  И он сгибался вперегиб:

На ку́ртаге[30] ему случилось обступиться;

Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;

  Старик заохал, голос хрипкой;

Был высочайшею пожалован улыбкой;

 Изволили смеяться; как же он?

Привстал, оправился, хотел отдать поклон,

  Упал вдруго́рядь[31] – уж нарочно,

А хохот пуще, он и в третий так же точно.

А? как по-вашему? по-нашему – смышлен.

  Упал он больно, встал здорово.

Зато бывало в вист[32] кто чаще приглашен?

Кто слышит при дворе приветливое слово?

Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?

    Максим Петрович! Шутка!

В чины выводит кто и пенсии дает?

Максим Петрович. Да! Вы, нынешние, – ну-тка!

И точно, начал свет глупеть,

Сказать вы можете вздохнувши;

  Как посравнить да посмотреть

  Век нынешний и век минувший:

Свежо предание, а верится с трудом;

Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;

 Как не в войне, а в мире брали лбом,

  Стучали óб пол, не жалея!

Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,

А тем, кто выше, лесть, как кружево, плели.

 Прямой был век покорности и страха,

Всё под личиною усердия к царю.

Я не об дядюшке об вашем говорю;

  Его не возмутим мы праха:

Но между тем кого охота заберет,

  Хоть в раболепстве самом пылком,

  Теперь, чтобы смешить народ,

  Отважно жертвовать затылком?

  А сверстничек, а старичок

  Иной, глядя на тот скачок,

  И разрушаясь в ветхой коже,

Чай приговаривал: «Ах! если бы мне тоже!»

Хоть есть охотники поподличать везде,

Да нынче смех страшит и держит стыд в узде;

Недаром жалуют их скупо государи.

  Ах! Боже мой! он карбонари![33]

  Нет, нынче свет уж не таков.

Опасный человек!

         Вольнее всякий дышит

И не торопится вписаться в полк шутов.

 Что говорит! и говорит, как пишет!

У покровителей зевать на потолок,

Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,

  Подставить стул, поднять платок.

  Он вольность хочет проповедать!

Кто путешествует, в деревне кто живет…

  Да он властей не признает!

  Кто служит делу, а не лицам…

Строжайше б запретил я этим господам

  На выстрел подъезжать к столицам.

  Я наконец вам отдых дам…

  Терпенья, мочи нет, досадно.

  Ваш век бранил я беспощадно,

  Предоставляю вам во власть:

     Откиньте часть,

  Хоть нашим временам в придачу;

  Уж так и быть, я не поплачу.

И знать вас не хочу, разврата не терплю.

Я досказал.

      Добро, заткнул я уши.

 На что ж? я их не оскорблю.

Вот рыскают по свету, бьют баклуши,

Воротятся, от них порядка жди.

Я перестал…

      Пожалуй, пощади.

 Длить споры не мое желанье.

Хоть душу отпусти на покаянье!

Полковник Скалозуб.

          Тебя уж упекут

   Под суд, как пить дадут.

  Пожаловал к вам кто-то на́ дом.

Не слушаю, под суд!

        К вам человек с докладом.

 Не слушаю, под суд! под суд!

  Да обернитесь, вас зовут.

  А? бунт? ну так и жду содома[34].

Полковник Скалозуб. Прикажете принять?

  Ослы! сто раз вам повторять?

Принять его, позвать, просить, сказать, что дома,

 Что очень рад. Пошел же, торопись.

Пожало-ста, судáрь, при нем остерегись:

  Известный человек, солидный,

 И знаков тьму отличья нахватал;

  Не по летам, и чин завидный,

  Не нынче завтра генерал.

Пожало-ста, при нем веди себя скромненько…

 Эх! Александр Андреич, дурно, брат!

  Ко мне он жалует частенько;

  Я всякому, ты знаешь, рад;

  В Москве прибавят вечно втрое:

Вот будто женится на Сонюшке. Пустое!

 Он, может быть, и рад бы был душой,

Да надобности сам не вижу я большой

 Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня;

Ведь Софья молода. А впрочем, власть Господня.

Пожало-ста, при нем не спорь ты вкривь и вкось

И завиральные идеи эти брось.

 Однако нет его! какую бы причину…

 А! знать, ко мне пошел в другую половину.

  Как суетится! что за прыть!

А Софья? – Нет ли впрямь тут жениха какого?

С которых пор меня дичатся, как чужого!

      Как здесь бы ей не быть!..

Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,

 А может быть, не только что отец…

  Ах! тот скажи любви конец,

  Кто на три года вдаль уедет.

  Сергей Сергеич, к нам сюда-с.

  Прошу покорно, здесь теплее;

  Прозябли вы, согреем вас;

 Отдушничек отве́рнем поскорее.

  Зачем же лазить, например,

Самим!.. Мне совестно, как честный офицер…

Неужто для друзей не делать мне ни шагу,

  Сергей Сергеич дорогой!

  Кладите шляпу, сденьте шпагу;

 Вот вам софа, раскиньтесь на покой.

Куда прикажете, лишь только бы усесться.

 Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть: