Читать книгу Камбала. Роман в двух книгах. Книга первая - Александр Иванченко - Страница 10

Дядей Сашей я стал зваться ещё задолго до того, когда у меня родился старший племяник. И это не зоновское прозвище, не дворовое «погоняло», а прозвище, данное мне в 18-летнем возрасте институтскими товарищами за «особые заслуги». Если смог, хоть немного заинтриговать, то расскажу.

Попробую позволить себе начать свой рассказ с того «истока», т.е. первопричины, которая и привела к «прилипанию» ко мне такого прозвища.

Я, хоть и до безумия хотел спать, но ворочался и не мог уснуть. Плюхнувшись, не раздеваясь на своё лежбище у окна, в которое пробивались лучи яркого июньского солнца, не мог никак перестать думать, отложить свои мысли на потом, чтобы, при желании перелистывать события, произошедшие с ним за сутки и заодно сортировать: эти стоит сохранить на самом видном и доступном месте, чтобы при желании, когда была в этом душевная необходимость, насладиться приятными воспоминаниями; а эти, хоть и столь важны, но могут пригодиться при случае, если нужно будет вспомнить какую-то дату, адрес, как зовут того человека, с кем ещё придётся когда-то встретиться и пр.; а вот те события, которые вызывают негативные эмоции, при их воспоминании, приносят боль и страдания – лучше выбросить в урну забытья, нет, лучше сжечь пламенем страсти и любви.

Самое главное и самое светлое, что произошло за эти сутки – он влюбился, влюбился с первого взгляда, влюбился, скорее всего по-настоящему, по-взрослому, а не так, как в пять лет. Вспомнилась и эта, самая первая детская, не знаю, как лучше назвать – привязанность, интерес к девочке 4—5 лет или симпатия, но не любовь же?!

Я только на миг вспомнил эту кроху, с которой меня связала судьба в те далёкие годы, когда Юрий Гагарин проводил усиленные тренировки по подготовке к полету в отряде космонавтов. Нас, дворовую детвору, хотя определение «дворовая» вряд ли будет подходяще в этом случае, скажу так, уличную шпану или, как у нас практиковалось называть «кланы» – «края», больше интересовали успехи в баталиях между, так называемыми краями, в каждом из которых, конечно был предводитель. Село делилось негласно на пять краев, центральная, самая длинная улица, тянувшаяся через все село километра на два, делилась на три края (центральный тоже был центральным краем, т.е. у нас край и окраина имели не одинаковое значение).

Вот, однажды, ранней весенней порой, занимаясь по обыкновению подготовкой амуниции и, главное, оружия, я заметил, что в соседском дворе, где проживала тетя Таня с мужем и сыном юношеского возраста, как-то стало оживленно. Я прильнул к ограде и увидел, что соседи встречали гостей, как я потом понял, они приехали из г. Красный Луч, что на Украине. Но меня заинтересовала девочка, на вид чуть меньше меня, в красивом пальтишке, шапочке и косичками с бантиками. Можно не поверить, но у меня, пятилетнего шкета заколотилось сердечко, меня влекло встретиться с ней, во чтобы то не стало.

Наши дворы отделял забор только до конца двора и построек, а огороды разделены не были. Я, как пограничник, долго обходил свои «владения», пока, моя новая соседка, не увидела меня и, надо отдать ей должное, осмелилась ко мне подойти.

У нас состоялся короткий, но памятный разговор. Факт знакомства я закрепил тем, что достал из кармана долго хранимые карамельки, которые бабушка от души, нет-нет да и баловала нас, и раскрыв ладошку с сияющим лицом протянул «даме моего сердца». Она приняла конфеты и дружбу с улыбкой. Гости пробыли у соседей не долго, и я с грустью наблюдал, как моя принцесса садилась в салон «Москвича».

Не помню, как долго я страдал, переживая разлуку, но в те минуты, когда особого занятия не было, я вглядывался через ограду на соседнее подворье, в надежде увидеть причину моих потаенных мыслей и чувств, если это таким термином можно назвать.

Прошло больше десятка лет. Я, как и многие, если имеют смелость признаться, влюблялся и в школе в девочек и в учительниц, когда стал чуть постарше, но никогда и никому об этом старался и мимикой не показывать. Да и вообще, я был скромным парнем. Даже в старших классах и на первом курсе института для меня девушки были почти что табу. Как в песне «Первым делом, первым делом самолеты,…».

Успешно сданная летняя сессия, перевод на второй курс и первая практика, которую я проходил в родном селе, дали мне второй толчок сердцу. А автором толчка стала моя бывшая одноклассница, Нина, которая проучилась в первом и втором классе всего года полтора, уехала с семьей жить за Урал.

Она приехала через девять лет в гости в те места, где когда-то прожили недолгое время. И я почувствовал, что ветерок перемен раздул ту «золу» от симпатий, которые были у меня к однокласснице, когда она вертела впереди своей белокурой головкой с косичками, заплетенными большими бантами, в искорку и стремительно разгоревшейся в костёр.

Это была взрослая (мне только исполнилось 18 лет) любовь. Любовь чистая, платоническая, как говорится. Возможно, я больше напоминал своим старшим землякам телохранителя этой приезжей блондиночки, чем ухажера. В крайнем случае, мне поступали предложения – уступи девку, я бы с ней… Благо, что всё общее, что нас годы связывало до этого, определенные навыки поведения в приличном обществе, тактичность и основы философского мировоззрения брали верх над желанием, просто, дать в морду. Но, как можно, свои же пацаны.

На память об этих отношениях, я, использовав трактор Т-4А, на котором я проходил практику в колхозе, пятикорпусным плугом склон напротив улицы, где жила Нина, расписал на полную глубину корпусов целину, надписью буквы «Н». Много лет селяне недоумевали, кто таким образом опробовал пахотный агрегат, испортив часть пастбища и единый окрас ландшафта.

Вернувшись на учёбу, я часами писал Нине длинные письма, по 4—6 тетрадных листов. Это ещё не были поэтические признания, но когда под напором своих товарищей, я сдался и прочитал то, что пишу, то они частично потеряли дар речи. Самое слабое выражение, которое помню, было «Ну, ни фига себе!» Кто-то из них, давая оценку моим открывшимся способностям писать красивые письма, сказал: «Ну, ты, ваще! Дядя Саша, ты учитель классической любви».

Так и повелось. Все знают, что прозвища, если имеют под собой основания, так сказать подоплёку, прилипают без клея. Сначала вся группа, а затем и большинство общаги, стали обращаться ко мне, как Дядя Саша. Остальные определения отпали быстро, как излишние.

Но на многочисленные просьбы моих одногруппников, написать от их имени любовные послания девушкам, я отказывал, объясняя это тем, что для того, чтобы получалось от души, нужны чувства к тому, кому пишешь. Они пытались подсовывать фотографии симпатичных девчонок, с вопросом и надеждой «что? Не нравится?» Я им доказывал, что тонкая девичья душа почувствует подлог, «как пить дать». Конечно, это в какой-то степени подняло мою самооценку, я стал менее скромен, более уверен в себе. Короче, меня испортили. А начало «порчи» состоялось чуть раньше, когда я, не куривший вообще, не употребляющий спиртных напитков, на моё совершеннолетие, отмечая его в привычной компании своих одногруппников из «5-й гвардейской» группы, был «сломлен», под натиском двух десятков здоровых пацанов. И, как это бывает, под слова «была-не была!»…

Так и стал я дядей Сашей, а через год уже и в городе, при встрече стали меня так звать. Но до этого должно было что-то произойти значимое. А, что? Об этом в другой раз.

***

Помните известную поговорку, когда внезапно прерывается кино на захватывающем моменте, с целью заинтриговать зрителей, чтобы они с нетерпением ждали продолжение сериала, например. В этом случае, самопроизвольно с губ слетает клеше-фраза: «Вот так всегда! На самом интересном месте!»

Так и у меня случилось, провал или фиаско, сказать будет уместнее. Та, из-за которой у меня открылись определенные способности и я, из молчуна-тихони постепенно превратился в говоруна и, как оказалось, интересного собеседника, с неизменным юморком и той, отличающих от прочих находчивостью, быстро и метко подобрать эпитеты, если нужно, то уместные комплименты или шутку, для разрядки обстановки, отвечала мне письмами в разы меньше, как объемы присылаемой «макулатуры».

– Как некрасиво, Дядя Саша, так о себе, выпячивая свои ещё шаткие, не доказанные серьёзными проверками и временем способности, – это я о себе, пристыдить решил, чтобы нос не драл. Возможно, читатель, ещё раньше заметил тенденцию к тому и думает – «зазвездился совсем, раздухарился». Возможно, есть такое. Но, согласитесь, редко кто откажется чуть прихвастнуть своими определенными успехами, способностями или в чём-то неповторимостью. Может быть я и ошибаюсь. Простите! Но в те годы, не спорю, желание проявить себя в чём-то овладевало мной бесспорно.

Кому не хотелось нравиться девушкам? А быть, если не тем, которого называют заводила, то как минимум, в центре компании? В группе много было индивидуумов: бесспорно, это меломаны-гитаристы, юмористы, ловеласы-любовники, любители спать, вместо посещений лекций и пр. Мне выпала, по велению судьбы другая роль и я старался не терять «профессиональный престиж».

«Так, что ты там, дядя Саша о Той говорил? – это я опять напомнил себе, что не терял нить сюжетной линии, – а ещё Дядей Сашей звался. Тебя ещё самого учить и учить. Ну и что, что преподаешь в колледже четверть века, ты же сейчас не о сегодня говоришь, а о том, что было в далекие, но соглашусь, счастливые и беззаботные, в какой-то степени, годы студенческой».

«Извини, Иваныч!» – так меня студенты величают, – хоть и говорить самому с собой и не ахти какая примета, но замечание по делу. Продолжу по существу вопроса, вынесенного на суд читателей.

«Думаешь, что по достоинству оценят твои бредовые истории? Ерунда на постном масле или как говорит герой полюбившейся нам комедии, высказывания из которой разлетелись на цитаты: «Ох, и гадость, эта ваша заливная рыба».

Не уверен на все 100, но надеюсь, что кто-то, прочитав, как и я предастся упоительным воспоминаниям своей юности и, хоть на время забудет, что у нас на дворе, не какой-то 1974 год, с выходом на экраны, полюбившегося в нашей стране фильме «Генералы песчаных карьеров», а то время, когда весь мир интересует самый важный вопрос – закончится ли когда-нибудь этот напряг с коронавирусом. А прелесть просмотра фильмов в кинотеатрах на задних, излюбленных для влюблённых пар местах, в обнимку и с поцелуями втихаря, сменилось скучным продавливанием дивана в то время, пока жена хлопочет на кухне, готовя вкусный ужин.

Теперь уже, как педагог с большим стажем работы, хочу подтвердить правильность такого суждения, что: «Теория без практики мертва, практика без теории слепа». Теорию «учения о любви» я совершенствовал, пополняя ее постулатами, поиском и «разработкой» новых, неизведанных путей к девичьему сердцу, методик и рекомендаций. Но эти методики и рекомендации должны быть опробованы на практике, прежде чем их внедрять для применения или даже изначально рекомендовать.

Испытывать, как работают теоретические аспекты моих теоретических выкладок я не мог без убедительной просьбы самих «испытуемых», чаще же я их обкатывал сам. Но и не будь я «учителем», если «урок» проходил без учеников. Их подбор был не случайный, чаще всего – это были единомышленники, с кем было много общего в характере, взглядах, убеждениях и другом. Часто «занятия» проводились в форме «дискуссии», «беседы», «ролевой игры» – очень интересная в данном случае методика, а заканчивалось, как и полагается «закреплением изученного учебного материала» в разнообразных формах.

Очень важным моментом урока, опытные педагоги меня поддержат, является начальная часть урока, которую называют «налаживание психологического контакта» с учащимися, а в моем случае это были объекты изучения или отработки на них учебных или практических задач (наглядными «пособиями» девушек назвать язык не поворачивается сказать, хотя некоторые из них заслуживали того, чтобы смотреть, смотреть – не насмотреться).

Я развеял миф о том, что познакомиться можно только в выходные на танцах или на вечерних сеансах кино. Чаще всего эти эксперименты я проделывал со своим наиболее близким товарищем, даже скажу больше – другом, Саней, парнишкой из Цимлы, очень коммуникабельным, опытным во многих отношениях, высоким стройным блондином, что тоже было важно для контраста со мной – среднего роста, шатеном, в отличие от Сани, у меня волосы были вьющиеся и, главное то, что мы друг друга понимали без слов.

Мы выходили на «отработку» практических навыков в любое время, даже утром и часто по понедельникам, хотя все знают, что утро в понедельник добрым не бывает. Мы развеяли этот миф в пух и прах. Основное, чего мы должны были добиться – познакомиться, завести доверительную беседу, пригласить девушек в кино, на танцы (в кафе мы никого не приглашали, так как «финансы постоянно пели романсы»).

Чтобы пример и очередной успех были зафиксированы, как правило, на определенном почтительном удалении от нас, но с возможностью видеть и слышать все происходящее, за нами следовал «почётный эскорт», как правило 2—3 студента, желающих «подтянуть» свои, пока слабые успехи на этом поприще.

«Если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит», – так сказал мой земляк из г. Таганрога А. П. Чехов. И в этом, несомненно, вложен большой смысл. И в этом, несомненно, вложен большой смысл. Если воинов обучать военному делу, то эти знания кому-то обязательно пригодятся, как бы не хотелось нам этого – воевать.

Мне нравятся фильмы про наших доблестных гусар и они, для многих стали не только примером доблести и славы, но и галантности по отношению к дамам. Я не скажу, что был своими манерами схож с ними, но к этому стремился. Терпеть ненавижу грубое или властное отношение к девушкам или женщинам, какого бы ты сословия не был и какими бы миллионами твоё состояние не исчислялось. Мой отец, как писали раньше в анкетах, и я не исключение, там, где указывал своё происхождение – из крестьян. Но это не помешало ему, при простоте одеяния (как ходили наши советские люди, да ещё и в деревне в послевоенные годы мы знаем), был очень галантным в общении с женщинами и даже, элементарное приветствие поцелуем руки, я перенял не столько из фильмов – от отца.

Отец мой много читал, как говорили «запоями», несколько лет, начиная с военных, когда ещё парнишкой руководил избой-читальней и после службы в Армии, работая заведующим сельским клубом, был примером интеллигента со своим 6-ти летним образованием до войны.

Сегодня мы с Саней Запорожцем, по прозвищу ЗАЗ, чернявым парнишкой из Пятигорска, носившем не совсем подходящие редкие усы, прогуливаясь на местном Бродвее, ул. Ленина, которая была закрыта для транспорта и на протяжении двух километров, от железнодорожного вокзала, называемого когда-то ст. Верблюд и автовокзала перед ним и до большой площади им. Ленина с его памятником, универмагом, дворцом культуры и гостиницей.

«Свеженькие» девчата бросались в глаза сразу. Во-первых, город был небольшой и при, практически ежедневных прогулках, запоминаешь лица. Во-вторых, приезжие вели себя иначе, не так уверенно, иногда даже оглядываясь, словно ожидая преследования. Вот в этом они не ошиблись. Мы быстро, заинтересовавшись их персонами, проявив некоторые традиционные и при нетрадиционных ответах, быстро находясь в новых решениях, методы знакомства, сбавив шаг, прогуливались по тротуару. Почему по тротуару, а не по улице свободной от автомобилей? Да потому, что с обеих сторон тротуаров росли развесистые деревья, создаваемые днем комфорт, защищая от жары, а вечером прикрывая от яркого света уличных фонарей, создавая некий интим.

Все «клеилось» замечательно. Девчата приехали из г. Ростова, где учились в училище, на практику в местный питомник для помощи в сборе овощей и фруктов. Мы уже построили совместные планы на вечер, как произошло то, что когда-то должно было произойти.

Место событий, которым только предстояло свершиться, располагалось между территорий нашего института и школой №5, здание которой, по непонятным соображениям, было отнесено от улицы метров на 30, а пустое пространство образованное при этом, не имело ни цветников с клумбами и прочими, ни других красот, а было засажено высокими тополями. Возможно, чтобы прикрыть здание школы от палящих лучей южного безжалостного солнца.

Навстречу «надвигалась», иначе не назвать, веселая компания. Я с Галинкой, так звали мою новую знакомую, шли метрах в 15—20 впереди от кубанского казака, с подходящим для этого фамилией, Запорожцев. Видимо, явно его предки были переселенцами с Запорожья.

Толпа пацанов шла шумной, плотной толпой, хоть их и было всего 5—6 человек, но на тротуаре они могли умещаться только в две шеренги. Я, из соображений безопасности, но, если честно, то и не только – была причина прижать Галю плотно к себе, чтобы благополучно разминуться с компанией. Но в их-то планы это не входило.

Просто тараном, что «стенобитным орудием», они, врезавшись в нас так, что нас даже развернуло обоих, так как мы в этот момент представляли монолит прижавшихся друг к другу молодых людей, проявляющих (а почему бы и нет?), к тому же, взаимные симпатии. Нужно было быть совсем не джентльменом и себя не уважать, чтобы не сделать парням замечание.

Видимо, это они и ждали, их это раззадорило, резко повернувшись в нашу сторону, начали напирать.

– Галя, уйди! – почти грубо оттолкнув в сторону улицы с тротуара, крикнул ей и выбирая место, где мне будет удобнее обороняться отошел в названную ранее тополиную рощу. Первый же нападавший, после уклонения от его улара, получил ровно под глаз, отлетел в сторону и визжал, подстрекая остальных. Началось, как говориться «махалово», в результате чего никто больше особо не пострадал, кроме нескольких пропущенных и мною ударов в туловище. Но это ещё благодарю тому, что кубанский казак уже бежал мне на выручку, с криками и принявшись помогать мне дать достойный отпор.

Не ожидав того, что их план «блиц-крига» и лёгкой победы над «учителем» с порицанием, как себя нужно вести, с отношением сил «пять на одного» или шестерых, запамятовал уже, после того, как отношение поменяло пропорцию, ретировались со стандартными угрозами «мы ещё встретимся!»

Мы от души посмеялись над толпой, явно «навеселе» парней, которым было не по зубам справиться с двумя студентами. Раньше и не раз было, что студентов встречали, как говорят «в тёмных местах» для того, чтобы проучить и поставить ультиматум, типа «это наша территория и девчата наши, будешь с ней встречаться – ноги переломаем». Да, такое встречалось на посёлках: Тимерязева, Новом или Старом. Но здесь, в центре, где даже по положению места проживания был наш анклав.

Кто-то мог подумать, что этот заголовок, как в конце главы предупреждает о перерыве коротком или длинном. Я помню, когда в 60-е годы показывали сериалы с одной серией в недели. Как было невыносимо долго ждать. Не знаю, насколько я вас заинтриговал, но осмелюсь продолжить еще немного повествований событий, о которых идёт речь.

Наша прогулка с своими прекрасными пассиями продолжимся и стоить отметить, что в нашем лице девушки видели достойных рыцарей. Вскоре мы не вспоминали об этом случае, потому что нам было чем заниматься и говорить на более приятные темы.

Девчонки, не хотели испытывать судьбу, потому к 23 часам мы их проводили в общежитие студентов №3, где их временно разместили. Общежитие студентов-электриков по какой-то привилегии располагалось в самом центре города, а наша общага совсем рядом, на соседней улице, ровно напротив, куда и отправился сразу Саня, отпустив свою девушку у входа.

А мне так не хотелось расставаться со своей Галинкой. Благо, что ее комната располагалась на первом этаже с тыльной стороны здания, окна выходили к волейбольной площадке, за ней кинотеатр «Комсомолец», за ним, на углу улицы аптека, а напротив, через улицу наше общежитие. Галя открыла окно, и мы продолжили общение под светом светильника. Мне было не охота отвлекаться от улыбающегося лица девушки до тех пор, пока оно не изменилось в мимике и улыбка исчезла.

Я повернулся и сразу воткнулся в толпу.

– Это твоя работа?! – зло сказал стоявший напротив и указывающий на своё лицо, с расплывшимся изрядно синяком.

Я ничего не успел сказать, так как кто-то сбоку ударил меня в голову и несколько пар рук потащили меня на площадку. Это хорошо, подумал я, что не стали избивать, зажав в «тиски» у стены и, как только почувствовал слабину, сделал резкое, насколько можно было, вращательное движение и половина рук оторвались от меня, прав-да и нещадно отлетали при этом пуговицы в моей модной в то время, с красивыми, сочными рисунками рубашке из нейлона. На этот раз, план «мести», несколько часов ранее получивших уже урок сработал, их неожиданная атака и как не крути, а один и, на этот раз трудно сказать, сколько их было вообще. Держался, как мне показалось долго, но в такие моменты, минута часом кажется.

Силы были неравные, в конце концов меня сбили с ног – это было опасно, могли забить ногами. И опять я как-то изловчился или нападающие взяли секундный перерыв. Я стал на середине площадки, широко расставив ноги и растопырив, сжатые кулаки. У меня из груди вырвался крик Тарзана и я крикнул в толпу:

– Давай, налетай! Я вас буду убивать!

Возможно, немного иначе, даже с матом, чего я обычно не делаю, но смыл был однозначным. И я, чуть ли не впервые ошибся, думая, что это их лишь раздраконит и они пойдут опять наносить удары руками и ногами. Нет. Установилось молчание, потом круг медленно начал расступаться и строй нападавших стал не таким стройным, как изначально. Я понял – это победа. Мне бока помяли, губу расквасили, но я снова вышел победителем, я был духом в разы сильнее их.

Не обращая внимание на присутствующих, двинулся из круга. Мне никто не препятствовал, а только лишь расступились. На углу, перед общагой стоял автомат газированной воды. Кто знает устройство, стаканы в нем, они были постоянными, пока кто-то из выпивох не прихватит для распития спиртных напитков за углом и мылись струей проточной воды, нажатием на устройство. Я воспользовался этим, чтобы умыть лицо.

Проходил мимо, возвращающийся в общагу комсорг группы Паша Бочкаренко и увидев меня в таком состоянии, естественно спросил:

– Дядя Саша, что с тобой?

Я вкратце объяснил ситуацию…

Что было потом? Кстати, резонный вопрос и на самом интересном месте, как всегда. Если интересно, расскажу, но приведя себя в порядок.