Читать книгу Камбала. Роман в двух книгах. Книга первая - Александр Иванченко - Страница 7

После того, как старший брат пришел из рядов вооруженных сил, а случилось это тогда, когда я перешел в десятый класс и рассказал об интересной службе, причём упор делал на том, какая бесподобная служба у офицеров. Он настойчиво уговаривал меня:

– Ну, что ты теряешь? Будешь одет, накормлен, служба те то, что у строевиков на плацу, подумай. Будешь сидеть где-то и командовать взводом или ротой РЛС (радиолокационные станции) и на пенсию в 45 уже выйдешь. Что ты теряешь, брат? Я бы тоже пошел, но не поступлю. А ты учишься неплохо. Не пойдешь – пожалеешь!

И уже с осени этого года, после очередной медицинской комиссии в военкомате, я, завив о своем желании, начал готовиться к поступлению. Заполнял многочисленные формуляры в военкомате, писал автобиографии и прочее. До 1 апреля нужно было уже подавать документы через военкомат. Интерес выбора именно этого военного училища был продиктован ещё тем, кроме того, что меня привлекала сама по себе радиосвязь, будь то радио или телевидение, оно размещалось в г. Новочеркасске, всего в 120 км от дома и ещё славными традициями столицы донского казачества.

Из класса у нас после окончания школы собирались поступить в различные военные училища человек 6—7, в авиационные, Рязанское десантное и другие, достоверно знаю о трёх поступивших. Но обо всём по порядку.

Сдача выпускных экзаменов и, собственно говоря, их результаты на итоговые оценки в аттестате не влияли. К сожалению, я это узнал только тогда, когда получил документ на руки. Наивный я всё же был, когда, как в спорте, думал, что сделаю финишный рывок, успешно сдав экзамены и повышу средний балл, которые стали также учитывать при поступлении в ВУЗы и военные училища в том числе.

О том, как я учился, я рассказывал. Скажу больше, порой считал лишним «выкладывать все козыри на кон», а вдруг они понадобятся позже, как бы хотел сберечь силы. Вы смеетесь. И правильно делаете, я потом над собой тоже от души смеялся.

Сдал я все экзамены школьные, кроме химии и иностранного языка на «отлично», а итоговые были всё те же «четвёрки» и даже «тройки». Средний балл чуть не дотягивал до «четверки». Но это не смертельно. Никто тогда, при поступлении знать не мог какой будет набор, конкурс на место и какой балл станет «проходным». Теперь важно было вступительные экзамены сдать не хуже школьных.

Ехали мы поступать в Новочеркасское высшее военное командное краснознаменное училище связи (НВВККУС) втроём, кроме меня, парень с параллельного класса, Петя, спортивного телосложения, что я отдыхал и паренёк из сельской школы, Лёха, этот отдыхал по форме физической подготовки и от меня, уж сильно хил казался, но комиссию прошёл, значит – «годен».

Я впервые был в Новочеркасске. До этого всего дважды был в Ростове, в 10 лет на цирк мама возила и второй раз в 14 лет, мама взяла меня в поездку к старшему брату, который служил в г. Урюпинске в войсках связи. Теперь я подумал, видимо это и есть судьба. Городом нам не пришлось долго любоваться. Всех абитуриентов собирали в с. Казачьи лагери, в 20 км от г. Новочеркасска. Туда можно было доехать и электричкой, и автобусом.

Что представляла в то время территория, на которой мы находились. Довольно просторная территория, на которой были капитальные строения: администрация или вернее, наверное, сказать, командование; здание столовой; учебный корпус; санчасть, ну и все важные объекты я перечислил. Территория была обнесена колючей проволокой, на въезде оборудована КПП.

Примерно посередине был сооружен палаточный городок, в который нас и расселили по военному расписанию: роты, взводы, отделения. В каждой палатке размещалось отделение, которому присваивался, естественно номер: «первое», «второе» и т. п. Командиры взводов были курсанты, отучившиеся в училище 2—3 года, имели уже сержантские звания и находились здесь на стажировке. Ротами командовали, офицеры, видимо преподаватели или специалисты по специальной подготовке.

Сначала всё было безумно интересно, пока не пошли дожди. А с дождями, кто находился в брезентовых палатках, тот знает, как в ней переносить дождь, жару или комаров. И не знаешь, что из всего лучше всего. Наверное, самое противное – это нашествие комаров.

За нами, если стоять лицом к КПП, располагалась река Грушевка, а слева село, откуда особенно вечерами, слышались голоса, шум, гам, лай собак и грохот техники. За КПП, чуть левее, располагался остановочный пункт электропоездов. А в ночное время можно было наблюдать за освещенными окнами скорых и пассажирских поездов в сторону г. Москва и в обратном направлении на г. Ростов и на юг.

За железной дорогой располагалась лесополоса, отделяющая её от автодороги в направление г. Шахты и г. Новошахтинска на север. Между нашим палаточным городком и ограждением из колючей проволоки был пустырь с растущими беспорядочно деревьями и в конце, напротив остановочного пункта размещался довольно густой кустарник, преобладал в котором терновник.

В свободное для подготовки время, нам разрешалось гулять по территории и были указаны ограничения куда нельзя заходить, кроме колючей проволоки. Лето, как и полагается, для южных широт, где находилась колыбель донского казачества, было знойное. Лично я различаю три пункта неразрывно связанных с рождением и развитием казачества на Дону – это в первую очередь станица Старочеркасская – основанная в начале 16 века, г. Новочеркасск, куда впоследствии перешла столица и Казачьи лагери – летние стойбища казаков, где проводили сборы казаков и военнообязанных, а также велась переподготовка личного состава.

Кроме подготовки, конечно же мы знакомились друг с другом, узнавали больше об их малой родине. Вечером, придерживаясь распорядка, собирались в кругу, где кто-то из нашего отделения прихватил из дому гитару. Вот это было истинное наслаждение. Говорили, конечно, о Высоцком, о группе Битлз, о политике, обо всем.

Засиживался с нами и взводный. И в один вечер, не сдержался и рассказал нам одну страшную историю, от которой немел разум, не желая принимать сказанное за действительное. Он начал свой рассказ с того, а что вы знаете о столице казачества. Ну, мы наперебой рассказали то, что мы знали на уровне программы предмета «Край родной», кто-то чуть больше.

– А кто знает, какие события происходили ровно 10 лет назад? Не знаете? – может и мне не стоило говорить, но, если будете язык за зубами держать, то расскажу.

Мы оцепенели. Что могло произойти, чтобы это было какой-то военной или другой тайной.

Сержант начал нам рассказывать то, что ему рассказали старшие курсанты и так по цепочке пришла и его очередь раскрыть какую-то тайну.

– В 1962 году, во время правления Никиты Сергеевича Хрущева, Совет министров предложил, Политбюро одобрило и так «по цепочке» Указ о повышении цен на продукты питания, кроме того, были приняты постановления о снижении уровня заработной плата рабочих.

Рабочие НЭВЗа, в свою очередь, недовольные этим пошли мирной демонстрацией с протестом сначала к зданию заводоуправления, а получив отказ в своих требованиях, решили обратиться в горсовет…

Мы, открыв рты слушали ту правду, которую, если кто и знал, то молчали из-за «подписки о неразглашении». Получается, что «кровавое воскресенье» было не только 9 января 1905 г., но и то, что произошло в Новочеркасске 1—3 июня 1962 г. Точных цифр убитых и пострадавших сержант не сказал, но поведал истории, рассказанные свидетелями тех страшных событий. Особенно меня покоробило даже, когда прозвучало, что в расстреле мирных граждан принимали участие сотрудники КГБ, милиции и армия.

Последнее мне врезалось глубже всего в разум – солдаты стреляли в мирных людей, те, которые стоят на защите рубежей и мирного труда народа стреляли?…

Мы понимали, что это делалось по приказу командования, но жертв трагедии никогда не вернуть и доверие к правоохранительным (как звучит хорошо) органам и военным, как вернуть?

Какая «капля дёгтя» упала в «бочку мёда», которую я ещё не открыл, а взялся открывать, думая, как это сделать лучше. После этого рассказа, какое-то время веселые модные песни не пелись, душа их не могла воспринять, была заполнена тяжелым грузом и нужно было время для его разгрузки. Постепенно рассказ про страшный события забывался и этого еще требовала подготовка к экзаменам.

Каждый готовился по-разному, я применил очень действенный вид шпаргалок, которые я готовил на точные науки, математику и физику, где важным было и для доказательств, а еще больше, при решении задач формулы. Я писал только формулы и всё. Кто-то писал шпаргалки по старинке на небольших листиках-записках, кто-то делал из лент «гармошки», они были более компактны. И я вспомнил, как наши девчата в школе писали «шпоры» ручкой прямо на бедрах, если они полненькие аппетитные, то там много чего помещалось. Оставалось только поднимать полу платья выше и им хорошо, и нам, пацанам приятно было наблюдать это «эротическое шоу» прямо на экзамене.

Я писал «шпоры» на гранях простых шариковых ручек иглой. Вы не ослышались, царапал иглой формулы. Иначе говоря, Левша, после этого просто посапывал обижено в сторонке. Сейчас не помню откуда я взял эту технологию, но она меня устраивала потому, что у меня знания были свежи хорошей подготовкой к экзаменам в школе, а это больше для уверенности и, не дай Бог, если растеряешься в такой новой обстановке.

Вот сейчас сижу и думаю, как можно было писать на гранях, шириной не более пяти миллиметров иглой, которая, наверняка дрожала в руках и вонзалась в левую руку, которой я её держал, «двухъярусные формулы», но получалось же. Жаль, что такой шедевр не сохранился для потомков.

Распорядок у нас был, конечно, военный: подъем, время на туалет, физзарядку, строем на завтрак и обратно, … Не помню через сколько дней был первый экзамен, но весь процесс сдачи продлился 3—4 недели.

Первым и самым волнительным, потому что в таких условиях и для достижения заветной цели были впервые. Здесь много значил настрой. Честно скажу, что волнения были, но я был в себе уверен. Когда брал какой-то устный вопрос, к примеру, мысленно отвечал на него, а потом открывал учебник и сверял или для контроля просил кого-то уделить мне пару минут и был доволен результатом. Это меня и успокаивало.

На экзамен шел уверенным. Но на первый всё-таки волнение было естественно, сравнительно небольшое. Математику письменно написал блестяще. После того, как сдал работу, только подмена её могла испортить мне оценку. Когда объявили результат: у меня «отлично», у Лёхи «удовлетворительно», у Пети «неуд». Петя с нами распрощался, пожелал удачи и уехал в родной Матвеев Курган. Мы вдвоём продолжили «забег».

Второй экзамен подкосил Лёху, после «шарабана» по устному экзамену по математике, я проводил и его домой. В наших палатках появились свободные места и по лицам некоторых из них читалось такое же беспокойство, как у участника розыгрыша лотереи – выпадет или не выпадет счастливый шар. Но в экзамене присутствует лотерея только в том случае, если успел, скажем вызубрить половину билетов и мечтаешь, чтобы именно те вопросы попались. Но, теорию вероятности никто не отменял, счастливчики были, но все больше тех, как и в настоящей лотерее, выпадал лишь «бублик». Моя уверенность укрепилась, после второй «пятерки».

Немного отступлюсь от экзаменов и расскажу какие нас еще ждали испытания, кроме них. Кто помнит, в СССР в 1970 году свирепствовала эпидемия холеры. Много случаев было в южных городах страны, в Одессе, Херсоне, Астрахани. Не помню, где заразился, но умер в г. Таганроге летом этого года на 45 году жизни Герой Советского Союза, уроженец моего село Парамонов Павел Денисович. Почему я об этом пишу подробно. Есть два «потому что». Первое, когда я буду через несколько дней писать сочинение я выберу тему о Героях земляках.

А о второй причине расскажу еще подробней.

Мне предстояло пройти ещё одно испытание, и оно совершенно не связанно напрямую с экзаменационными испытаниями, но так или иначе повлияло итоговый результат, однозначно.

Хоть и прошло со времени тех страшных событий, холеры в южных городах страны. А то, что эпидемия не разнеслась, как в настоящий, насущный и тревожный момент с пандемией коронавируса, в этом огромная заслуга советской медицины и оперативность принятия организационно-административных мер на всех этапах и инстанциях.

Вот действительно, могли же оперативно принимать меры в те, «застойные», как привыкли говорить времена. Мне кажется (креститься не буду), что случись эта пандемия в те годы, с ней бы покончили так же быстро, как и в Китае.

Не беру Китай. Южная Корея в этом году может быть примером, как нужно бороться с эпидемией. В первую очередь ответственное поведение граждан – часть культурной традиции, когда каждый помнит о личном пространстве другого и старается поступать так, чтобы не нарушать общественную гармонию. Такой образ мысли очень помогает во времена кризисов, потому что диктует поведение во имя общего блага. Во-вторых, их высочайшая компьютеризации не только процессов, но и всех жизненных аспектов граждан.

Упаси Бог, если что-то у них, как и в Китае, ослушается и нарушит рекомендации Минздрава или, как у нас Роспотребнадзора. Их ждёт неминуемое и незамедлительное наказание. Неважно, денежным штрафом или сроком заключения. Важна великая сознательность граждан. Как у нас сейчас, вы сами все видите и знаете.

Возвращаюсь в лето 1972 года. Казачьи лагери. Возможно, опасаясь возобновления эпидемии холеры или дизентерии, на всей территории лагеря, кроме информационных бюллетеней развешенных везде и всюду, нам постоянно проводили инструктажи и напоминания, что «льзя», а что «ни-зя».

В чём заключались «ни-зя»? Нельзя было принимать передаваемые каким-то образом на территорию лагерей передач со свежими овощами и фруктами. Мыть руки необходимо было только в общих рукомойниках, установленных на улице и имеющих общую емкость, приподнятую для создания самотёка и множество точек для умывания с пимпочками, замыкающими конусной частью истечение воды, а ниже располагалось под уклоном корыто-желоб для стока воды. Всё вспомнили, если были в те далёкие времена в пионерском лагере, там тоже такие устанавливали.

Но важно то, что умывальник пополняли водой и при этом не забывали обильно добавлять туда хлорку. Хлоркой пахло, если можно так назвать запах и действие на глаза, выедая их буквально. Но это цветочки. А ягодки в том, что нам запрещалось пить какую-либо воду вне питейных бачков. Многие помнят оцинкованные 40 литровые емкости, с установленным в нижней части краном. Туда заливалась вода для питья и тоже бросали изрядное количество хлорки, и никто не задумывался над дозировкой, насыпали по принципу «кашу маслом не испортишь».

Я вспомнил тот отвратительный вкус и запах, меня передернуло от этого и стошнило. Жара невыносимая, пить хочется и пили, конечно. Не буду судить, чего в этом больше; вреда или пользы, но выжили же.

К нам уже предъявлялись требования, как и к военнослужащим, с той лишь разницей, что они приняли присягу, а мы нет. Но это правильно, нужно было постепенно приучать к воинской дисциплине, азы которой мы уже прошли на занятиях в школе по начальной военной подготовке (НВП). И, если к тем знаниям, добавить те, что мы получили за месяц пребывания в лагерях, то слаживалось уже, хоть смутное, но преставление о будущей службе в рядах ВС СССР, хотя бы рядовым.

А время неумолимо двигалось вперёд. Мы здесь начали себя представлять, как в соревнованиях «на выживание», подобно популярным на телевидение играх «В порт Бояре» или «на необитаемом острове». И это добавляло в кровь адреналина, бесспорно.

Физика была моим любимым предметом и я шёл на экзамен, поднимая дух моим товарищам, подбадривая их тем, что «половина пути позади, нужно собраться, без волнения, так как волнение – плохой помощник на экзамене» и мы строем, кто, как на праздник, а кто, как на эшафот шли в учебный корпус, где нам, хоть и привычно по устному экзамену по математике, нужно было вновь в режиме, как сейчас говорят «онлайн» доказать экзаменатору свою пригодность к освоению новейших образцов военной техники.

Я не был излишне самоуверен. На первых двух экзаменах, если и присутствовало волнение, то из-за неизвестности процесса, новой обстановки, требовательности экзаменаторов и критериев к оценкам, а вдруг они завышенные намного, чем для школьников-выпускников в школе.

Оказалось, что здесь тоже люди сидят на стульях экзаменаторов, только в военной форме и погонах с различным офицерским званием, чаще старших офицеров. Экзаменатор, которому мне выпало объяснять устные вопросы и ход решения задачи, а затем без запинки ответить на 3—4 дополнительных вопроса, улыбаясь, без раздумий поставил в ведомость оценку «5», спросив, как-бы не по уставу:

– Есть желание стать военным?

– Так точно! – стараясь в меру громко, но, чтобы не мешать процессу диагностики «остаточных» знаний абитуриентов, пытаясь доказать, что командный голос уже отработан.

Майор, ещё шире улыбнулся и по-отцовски пожелал:

– Будешь! Успехов!

Какой сегодня был прекрасный день для меня, хотя погода была, как и вчера и позавчера, ничего примечательного. Но у меня он был замечательным, настроение поднялось выше флагштока на площадке для построений. Ещё на одну ступень я успешно поднялся, оставалось сделать «финишный рывок» и цель достигнута.

И тут, как я не раз повторялся «на самом интересном месте…»

Начать этот раздел главы мне так хочется, что даже руки зачесались, с высказывания Фаины Раневской, моей землячке, из Таганрога, обладающей прекрасным чувством юмора. Она любила шутками отвечать на серьёзные вопросы. Ну, вот, к примеру:

«Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй».

И ещё одно высказывание в тему, если позволите:

«Если больной очень хочет жить, врачи бессильны».

Ну и совсем этически нескромное высказывание… Хотя кто это говорит? Человек, совершающий аморальные поступки, которые лучше проступками назвать. Так и быть и это скажу. А, если серьёзно, то по сравнению с тем, что позволят себе литераторы современные, режиссёры, артисты эстрады, отчего и уши вянут и глаза из орбит вылазят, высказывания, во-первых, не мои и во-вторых, что они столь безгрешно-наивны, что вы меня не осудите за это.

Раневскую как-то спросили:

«Фаина Георгиевна, как ваши дела?»

«Вы знаете, милочка, что такое говно? Так вот оно по сравнению с моей жизнью повидло», – отвечала без раздумий актриса.

Вот на этой ноте и начну повествовать о немаловажном случае, который произошёл со мной «на самом интересном месте…», как я и хотел настроить читателей, прямо в канун подготовки и сдачи последнего вступительного экзамена. А случился неожиданный и очень неприятный казус.

Вот точно не помню, из-за чего всё произошло. Толи нас, оставшихся в гордом меньшинстве «участником гонок на выживание», решили накормить чем-то вкусненьким или, чтобы быстро портящиеся продукты не пропали, может быть, даже начали пропадать, или кому-то передали всё-таки «с воли» что-то недозволенное, но это имело эффект и какой. У меня с детства желудок отличался от утиного не только тем, что не мог проглоченные монеты переваривать, даже специфическую пищу и в случае несовместимости принимаемой пищи не воспринимал, как нужно – сопротивлялся, как только мог, начиная от резей и заканчивая диареей, хотя у нас в простонародье её называют более понятным и от того неприятным названием, которое для «ясности» сознания и меньшего засорения памяти грязными словами из разговорного лексикона. Хватит, что я Раневской «крылатые» изречения привёл.

Чтобы подготовить вас к этому случаю я и говорил много раньше о санитарных мерах в лагерях, направленных как раз на предотвращение таких вот случаев. Как говорят сейчас, «где-то система дала сбой». Возможно, что и сам тому стал виной, расслабившись, под впечатлением успеха. Вполне возможно, не отрицаю.

С оперативность, о которой я вам рассказывал, меня изолировали в отдельную палату санчасти, в лазарет. Передачи от продуктов до учебников или тетради для написания шпаргалок, хоть я их и не собирался их писать, ничего нельзя было приносить и передавать мне в палату. Вот так подумал сейчас, а чем она от палаты в психушке отличается и понял, что почти ничем, но там общие палаты, а у меня одиночка, лазарет, мало чем отличающийся от тюремного «карцера».

Можно только представить, как невыносимо долго тянулось время в душной палате с не отрывающимися окнами и маленьким вытяжным вентилятором в верхнем углу рамы, вместо стекла. Стекла окна наполовину были закрашены краской, а если стать на кровать, можно было видеть пустой двор с тыльной стороны санчасти. Все описанные мной ранее строения располагались с обратной стороны санчасти. И от этого было в разы тоскливее. Мой старший внук, если бы ему это рассказать, и при условии, что он внимательно слушал бы, после этого рассказа сказал бы мне, как в анекдоте: «Деда, так ты „динозавр“, что и по сотовому ни с кем пообщаться нельзя было или СМС отправить?»

Да, времена и годы. Как шагнул вперёд прогресс, с развитием телекоммуникаций, то есть тот профиль, по которому я имел желание получить военную специальность. И, мало того, что на 25 лет вперед был обеспечен престижной, а в одно время, даже презираемой работой, с нищенской зарплатой, тяготами и лишениями, а после, опять был поднят престиж военных профессий. Да и на гражданке с такой профессией можно было найти работу, думаю.

А в то время я еще думал, у меня из головы не выходили рисуемые воображением картинки: вот я, молодой лейтенант, которому было доверено охранять мирный труд и покой граждан, командую взводом солдат, которых бросили на усмирение восставших рабочих. И на этой рисованной моим больным воображением картине, я не вижу генералов и полковников. Я только вижу шумную толпу простых рабочих с лозунгами и плакатами, на которых их требования. У меня перед глазами стояла картина, что лица возмущенных людей скрываются за огромным плакатом, на котором крупными буквами написано: «МЯСО, МАСЛО, ПОВЫШЕНИЕ ЗАПЛАТЫ».

Я слышу в наушники ротной радиостанции истошный крик командования «…остановить любой ценой… стреляйте, лейтенант… я вас под трибунал…». Холодный пот прошибает меня, выступает на лбу и затылке. Голова сейчас расколется, как перезревший арбуз от малейшего толчка извне. Нужно срочно принимать решение или толпа сомнет меня и моих подчиненных, выставивших на изготовке автоматы в сторону, уже даже не протестующих, а огромного на всю площадь плаката. Но за ним-то люди, мирные люди, у которых дома сидят голодные дети и просят кушать, труженики, которые своими мозолями зарабатывали себе на хлеб и беззаветно любили эту Родину, руководители которой приказали в них стрелять.

Как можно стрелять в тех, кто менее, чем 20 лет назад ценой здоровья и пролитой крови на своих руках принесли Великую Победу, подняли из руин страну, восстановили и вновь построили заводы и города, своим добросовестным трудом делали свой вклад в строительство развитого социализма и не их вина, что «забуксовала», принятая ещё И. В. Сталиным программа планомерного снижения цен на продукты питания и, то, что пошла череда неурожайных лет, и, как обухом по голове резкое повышение цен, снижение расценок на выполняемые работы и повышение норм выработки… Какая могла быть реакция рабочих, если администрация завода их грубо «отфутболивает» со словами «Нет денег на пирожки с мясом – жрите с ливером»?

Чтобы я мог сделать в этой ситуации? Смог бы, как генерал Матвей Шапошников, Герой Советского Союза, заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом, не подчиниться приказу сверху стрелять по движущейся колоне из танков, ответив, что не видит перед собой такого врага, против какого стоит использовать бронетехнику.

В противном случае жертвы исчислялись бы не десятками, а тысячами. И этого не произошло только благодаря тому, что генерал, взяв всю ответственность за неисполнение приказа на себя, спас тысячи людей. И мало того, хотел предпринять попытку полностью исключить жертвы.

Увидев рабочих, двигающихся прямо на него, генерал отдал приказ своим частям, согласно которому всё огнестрельное оружие должно было быть разряжено, а боеприпасы сданы командирам рот для предотвращения чрезвычайных происшествий.

Но, кроме подразделений, подчинявшимся ему были другие, были еще сотрудники КГБ и милиции, снайперы, залёгшие на чердаках зданий с хорошим обзором площади. И жертв, естественно, полностью избежать не удалось.

Только значимые заслуги помогли Герою Советского Союза Матвею Шапошникову избежать уголовного преследования. Умер генерал в 1994 г. На его могиле в Ростове-на-Дону был установлен памятник, на котором выбиты следующие слова: «У каждого есть своя война и свой Новочеркасск, но не каждый выходит из них так, как Матвей Кузьмич Шапошников».

Мог бы я, нарушив Воинский Устав и приказы вышестоящего командования, в случае повторения такой чрезвычайной ситуации, как генерал Шапочников, потерять перспективную карьеру и, возможно даже, свободу пойти на путь предательства интересов Родины и социалистического строя, ради спасения людей? Ох и вопросик я себе задал. У меня от воспаления и так температурило, хоть и давали микстуры и кололи уколы. Кроме того, июльская жара днём с душными ночами давала себе знать и плюс к тому вот этот «мозговой штурм».

Время подумать у меня было в излишке, отвлечься было нечем и потому душа моя болела невыносимо. Я не замечал даже определенного дискомфорта от болезни, у меня страдала душа и, казалось этому конца не будет.

Через пару дней я пошел на поправку и мне разрешили самому ходить в столовую, только тогда, когда все уже закончат прием пищи. Слава Богу (вот видимо, когда у меня атеистические убеждения подверглись сомнениям впервые), я увидел солнечный свет не только в вечерние часы и закаты, но и в зените и ещё не палящее, а ласкающее и душу, и тело утром, когда шел на завтрак и не строем, а вразвалку, неспеша.

А назавтра последний экзамен. Допустят ли меня или из-за этой нелепой случайности придётся распрощаться со своей мечтой. Да, нет, уважаемые, это не случайность. Случайностей, как таковых совсем не бывает. Бывают случаи, даже искромётно короткие события, имеющие в судьбе большое значение. Просто это мы осознаем не сразу, а намного позже, когда понимаем, что какое-то событие было предначертано задолго до него и благодаря этим предсказаниям Свыше, нас пытаются предупредить, направить по верному пути, заставить верно мыслить и совершать благородные поступки. Я это твёрдо уверовал. И первые убеждения начали во мне формироваться с сомнений и размышлений во время даже полубредового состояния в лазарете.

У меня не было ничего, что могло помочь мне в подготовке к сочинению. Еще до того, как я попал сюда, на территории лагерей были пойманы распространители шпаргалок, изготовленных на фотобумаге с уменьшением текста и самого формата. А еще говорят, что предпринимательство зародилось уже с развалом Союза и становлении страны на путь «развивающего капитализма». Вот вам пример. Вот, если бы они еще и налоги платили, их бы, и никто не трогал, как сейчас. В их наборе были варианты возможных сочинений на популярные темы.

Хоть я и продумывал возможные темы, но делал это продумывая текст и при этом у меня не работала зрительная память, как это бывает тогда, когда ты читаешь текст, то помимо просто умственного запоминания, работала так называемая зрительная и слуховая память. Потому, уже сейчас, как преподаватель, объясняю студентам, как лучше всего можно усвоить изучаемый материал. Но сейчас вся их надежда на смартфоны и другие «гад же ты», с которыми они думают прожить всю жизнь, и они за них скоро и думать будут. Конечно, вы догадались, что я умышленно разорвал слово, взятое в «кавычки».

Если бы я мог написать сочинение о настоящем Герое Советского Союза и еще не поэтому, а потому, что он совершил не менее значимый поступок и уже не на фронте, а в мирное время. Ох, как мне это хотелось сделать. Я столько передумал за трое суток пребывания в лазарете, что мыслей было сверх, чем достаточно. Но было совершенное отсутствие документальных подтверждений, тема была засекречена на десятилетия и, если я всё же осмелился это сделать, то об этом сильно пожалел и не только я, это я знал точно.

Наутро, узнав, как моё самочувствие, померяв температуру и выполнив лечебные процедуры, мне дали добро на сдачу экзамена. Даже для меня было удивлением проявление такой человечности, как я понимал со стороны того, кто взял на себя эту должностную ответственность.

Первый раз я шел на экзамен не таким уверенным, а скорее всего, можно сказать, что разбитым. Кроме физической слабости, что является закономерным, при таких болезнях, мне казалось, что танки, которыми командовал генерал Шапошников всё же «прокатились» почвозацепами траков гусениц не по моей молодой плоти, а по моей чуткой и ранимой душе. А именно душа и уставший от многочасовых раздумий разум были ответственны за результат этого творческого испытания, под названием сочинение.

Я выбрал тему «Герои – наши земляки», в которой описал подвиг односельчанина, Павла Парамонова, генерала авиации Кутахова, ставшего командующим авиацией в последствии, уроженца из села нашего же района и знаменитого земляка, уроженца соседнего района, ранее бывшего с нашим воедино, дважды Героя Советского Союза, Министра обороны, маршала Советского Союза, Андрея Антоновича Гречко, находившегося в то время на этой должности.

Плеяду Героев-земляков можно было продолжать. И хотя я о них знал много, но той искорки при написании не было и, главное, у меня были в сочинении, которое, среди прочего я был вынужден сдать досрочно, было большое количество ошибок. Это и определило то, что оценка за литературную составляющую всё же была высокой, а по русскому языку, естественно «три». И оценка в сумму баллов добавилось эти три балла.

Несмотря на эту, если можно сказать «ложку дёгтя», сумма баллов была высокая.