Читать книгу Полет души. Поэмы и стихотворения - Александр Иванченко - Страница 10

Парень деревенский и простой,

Был с широкой русскою душой;

Алексеем звали паренька —

Старший сын в семье, не паинька.

В трудные тридцатые года,

В коммунисты приняли когда,

Алексей билетом так гордился —

На «полуторке» без устали трудился.

Грянула священная война:

У него, как у спеца была «броня».

Все-равно добился своего,

Добровольцем принял фронт его.

По ухабам, рытвинам и грязи

Фронтовых дорог – артерий связи,

Грузовик проходит все преграды —

Батареям так нужны снаряды.

Последний рейс, чуть запоздалый:

Хоть Алексей боец бывалый —

Фашисты сделали прорыв

И грузовик летит в обрыв.

Конфузило, волной накрыло.

Взъерошена земля. Знобило.

Пришел в себя – о, Боже мой!

Фронт, канонада за спиной.

Всю ночь, крадучись и ползком:

Села околица и дом;

Солдатки мрачное лицо;

С трудом поднялся на крыльцо.

– Как же, воин, быть с тобой?

В селе «СС» – совский конвой!

Одень, вот мужнино белье,

Свое же прикопай тряпье

– К своим мне нужно выходить,

Сквозь фронт лазейку находить.

Одна проблема – партбилет ….

Мне б сохранить до лучших лет.

Бойца в дорогу снарядив,

И чем богата – накормив,

Солдатка спрятала билет:

– На память! – вышитый кисет, —

Надеюсь, день не за горами,

Когда вернешься ты, герой.

К фашистам беспощадней будь,

Тайник под грушей не забудь!

Прощай, солдатка! Не гневись!

С победой милого дождись,

Сестра, коль приняла как брата,

Меня, российского солдата.

Прощанья коротка минута;

В дороге не искал приюта,

Все больше лесом обходил

И пищу с кровом находил.

Светает, надо поспешать;

Без командиров все решать.

С попутчиком легко б идти —

В тылу врага своих найти?!

На пыльных шляхах Украины

Следы подкованных сапог;

Разор повсюду и руины —

Сдан Харьков, за Донбассом Таганрог.

Бесчинствовали всюду оккупанты,

Европу под себя подмяв —

«Блицкригу» были все гаранты —

Шли на восток, и не поняв,

Что, сжатая до канцера пружина,

Таит в себе большой потенциал:

Сейчас она, что часовая мина —

Терпенья таймер время отсчитал.

Вот лесостепь, простор целинный,

Над речкой шлейф от дыма длинный,

Ландшафт окопами изрыт,

Туманом осени накрыт.

Свежо до мерзости ночами

И силуэты пред очами —

Воспалены вокруг зениц:

В ладошках вымолот зерниц.

Пропитан воздух с гарью снедью;

Не приглашает звоном медью —

Кажись, огромное село —

К вечерне вымерло оно.

Лишь свет мерцающей лампадки,

Через окно из крайней хатки,

Да лай собак на блик луны —

Живет село в напряг струны.

Бытует житель в погребах,

Лишь на воде – не на хлебах:

Незван хозяин при свечах

И с «яйко, млеко,…» – при харчах.

Пробраться ближе, разглядеть —

Подлесок откровенно стал редеть:

За копнами, в пролете у сарая,

Камыш примяв, и лаги подпирая,

Безмолвно, двор весь оседлав,

На «гуски» с дерном намотав

Комки страдалицы земли —

Фашистский танк – буй на мели.

Из-под брони струился запах,

Что вместе с кровушкой на траках,

В бензольных фракциях, мазут, —

«Собратья» на Кавказ ползут.

Тот резкий запах Алексея осенил,

Он осмотрелся, обстановку оценил.

В тылу глубоком немцы обозрели:

Под граммофон галдели, пили, ели.

«Ну, сколько можно мне бежать,

Сидеть, как заяц и дрожать?

За фронтом так мне не поспеть —

Бесчинства фрицев сколь терпеть?»

Винтовки сжал рукой цевье:

В бой рукопашный, е-мое!?

Последний выстрел был вчера —

Облаву сделал «немчура».

Громила-часовой высок, —

Собрав все силы на бросок,

Обрушил злобу на врага —

Винтовку жалко – дорога.

Эффект внезапности – итог:

Фашист, распластанный у ног;

Взамен на «щепки» – автомат;

Чуть не сорвался русский мат.

Наружи двери на засов —

Не слышно руганных басов;

Соломкой всюду застелил,

Канистру взял и все залил.

Броня из Рура – цитадель,

Танк ослепительно горел.

Фашисты в шоке, нега прочь —

Боец бесследно канул в ночь.

В далекой отчей стороне,

Деды судачат о войне:

Тимоха сплюнул и признался:

– С германцем, в Первую, братался ….

– Виновен в том ведь не народ,

А фюрер нации, урод —

В газетке нынче прочитал.

– Ты, грамотей, войны не бачив:

Я с вшой в окопе – ты батрачив.

На що мини цей пустобрех?

Сыны на фронте, вси, у трех!

– А, мой, Максим, хиба не в счет?

Танкистом значится. Почет!

Та, ладно, куму! Не серчай,

Пишлы у хату – с тмином чай!?

– Стой! Федька Прасол йде к гурту, —

(Задеть соседа – По-нутру)

С бревна Иван чуть привстает,

Мозольну руку подает.

– Письмо пришло, прислал Алеша?

Партийному там легче ноша:

Политруком, небось, при штабе?!

Покойней жить тебе и бабе.

Протяжно, Федор, так вздохнул,

Достал кисет, табак свернул,

Цигарку прикурил о трут:

– Ну, бабы-стервы, вечно врут.

Пропал Алеша наш давно —

Из части, где служил, письмо.

Их много там попало в плен,

Али лежит в земле, уж тлен…

Тот голос, что внутри кричал,

Просил за сына, умолял;

От нервов тиком ус дрожал,

Сглотнув слюну, вновь продолжал:

– Тимошка, я про што слыхал,

Что фрицы близко – не брехал?

– Лежит у ног врагов Донбасс…

Да вой разрывов… Боже, спас ….

– С утра рассыльный приезжал,

Расстроено пакет держал.

Политотдел собрал «буклеты»,

Спасают книжки, партбилеты ….

С осенним закатом виднелись вдали,

В расцветке багровой, зловещи огни.

То в мирную жизнь прорывалась война:

Горела земля и страдала сполна.

С трудом форсируются реки,

Вопрос просушки в ранг возрос;

Воспалены, не дремлют веки,

А поутру знобит – мороз.

Изнеможен. Висит на теле,

Под полой, «шмайсер» – автомат.

Не сам он шел на самом деле —

Им двигал в «пятках» компромат.

Не видел ведь никто убитым,

А, куда делся – вот вопрос?

Не может воин быть забытым,

А, если плен, молвой оброс?

До боли мучают сомненья —

В земле таится партбилет;

Поймут ли там, в судьбы сплетенье

Иль буду горько я жалеть?

Отбросив тягостные мысли,

Маршрут дальнейший продолжал;

Алеша понял – брови свисли:

За фронтом он домой бежал!?

Собрать всю волю, не забыться —

Как больно будет осознать:

Столь пройдя, чтоб не пробиться …?

И мысль об этом надо гнать.

Так было дело под Горячим,

Когда подумал – «Вот, конец!»,

Старик приметил оком зрячим:

– За зря погибнет. Чай, боец?!», —

С трудом затиснувши на дровни,

Промолвил кляче: «Гей, пошла!», —

А сверху хворост крон и корни,

Чтоб злыдней нечисть не нашла.

Согрел старик отвар ядреный —

Из схрона сало в три перста:

– Не немчуре же рос холенный,

А, шоб «вприглядку» до поста.

Капуста с бочки, самосолка —

«Мундир» с картошки – в руках дрожь, —

Была бы старая довольна:

«Шальной» сразило – навзничь в рожь.

Притих старик, зачем расспросы,

Сам в этой жизни повидал:

Кронштадт, восставшие матросы, …,

Кровь за Советы проливал.

Алешин сказ предельно краток —

Лишь месяц с лишком воевал;

Катился фронт без ярких схваток —

Солдат за ним не поспевал.

Свет керосинки еле брызжет

Сквозь щели ставень на плетень:

Заострил слух – им корысть движет —

Холуй германский, добра тень.

«Мосол» – в народе, ирод Костя —

Примерный, словом полицай,

Пронюхал про ночного гостя:

– Дядька Мыкола! Отчиняй!

– Плохи дела! Скориш, сховайся!

Я, це отродье задержу ….

Щелкнул засов: «Не рад, признайся?

Пристыл я. Холодно… дрожу ….

А, що горилка вже не грие?

Цепови псы вси в конурах ….

– Твоя старуха в зимли гние!?

Щас твой черед …, – прикладом в пах.

Ворвался разом он в светлицу,

Глазами ерзал по углам —

Пот злости смачивал петлицу,

Летела утварь, словно хлам…

С их взглядами – стволов нарезка,

Застыли студнем на лице;

Готовы были, но не резко —

Смерть с желатином в «холодце».

«Дефис» зрачков – затмила ярость,

Застыли пальцы на крючках,

До выстрелов такая малость:

Кто первый? Пульс в висках.

Вмиг напряженку разряжая,

Старик хватает табурет;

Всю накипь, с сердца сокрушая —

Скривил «Мосол» лица портрет.

Обмяк снопом у ног солдата:

– За честь Прасковьи и свою! —

Прости, Господь, за супостата! —

За сына, павшего в бою!

По слухам: фрицы под Москвой,

На юге – к Дону подступают

Армады маршем, строевой

По выжженной земле ступают.

Все чаще встретишь на дорогах

Колоны с курсом на восток:

Нет хлеба с солью на порогах —

Проклятий встречный им поток.

Посты, разъезды повсеместно —

Прифронтовой царит закон.

О том Всевышнему известно,

Как прошмыгнуть через кордон.

Простым «Макаром» не пробиться,

К своим не выйти – это факт;

Как среди немцев раствориться —

Не заключать же с ними пакт?!