Читать книгу Жизнь под чужим солнцем - Александр Жигалин - Страница 4

День подходил к завершению. Можно было позволить себе расслабиться, остаться наедине с мыслями и начать рассуждать о том, каким будет завтрашний день и принесет ли он «пищу». Под словом «пища» подразумевалось моральное удовлетворение.

Хорошо было бы насладиться отсутствием проблем. В тоже время не следовало откладывать на завтра то, чего не произошло, но должно было произойти. И не когда-нибудь, а сегодня. Что именно? Об этом разговор отдельный.

Пока же установилась тишина – кажущаяся спокойной, не желающая приносить ни зла, ни тревоги. Сквозь пелену звуков прослушивались еле слышные шаги.

Минута, другая, время будто приостановило ход.

«С чего это вдруг? Не хочет, чтобы тот, кто мне нужен, пришел спросить, зачем я здесь? Нет. Причина в другом. Время готово распорядиться, не знает, как лучше сделать, чтобы ожидаемое стало востребованным».

Снова шаги, на этот раз более отчетливые. Человек знает, куда идет и, главное, зачем. Подошел к двери.

Постучится? Нет, откроет ключом. Он – хозяин дома. У хозяев должны быть ключи от всего, включая души проживающих.

Так и есть, ключ в замочной скважине. Сейчас сделает оборот, замок щелкнет и дверь…

Но что это, ключ вынут? Вместо него стук. Человек понял, ключа от моей души нет и неизвестно, будет ли.

Произнеся «Одну минуту», я подошел к двери.

Зная, кто стоит по другую сторону, дал время собраться с мыслями самому себе, и тому, чей визит для меня был очень важен.

Открываю.

– Проходите.

– Вы знали, что я приду? – Переступив порог, доктор не забыл закрыть за собой дверь.

– Не только знал, но и ждал. Думаю, вас задержали разборки с охранником?

– Не то слово. Угостить человека чаем оказалось непросто.

– Насколько полезен чай?

– Минут на сорок освободит от присутствия всевидящего ока.

– Отлично. Присаживайтесь. Куда, выбирайте сами.

– Разговор предстоит непростой, поэтому хотелось бы видеть взгляд собеседника.

– В таком случае следует расположиться напротив.

– Было бы здорово!

Понадобилось время, чтобы я и доктор, заняв позиции, смогли настроиться на разговор.

– И так?

Взяв на себя смелость, начать первым, я произнес то, о чем думал на протяжении шести часов после допроса.

– Что привело вас в столь поздний час?

– Три вопроса.

– Три? Так мало?

– В самый раз – при условии, что ответы будут честны.

– В таком случае я весь внимание.

Я сделал вид, что настроен на разговор не менее серьезно, чем Паскаль. Доктор ответил тем же.

– Зачем вы вернулись?

– Сказать честно, данный вопрос я ожидал услышать последним.

– И все-таки?

– Если скажу, что возвращение обусловлено личным отношением к нашему миру, поверите?

– Нет. Слишком дорого обходится переход, чтобы без причины менять один мир на другой.

– Вы правы. Переход – процедура не из приятных, если факт смерти может доставлять, хоть какое-то удовольствие. Вернулся же по воле тех, кто принял и снарядил в обратный путь.

– Снарядил – игра слов?

– Игра мыслей и желаний.

– И в чем же смысл?

– В том, что должен донести до сознания людей.

– Говоря о сознании, подразумеваете человечество в целом или кого-то конкретно?

– Вопрос не по делу. Обращаться к человечеству в целом – все равно, что биться головой о стену. И вы это знаете не хуже меня.

– Знаю.

– В таком случае, зачем тратить время, которого не столь много, сколько хотелось бы иметь вам?

– А вам?

– У меня предостаточно и времени, и терпения.

– По той причине, что не принадлежите самому себе?

– Мы уходим от темы.

– Вы правы, тема важнее личных ощущений, поэтому повторяю вопрос: зачем вы вернулись?

Видя, насколько взгляд доктора поглощен стремлением познать истину, я не мог отказать человеку в том, чего он заслуживал как никто другой. Одно только желание остаться со мной наедине, несмотря на то, что за дверью дежурило «неугасаемое око», заслуживало уважения.

– Во время дневного разговора я задал вопрос, сколько зафиксировано случаев возвращения людей с того света.

– Помню.

– Вы сказали, что в России шесть, сколько в других странах – неизвестно. После этого я назвал цифру, которая вас ошеломила.

– Да.

– Так вот, пятнадцать человек не канули в неизвестность. Пятнадцать личностей не смогли признаться, сказки про параллельные миры – не плод фантазии. По причине чего все пятнадцать гниют в диспансерах для умственно больных в то время, когда могли остаться жить в другом мире.

– Не знать, что с ними будет, они не могли. Вопрос – зачем вернулись?

– Затем, чтобы объяснить, какое будущее ждет наш мир и что следует сделать, чтобы его изменить.

Произнося это, я сознательно сделал акцент на слове «изменить».

Взгляд доктора сделался напряженным. Чувствовалось, в голове у человека начинают закипать мысли. Требовалось организовать простор для мышления. Но как? Только путем получения ответов на вопросы, которых оказалось не три, а триста тридцать три.

– Ваш визит обусловлен тем же?

– Да.

– Утопия. Люди, способные изменить мир, ни при каких обстоятельствах не откажутся от того, что делает их жизнь лучше, чем у остальных. Даже если под словом «остальных» подразумевается человечество в целом.

Обхватив голову руками, доктор минуту сидел неподвижно.

Глядя, насколько человеку приходится не просто, можно было подумать, успокаивая мысли человек успокаивает свое второе «я».

Стоило противостоянию начать сходить на нет, доктор не нашел ничего лучше, как перевести разговор в не менее интересующее его русло.

– Продолжать раскручивать тему, что правильно, что нет – пустая трата времени. Исходя из этого вынужден спросить: почему вы?

– Не знаю.

– Не знаете?

Удивление Паскаля не выглядело наигранным.

– Не имею представления.

– У тех, с кем общались, спрашивали?

– Спрашивал.

– И что?

– Ответа не последовало.

– Надо было спросить еще раз. Еще и еще.

– Там, откуда я вернулся, задавать один и тот же вопрос считается признаком плохого тона. Не ответили – значит, так надо.

– Сами как думаете?

– Думаю, что просто так ничего не происходит ни в этом мире, ни в другом. Выбор пал или по стечению обстоятельств, или по указанию того, кто был выбран до меня.

Взгляд доктора сделался ещё более удивлённым. Чего – чего, ожидать такого поворота он не мог ни при каком раскладе.

– Есть на кого подумать?

– Есть.

– Мужчина, женщина?

– Женщина.

– Когда узнали, что она умерла, попытались выяснить, что стало причиной?

– Так и есть.

– Нашли родственников?

– Нашел ее саму.

– Не понял.

Понимая, что сознание нельзя нервировать дольше обычного, я решил рассказать про то, о чем читатель узнает, проникнувшись происшедшей со мной историей до конца.

Выслушав мой рассказ, доктор впал в безмолвие на время, которое исчислялось не минутой и не двумя. Когда пришел в себя, произнести смог:

– Поверить не могу.

– И не надо, – нарочито громко произнес я. – Терзать разум, не имея на то оснований, чревато последствиями. Те будут кружить вокруг вас, подобно назойливым мухам.

– О каких основаниях может идти речь, если…?

– Об этих.

Не дав доктору договорить, я вынул из кармана флэшку с видеозаписью.

– Что это?

Паскаль, вместо того чтобы положить руки на стол, сжал ими колени. Только так он мог усмирить разыгравшуюся внутри интригу.

– Ответы на вопросы. На все сразу, в том числе на самый главный.

– Знаете, какой вопрос станет главным?

– Знаю.

– И какой?

– Когда я уйду?

– И когда вы уйдете?

– Когда выполню миссию.

– Но это невозможно. Вас будут держать в клетке, пока не признают сумасшедшим.

– В ваших руках ключи от всех дверей, что имеются в здании, включая клетки. Кому, как не вам, устроить так, чтобы этого не произошло?

Паскаль задумался.

– Сделав это, вместо вас взаперти окажусь я.

– Другого выхода нет. Если только… Забыв о, чем говорилось, вернуться к прежней жизни, не вспоминая ни обо мне, ни о другом мире.

– Вы это серьезно?

– Более чем.

– В таком случае можете считать себя психически больным. Как можно отказаться от того, о чем человек думал на протяжении многих лет?

– Вы представляли параллельный мир?

– Не раз.

– И как он выглядел?

– Примерно так, каким посчастливилось увидеть вам.

– И вы бы хотели в него попасть?

Ответа не последовало.

Заглянув доктору в глаза, стало ясно – тот не видит ни меня, ни того, что нас окружало. Перед взором лишь окно, за которым прячется мечта.

Ему бы, распахнув створки, впустить мечту в комнату. Вместо этого тяжелый вдох и куда более тяжелый выдох.

– Я могу взять флэшку?

– Да. Просмотрите, когда меня не будет. Раньше нельзя.

– Почему?

– Потому что возникнут вопросы, на которые захотите получить ответы. Ответов не будет. Человеку положено знать столько, сколько положено.

– Что значит, сколько положено?

– То и значит, что информация информации рознь. Ваш мозг и без того будет метаться в поисках объяснений. Зачем доводить себя до крайностей?

– Но я…

– Все, доктор. Время истекло, как истекло и то, чем я должен был вас удивить. Не ровен час, проснется охранник, тогда точно беды не миновать. И еще: никаких встреч, никаких разговоров. Ведите себя так, словно сегодняшнего вечера не было, и быть не могло.

Когда дверь закрылась, я какое-то время прислушивался к звукам шагов. Для меня на тот момент те были подобны музыке. Мелодия перевоплощения сознания из одного состояния в другое.

Музыка не выглядела траурной – наоборот, певучей, как пение ветра над бескрайним, усеянным цветами полем. Подхваченная щебетанием птиц мелодия лилась от опушки к лесу, от леса к небу, спадая на землю влагой звуков.

Такое невозможно представить, в такое следует верить, ибо вера – последнее, что способен утратить человек.

И я верил. Я знал, Паскаль должен воспринять то, чем одарил его я, в том виде, которого заслуживал.

По-другому никак. Доктор был не тем человеком, который, пропустив сквозь себя произошедшую со мной историю, отказался бы жить с этим дальше. Предать «сказку» означало предать самого себя, что сравнимо только со смертью.

Умиротворяющий звук шагов доктора сменили шаги охранника, чеканящие властность и удовлетворение – он тот, кому другие должны подчиняться. Пусть не в мире, не в стране и даже не в городе, в пустынном коридоре, освещенном настольной лампой. Лишь бы подчинялись по одной простой причине: он – власть.

Безнаказанность – главный вирус, делающий власть такой, какой она была, есть и, по всей видимости, будет всегда. Вопрос времени, который время отказывается решать. Почему? Потому что время властно над людьми, а значит, оно тоже боготворит власть.

Круг замкнулся. Как бы ни хотелось разомкнуть, придется согласиться с доводами доктора и повторить историю пятнадцати побывавших в другом мире людей – тех, что расплатились признанием себя психически больными.

Задачу, поставленную передо мной, я выполню, донесу до сведения властей все, что должен донести.

Как они этим распорядятся и станут ли это делать? Дело их. Мне же следовало собираться в путь.

Каким оно будет – мое возвращение в другой мир – решать не мне. Но я готов пережить смерть еще раз, лишь бы оказаться там, где меня ждали.