Читать книгу Бульварное чтиво. Повести и рассказы - Александр Казимиров - Страница 19

Клава Рыбина долго любовалась отражением в зеркале, поворачивалась то одним боком, то другим. Выглядела она безупречно: нижняя губа замерла в пренебрежительном изгибе, из-за чего казалось, будто Клава высокомерно относится ко всему окружающему. Зеленые глаза утопали в зарослях ресниц и дерзко искрились. Не лицо, а портрет кокетки эпохи ренессанса! Под стать лицу была и фигура. Чего стоили одни груди! Похожие на пудовые гири, они производили неизгладимое впечатление. Про остальные женские прелести и говорить не имеет смысла. Трудилась Клава на ферме, где выжимала из коров все до последней капли. Однажды она надоила столько, что руководство всерьез перепугалось за скотину. Рыбиной дали путевку в пансионат, а коровам – передышку.

Клава готовилась в дорогу, потрошила шкаф и принимала заказы от односельчан. Вокруг нее крутился пожилой забойщик скота.

– Ракушки не забудь для аквариума. Запиши куда-нибудь! – напутствовал он, переводя взгляд с чемодана на бутыль самогона.

– Почерк у меня хреновый, могу не прочесть. Так запомню! – ответила Рыбина, утрамбовывая шерстяную кофту. – Вот думаю, шаль брать или не надо? Вдруг там прохладно?

Подобно старому мерину, конюх заржал.

– Это ж юг! Там жара, как в Африке! Ты еще валенки с калошами возьми, деревня!

Под ногами путалась соседская девочка. Теребя крысиные хвостики с вплетенными бантами, она канючила тонким голоском:

– Теть Клав, привези моему братику медузу в банке. Он хочет в Персея поиграть и отрубить ей голову!

Просьбы измотали Рыбину.

– Нет у нее головы! Она, как лепешка, только склизкая!

– Все равно привези! Мы ее потрогаем и в пруд отпустим! – не унималась любительница зоологии и истории.

Братик сидел в углу на сундуке и старательно выковыривал из носа материал для лепки шариков.

– Ладно, привезу! – Клава задумалась, вытянула губы трубочкой; еще раз проверила содержимое чемодана. – Вроде ничего не забыла. Плесни-ка самогонки, живодер, – уморилась!

Торопясь за ускользающим солнцем, стучал босыми колесами паровоз. Беседа между спутниками не клеилась, в купе царило уныние. Доярка развалилась на верхней полке, шуршала газетой и грызла карандаш.

– Вот гад! – злилась она на составителя кроссворда.

Пустое занятие утомило, и Клава достала пакет с едой.

– Вопросы такие, что не всякий академик ответит! – сетовала доярка, обгладывая куриную ногу. – Город с падающей башней?! Это в любом населенном пункте что-нибудь да падает. У нас в селе, год назад, элеватор обвалился. Так что же теперь людям голову морочить?

– Пиза! – буркнул мужчина в годах и в полосатых брюках.

Клава поперхнулась. Неблагозвучное слово возмутило ее.

– Как вам не стыдно? Вроде порядочный человек, с тросточкой ходите! – отвернулась она, выставив на всеобщее обозрение здоровенный как у лошади зад.

– Это город такой, в Италии! – смутился попутчик.

Клава развернулась, сверху посмотрела на соседа по купе.

– Похабники в этой Италии живут. Другого названия не могли придумать?! – благородно простила она посрамленного эрудита.

Бледная звезда за окном становилась все ярче и ярче. От скуки Клава задремала. Ей снился покосившийся элеватор, вокруг которого бродили иностранные фотографы.

Автобус в изнеможении ворчал и петлял по горному серпантину. От сказочного вида за окном рот Клавы не закрывался до конца поездки. Наконец драндулет устало вздохнул и затормозил около широкой гранитной лестницы, ведущей к пансионату.

– Красотища-то какая! – Рыбина сошла на землю, потянулась и побежала в кусты.

– Девушка, вон там уборная! – неслось ей в спину.

– Ничего, я по-простому!

Лазурная гладь шипела, облизывала гальку пенными бурунами. В пропахшем гнилыми водорослями воздухе резвились чайки. Они ныряли в море, выхватывали из него серебристую мелюзгу и заходили на очередной вираж.

– Благодать! Как на колхозном пруду, только камышей нет, и лягушки не квакают! – Клава накрыла лицо журналом и приняла позу морской звезды.

– Лягушек нет, а Иван-царевичей – хоть отбавляй. Того и гляди, стрелу между ног воткнут! Ух, самцы похотливые, так зенками и стреляют! – ответила женщина, загорающая по соседству.

Будто услышав ее слова, из воздуха возник небритый джигит с фотокамерой и вертлявой обезьянкой на поводке. Абориген без стеснения пялился на разомлевшую Клаву.

– Дэвушка, щелкнуться нэ жэлаете? – каркнул он с южным акцентом.

– Я сейчас так щелкну, костей не соберешь, бандерлог курносый! – Рыбина показала кулак размером с помойную бадью.

Фотографа вместе с мартышкой сдуло налетевшим бризом.

– Пойду, окунусь. Сопрела вся! – Клава, как бегемот, забежала в воду.

Неосмотрительно подплывшие к берегу дельфины судорожно задвигали хвостами и пустились наутек.

– Всех акул распугала! – с гордостью крикнула доярка вслед удаляющимся плавникам.

Пансионат готовился с размахом отметить День Нептуна. Клаве досталась роль Нереиды. Ее купальник украсили гирляндами из морской травы. Эти же водоросли вплели в распущенные волосы. Клава походила на утопленницу. По сценарию она подыгрывала такому же неопрятному царю морей. От Нептуна за километр несло перегаром и скабрезными шутками. Что-то родное, колхозное слышалось в его речи. Под занавес гуляний Клава выпила с ним на брудершафт и пожелала стать владычицей морскою. В ту же ночь она отдалась Нептуну. Владычицей Рыбина, конечно, не стала, но долю удовольствия получила. К сожалению, отпуск заканчивался. Клава попрощалась с морем и увезла с собой ворох воспоминаний, сувениры и кое-что еще, о чем и не догадывалась.

Встречали Рыбину всем селом, как космонавта, вернувшегося с орбиты. Забойщик скота получил заказанные ракушки и еле ворочал языком от восторга или от домашнего вина, которого Клава привезла целую канистру. Соседские оболтусы рассмотрели дохлую медузу, потыкали в нее пальцами и выбросили в заросший ряской пруд, где ее долго клевали караси.

Перед тем как выйти на работу, курортница прошла медосмотр. К своему стыду она узнала, что больна редким в их хлебородных местах заболеванием. Ходили разговоры, будто Рыбина подцепила морскую болезнь – гонорею. К скотине ее не подпустили и заставили проколоть курс антибиотиков. Ударница коммунистического труда проклинала инфицированного Нептуна и тот день, когда ее наградили путевкой. Рыбина понимала, что насмешки односельчан переживут ее. Недолго думая, она перебралась в районный центр и устроилась в ресторан мойщицей посуды. Потом переквалифицировалась в официантки. Окончательно адаптировавшись на новом месте, Рыбина мечтала о создании семьи.