Читать книгу Поиски в пути - Александр Койфман - Страница 8

20.09.09, воскресенье. Тель-Авив.

Немного странным показалось вначале возвращение к себе в тель-авивскую квартиру. И дело не в том, что она значительно скромнее парижской и тем более дома в Лимере. Странно, что появилось ощущение возврата в прошлое. Во времена, когда мы познакомились с Игорем. Мы только вчера приехали – задержались в Париже, так как Игорь хотел пройтись по музеям, в которых не успел побывать в прошлый раз. Я в квартире одна, Игорь уехал в кибуц сказать, что уезжает совсем, забрать остаток своих вещей. Уехал на моей машине, в армии получил права. Приедет на следующий день. Два раза прошлась по всем трем комнатам. Остановилась в салоне, где в углу свалены вещи Игоря. Смотрю на них – как он здесь расположится, ведь в Лимере привык рисовать в отдельной светлой комнате, если не во дворе? Но думать нужно не об этом. Как мы сможем жить здесь? Наверное, нужно будет снять квартиру побольше. Это ладно, это нетрудно. Я снова займусь своим ателье, а Игорь? Снова подключать его к работе в ателье? Или дать ему возможность учиться, работать самостоятельно?

01.08.18. Лимере.

Сейчас-то я понимаю, что должна была полностью обеспечить ему возможность учебы и творчества. Но тогда была еще не уверена, что он действительно станет художником. Поэтому были сомнения. Но и о себе были сомнения. Главное из них – надолго ли смогу удержать Игоря около себя. Да, уже тогда понимала, что он все равно уйдет в свою самостоятельную жизнь. Жизнь, в которой мне не будет места.

Вероятно, что-то мешало мне обращаться к дневнику, следующая запись была только в декабре.

27.12.09, воскресенье. Тель-Авив.

Почему стала писать по воскресеньям? Вроде тяжелый день, много всего на работе, а я сижу у своего дневника, пытаюсь сформулировать угнетающие меня мысли. Нет, на работе все нормально, за осень вернули к себе клиенток, ушедших было от нас летом. А в декабре заказов очень много. Ведь наши заказчицы не религиозные, отмечают кто Рождество, кто Новый год. И каждой хочется покрасоваться в новом наряде. Игорю я сняла небольшую студию здесь, недалеко. Там он проводит большую часть времени. Я настояла, чтобы он не отвлекался от своей учебы (или работы?). Ведь можно эту учебу назвать работой над собой. Но в результате он стал не каждый день возвращаться домой, ко мне. В студии имеется диван, там он и спит, когда заработается допоздна. Ему удобно, но мне в такие дни одиноко, тоскливо. Дело не в сексе, ведь хочется с кем-то поговорить вечером, обсудить новости. Да просто покормить любимого человека. Это тоже приятно.

01.08.18. Лимере.

Не записала, а ведь речь не только об одиночестве по вечерам. Речь о страхе потерять Игоря, только боялась написать такое, признаться в этом самой себе. Теперь я это понимаю. А тогда, тогда внимательно рассматривала вечерами каждую новую морщинку на лице, появляющуюся паутинку у уголков глаз. Накупила кремов, мазалась на ночь, советовалась в соседнем косметическом салоне со знакомой специалисткой. И, конечно, села на диету, заметив, что поправилась по сравнению со временем, когда репатриировалась. Купила напольные весы, взвешивалась почти каждые два дня. В субботу требовала, чтобы Игорь не сидел в своей студии, отдыхал. Разумеется, вместе со мной. Каждую субботу либо поездка по Израилю, либо поход вечером на очередное мероприятие: театр, концерт, выставка. Благо, несмотря на все запреты религиозных ханжей, каждую субботу в Тель-Авиве что-нибудь происходило.

Не уверена, что это была правильная тактика. Вернее, тактически все было правильно, но по большому счету – бесполезно. Ишь какими заумными терминами стала бросаться!

02.08.18. Лимере.

Утром думала, что Пьер продолжит разговор о женитьбе или огорошит меня известием, что сделал Жанне предложение, но ничего не произошло. Я не стала поднимать этот вопрос. Может быть, на время успокоится, отложит брак на более позднее время. После завтрака Пьер ушел в виноградники, а мы с Жанной остались одни. Навели порядок везде и сели на веранде. Как-то само получилось, что Жанна начала рассказывать о себе, о своей семье. Она родилась в Гранвиле. Отец служит в порту, ему еще долго до пенсии, есть младший брат. Она не хотела оставаться в маленьком городке, уехала после лицея в Страсбург. Надеется после окончания курса устроиться детским врачом в крупном городе. С Пьером познакомилась в Париже – случайное знакомство. Были в одном кафе, играла музыка, и Пьер пригласил ее на танец. Не думала, что этот танец получит продолжение. Но вот так. Я ее спросила, что она думает о работе Пьера, ведь он забросил попытки писать, хотя в университете печатал маленькие рассказы в университетском журнале, полностью занят только делами виноградника. Жанна как-то съежилась:

– Не знаю, мадам Элизабет, не думала раньше, вчера Пьер спросил меня об этом, а я не знаю, что ему ответить. Я же понимаю, о чем он спрашивает. Но жить не хочется ни в Лиме-ре, ни в Амбуазе. Даже Тур – совсем неинтересен. Тем более не хочу возвращаться в Гранвиль. Не знаю пока.

Дальше не стала ее мучить тяжелыми вопросами. Главное, сейчас они ничего не решили. Перевела разговор на более нейтральные темы. Потом Жанна ушла в виноградники к Пьеру, а я осталась со своими мыслями.

Да, Жанна хороший человек, но она пока не определила для себя, чего она хочет, что главное в жизни. А я, что, я в ее возрасте была более рассудительной? Нет, ничего не думала, выходя замуж за Франсуа. Да и позже бросалась из стороны в сторону, резко меняя жизнь. Одни мои отношения с Игорем чего стоят! Открыла свои записи, полистала до первой выставки. Все другое было теперь неинтересно. Разве что пятнадцатилетие Пьера.

10.02.10, среда. Тель-Авив.

Утром еле дождалась десяти часов, позвонила Пьеру, поздравила с днем рождения, пожелала здоровья и успехов в учебе. На самом деле наговорила по телефону текст, ведь он был на занятиях и телефон отключен. Через полчаса он перезвонил мне, спрашивает, когда я приеду во Францию. Твердо пообещала провести каникулы с ним в Лимере. Возможно, упоминание о Лимере ему не понравилось, так как он молчал с десяток секунд. Потом сказал, что хотел бы на летних каникулах побывать в Люксембурге у приятеля. И ждет моего ответа. Естественно, я согласилась. Договорились, что он приедет в Лимере в начале июля.

Очень короткое общение, но Пьер ведь на перемене. Потом еще с полчаса пережевывала весь разговор, решила поехать к началу июля, все равно здесь, в Тель-Авиве в это время жарко. Подумала тогда, а как будет реагировать на это Игорь? Ведь всю теперешнюю жизнь я планирую с оглядкой на него.

15.04.10, четверг. Тель-Авив.

Можно теперь оценить результаты моих стараний по продвижению творчества Игоря. Выставка прошла. Игоря заметили, правда, критик, писавший о выставке, упомянул его только раз, отметив необычную для современной молодежи детальность представления речных просторов молодого художника Игоря Романова. Он даже не сказал, что это были виды Луары, а может быть, не обратил внимание на подписи под рисунками. Рисунками, так как Игорь категорически отказался выставлять акварели, сказал, что они ничего не стоят. Кстати, кажется, я первый раз упомянула его фамилию. В России он считался русским, но мать еврейка, поэтому он решил после школы репатриироваться.

02.08.18. Лимере.

Короткая запись, а сколько было у меня хлопот. Я узнала о планировавшейся выставке молодых художников еще в январе. Стала расспрашивать своих клиенток, оказалось, что муж одной из них – видный деятель в Объединении профессиональных художников Израиля. Созвонилась с этой дамой, не буду называть ее фамилию, пригласила в наше ателье. Несколько необычно, никогда не напрашивалась на заказ. Она пришла и была очень удивлена моими словами. Но, как весьма практичный человек, сразу обусловила свою помощь исполнением для нее хотя бы пары костюмов к выставке. Ведь Игорь не член объединения, никому не известен. Я пригласила даму в мастерскую Игоря, показывала ей его рисунки. Думаю, что сам Игорь больше понравился даме не слишком молодого возраста, чем его рисунки, тем более что она честно призналась о своем полном невежестве в живописи. Обещания были даны, Игоря я заставила позднее встретиться с мужем дамы, и он получил приглашение на выставку.

У меня было две проблемы: заставить Игоря сделать особенно хорошие эскизы для дамы и уговорить выставить не только рисунки, но и акварели. Первое удалось, хотя он вначале сердился, но по второму пункту я потерпела полное фиаско: наглухо отказался представлять что-то кроме рисунков. Эскизы для дамы он сделал завершенными – в цвете. На этом настояла я. Раньше он предпочитал делать эскизы только в черном карандаше. Но в апреле нужно было представить, по моему мнению, что-то яркое. И это удалось – дама была в восторге. Конечно, я могла бы сама сделать для нее эскизы, но к этому времени поняла – Игорь как модельер сильнее меня. Странно, но это меня не сердило, не злило, не знаю, что еще «не». Наверное, к этому времени моя влюбленность в него была уже почти сродни материнской, хотя я тогда этого еще не понимала. Главным для меня был его успех.

К выставке Игорь просмотрел все свои виды Луары, жестко отбраковывал, заставлял меня критиковать, злился, что я не ругаю ни один из них, ведь мне они нравились все. Выбрал пять рисунков, причем один перерисовал заново. Я воспользовалась тем, что в субботу несколько часов провела в его студии, рассматривала акварели. Удивилась его нежеланию выставлять их. Он угрюмо говорил, что они мертвые. Никак не могла понять его, просила объяснить. Он тыкал пальцами в изображения воды:

– Посмотри, разве это вода Луары? Это вода гнилого озера. Вода должна жить, играть, а здесь? Что здесь? Мазня.

На мой взгляд, это была вода Луары, чего-то я не понимала. Пришлось сдаться.

Выставка не была коммерческой, ничто не продавалось, я не могла понять, имеют ли рисунки Игоря рыночную стоимость. Но это было для меня совершенно безразлично. Я была горда тем, что рисунки смотрели люди, в том числе художники, выставлявшиеся на той же выставке.

После выставки меня начал мучить один вопрос. Я написала об этом только несколько предложений, но думала много раз.

20.05.10, четверг. Тель-Авив.

Куда я должна направлять Игоря? И должна ли? С одной стороны, он весьма приличный модельер. Может стать мастером своего дела. Возможно, выйти за пределы Израиля. Это обеспечило бы ему уважение и финансовую независимость. Не всегда же он будет опираться на меня. Но он может стать профессиональным художником. Что его ждет в этом случае? Количество художников, как и писателей, возросло настолько, что выделиться среди них – редкая удача. И дело не только в мастерстве. Можно быть очень хорошим художником, но если не было случая, когда тебя заметили, выделили из толпы, ты так и будешь оставаться середнячком. А это значит, что будешь постоянно в нужде. Сколько художников в Израиле вынуждены штамповать картины, чтобы, продавая их по 400–500 шекелей, обеспечивать «кусок черного хлеба без масла». Сдавать их посредникам или самим ездить по городам и весям, предлагая потенциальным покупателям. Этого ли я хочу для Игоря?

02.08.18. Лимере.

Да, записала так. А сколько думала перед этим? Несколько раз говорила с Игорем, убеждала его – лучше быть хорошим успешным модельером, чем рядовым хорошим художником. Два раза он посмеивался, говорил, что верит в себя. Но когда я завела подобный разговор в третий раз – возмутился:

– Ты совсем не веришь в меня? Лучше я буду, по твоему выражению, иметь «кусок черного хлеба без масла», но останусь вольным человеком, занимающимся любимым делом.

Ну что ему скажешь? Разве начинал он жить так, как многие другие художники? Разве знает цену «черного хлеба без масла»? Ведь с момента репатриации он все время поддерживался кем-то. Сначала государство содержало его, потом кормила, одевала армия, потом появилась я, дав Игорю кров, питание и возможность некоторого заработка в моем ателье. Сказать ему подобное – лишиться друга, любовника, смысла жизни, в конце концов. Ведь рядом с ним я забывала о Пьере. Каюсь в этом. Пьер снова в разговоре упомянул, что поедет после завершения учебного года в Люксембург, а я только попросила, чтобы он к началу июля все же приехал в Лимере. Мы встретим его в Туре.

03.08.18. Лимере.

Была с утра насторожена, может, теперь молодежь обсудила свои отношения и пришла к какому-то выводу, но утро прошло безоблачно. Сразу же после завтрака Пьер ушел в виноградники. Что он там делает каждый день, неужели пытается заменить собой Мариуса? Жанна ушла в свою комнату – не выходит. Я побродила по дому, переоделась, пошла к реке. Не очень жарко, на небе временами тучки, а я под летним зонтиком. До реки с полкилометра, я уже упоминала об этом, легкая прогулка. Вышла на берег – смотрю, где здесь виды, которые фиксировал Игорь? Помню же, что на рисунках пустынный берег. Только вдали миниатюрные домишки. А здесь ничего подобного – оба берега Луары застроены, если дом далеко от берега, то у воды обязательно что-то лежит. Пасторальные пейзажи – выдумка, мечта Игоря. Не помню, чтобы он уходил далеко. И на всех его рисунках главное не берега, а вода. Не зря он в Тель-Авиве говорил, что в первую очередь рисует воду, и злился, что на акварелях она мертвая. Это теперь вода – один из главных его козырей, то, что привлекает покупателей. И не только речная, но и морская.

На обед Жанна не вышла из своей комнаты, Пьер пошел к ней, они долго о чем-то разговаривали, а потом Пьер вышел ко мне расстроенный, сказал только, что Жанна завтра уезжает, не говоря ничего о причине. Ничем не могу помочь сыну, вроде не к месту сказала, что обедать все равно нужно. К моему удивлению, он согласился, и мы пошли в столовую. К ужину Жанна вышла в столовую, ужинали без обсуждения ее решения. А после ужина я снова взяла в руки дневник, пропустила никчемные заметки о своих делах в ателье.

30.06.10, пятница. Лимере.

Второй день в Лимере. Я довольна: перелет прошел спокойно, Мариус встретил нас и отвез домой. Это ведь мой и Пьера дом. Возможно, Игорь поэтому чувствует себя здесь немного не в своей тарелке. Кроме того, он два раза, в самолете и в машине, неопределенно говорил, что хотел бы поехать на атлантическое побережье: к Бискайскому заливу, в Ла-Рошель, или в Нормандию. Я понимаю, нельзя любимого держать все время около себя. Не хочется расставаться даже на время, но придется. Попросила вчера Игоря остаться в Лимере до августа, очень хочется, чтобы он продолжил влиять на Пьера. Это было так хорошо в прошлом году. А потом он может побродить почти месяц по Атлантическому побережью, рисовать океан, Бискайский залив или Канал. Где захочет. Не ожидала такой реакции – ночью он был очень мил со мной.

Сегодня мы снова разговаривали о его поездке. Я попросила уделять больше внимания акварели. Он молчал, а потом неожиданно выдал:

– В этот раз я попробую и масло.

Я не показала своей радости. Начала говорить о совершенно прозаических вещах: что из одежды нужно взять с собой, сколько денег потребуется, какие материалы приобрести и где. Решили в начале июля съездить в Тур, посмотреть, что имеется там в магазинах.

Потом позвонила Пьеру. Договорились, что в Париж он доберется из Люксембурга на автобусе, а из Парижа, с вокзала Монпарнас, поедет на поезде в Тур. Ему будет удобно выехать из Парижа в 16 часов. Мы будем встречать его в Туре. И с утра пару раз созвонимся.

03.08.18. Лимере.

Для меня слова Игоря о работе масляными красками были тогда полной неожиданностью. Я просто мечтала об этом. Только после освоения масляных красок тебя считают профессиональным художником. Я говорю о простых людях – потребителях живописи. Хотя рисунки, даже в карандаше, ценятся иногда знатоками значительно выше гигантских полотен, но покупают полотна профаны в живописи. А мне очень хотелось тогда, чтобы Игорь исполнил свою мечту стать художником, если он отказывается от карьеры модельера.

02.07.10, четверг. Лимере.

Вчера мы с Игорем встретили Пьера. Поезд пришел вовремя, но я не утерпела, три раза звонила Пьеру, выясняла, где он находится. Пьер даже разозлился немного:

– Мама, что ты меня опекаешь, как маленького? Сам доберусь.

Конечно он маленький для меня. Хотя, когда он вышел из вагона, я сначала не поверила своим глазам. Вырос почти на голову, поправился – вероятно, в Люксембурге кормили на убой, а делать там, по моему мнению, совсем нечего. Застеснялся, когда я бросилась его обнимать. Голос погрубел, да он еще говорит отрывисто. С Игорем они ограничились рукопожатием. Потом Игорь все-таки похлопал его по плечу:

– Ну, ты совсем уже взрослый.

Взрослый, но, когда переезжали на правый берег Луары, центр Тура расположен между Луарой и Шером, жадно вглядывался в берега. Потом мы выскочили на трассу Д1 и, далеко минуя стороной Амбуаз, въехали прямо в Лимере рядом с нашим домом. И все время Пьер глядел вправо, все пытался рассмотреть долину Луары. Но справа от дороги сплошные дома владельцев виноградников и полей. Берега Луары совсем не видны.

Дома накормила, расспрашиваю, а он отвечает односложно:

– Да… Нормально… Нет…

Ничего толком от него не добьешься. Игорь спросил про девушек в лицее, Пьер ответил чуть подробнее, есть, мол, но я больше спортом интересовался. Игорь тут же на него набросился с вопросами: каким спортом, как получается. Для Игоря это интересно. Сразу же предложил показать пару приемов, которым учили в армии. Они договорились позаниматься на следующий день. Потом мы сидели с Игорем на веранде, немного поговорили, я сказалась уставшей и ушла к себе.

03.08.18. Лимере.

Да, помню, вечером даже чуть не всплакнула, когда пришла в свою комнату. Игорь и Пьер практически одинаковые по росту, только Игорь мощнее, в армии накачал мышцы. А как я выгляжу рядом с ними? Как мама обоих? Рассматривала себя в зеркало – мне тридцать семь лет, скоро сороковник будет. Бросит меня Игорь. Зачем ему старуха? Потом погрозила себе кулаком:

– Трусиха, мы еще поборемся! Я еще не так плохо выгляжу.

Диету соблюдала, старалась не толстеть, не хотела вылезать за шестьдесят килограммов, за кожей следила, только вот шея уже тогда начала подводить. По ней возраст всегда можно определить. Ну да шею можно прикрыть платочком или шарфиком. Нужно только не забывать про это.

18.07.10, воскресенье. Лимере.

Быстро время пролетает, еще две недели, и мы с Пьером останемся одни. Он сразу заскучает: сейчас они то выезжают с Игорем на рыбалку, то отрабатывают приемы борьбы без оружия, то плавают на Луаре, на противоположном берегу за островом. Что он будет делать после отъезда Игоря? Не зря говорят, что мальчику нужен отец. Правда, Франсуа всем этим с Пьером не занимался. Даже на рыбалку не возил его. Возраст не тот. Но временами Игорь садится за мольберт. Пока только практикуется работать с маслом. Прикалывает лист бумаги, учится накладывать грунт, пробует сочетания красок. Техника совсем не похожа на акварель. Но он старается. Мы ездили не только в Тур, но и в Орлеан, а это немного меньше сотни километров. Все, что нужно Игорю, купили. Запасов для работы ему на месяц хватит, буду немного спокойнее.

Сейчас понимаю, что зря волновалась. Денег я дала ему достаточно, французского не знает, но в Нормандии, на побережье, он туда в конце концов решил ехать, с английским можно обо всем договориться. Если бы Пьеру надоел наш Лиме-ре, можно было бы поехать на время в Париж. Но об этом тоже зря волновалась, не надоело, или не хотел этого показать.

01.09.10, среда. Париж.

Приехали под вечер в Париж. Все вместе – Игорь успел вернуться до нашего отъезда из Лимере. У меня проблема – в холодильнике ничего нет, но я послала мальчиков в дежурный магазин, и они приволокли ворох продуктов, как будто мы собираемся здесь жить пару недель. Разместила обоих, накормила и отправила спать. Сижу одна, спать не хочется, пробую записать последние вести. А писать почти нечего. Кроме одного. Перебирая вещи Игоря, ведь нужно посмотреть, что в стирку, что выбросить, нашла пачку этюдов в карандаше, несколько акварелей и два картона с морским пейзажем маслом. Просматривая этюды, обратила внимание, что у него не только море. На десятке этюдов и двух акварелях обнаружила одну и ту же девушку. Одну, так как прическа своеобразная, трудно не узнать. Волосы подняты вверх в виде башни или короны, обвязанной широкой лентой. То она стоит на песке, то по колено в воде. Сначала подумала, что она совсем молоденькая, так как руки очень худые, да и бюст, рассмотрела на одном этюде, только проглядывается. Но на одном этюде, где лицо было проработано подробно, видно было, что ей не меньше тридцати. Не стала даже рассматривать пейзажи маслом, скорее свернула все, положила, как было.

03.08.18. Лимере.

Тогда ничего не сказала Игорю, хотя очень хотелось выспросить все о девушке. Но нельзя выказывать свой интерес. Думала, что он сам расскажет. И рассказал, но позднее, уже в Израиле.