Читать книгу Уссурийская метелица. Исторический роман - Александр Миронов - Страница 10

День разыгрался. Солнце встало в зенит. С островов доносился птичий гомон. Над рекой, резвясь и играя, пролетали по одному по двое фазаны. Их серовато-рыжее оперение, длинные хвосты и величавое планирование вызывали восхищение. Пограничники на какое-то время приостановили работу и следили за ними. Дивились столь необычным птицам. Для сибиряков они были просто сказочными.

За фазанами следили и китайцы. Они о чём-то говорили, показывая на птиц. Похоже, тоже ими любовались. И в то же время медленно продвигались за пограничниками, не сокращая дистанцию и не увеличивая её.

Когда Морёнов подошёл к Потапову, Славка сказал, кивнув на ватагу китайцев:

– Слушай, по-моему, вся наша работа накроется медным тазом.

– Я уже говорил товарищу майору. – Морёнов взял у Потапова ломик: – Перекури, я немного поразвлекаюсь.

Юрий, сдернув с правой руки трёхпалую рукавицу, расстегнул полушубок до пояса. Было жарко от нахождения за пультом управления самого древнего и самого совершенного аппарата, дошедшего до наших дней в первозданном виде, и ещё оттого, что автомат был за спиной, его ремень плотно облегал грудь и притягивал полушубок к телу. Два нижних пальца, безымянный и мизинец были прямыми, словно замороженными, средний согнут на втором фаланге и лишь большой и указательные пальцы расстегивали пуговицы полушубка. Славка спросил:

– Юр, я который раз замечаю – у тебя, что с пальцами?

– Да что, не гнутся.

– Сломаны что ли?

– Нет, перерезаны.

– И как ты?

– Да ничего, живу, как видишь, – усмехнулся Юрий, надевая рукавицу.

– А как тебя в армию взяли, да ещё в погранвойска?

– По глупости.

– Чьей?

– Моей, разумеется. Хотелось в погранвойсках служить.

Славка сквасил в ироничной усмешке губы.

– Ну, ты даёшь! Другие от армии любую зацепочку ищут, чтобы отвертеться, а он… Хм, – покачал головой. – А если придётся с ними драться? – кивнул Славка на китайцев.

– Ну и подерёмся, – Юрий сложил при помощи левой руки кулак правой руки и показал его товарищу. – Как, годится?

Славка дернул плечом, хотел было что-то сказать, но над островом взлетел фазан. За ним поднялся второй, и стали играться. Потапов вскинул голову и воскликнул:

– Во, дают!

Морёнов тоже повернулся. Птицы, играя друг с другом, то взмывали вверх, то опускались вниз. Метались из стороны в сторону, кувыркались.

– Не пуганые, не боятся… – улыбнулся Юрий, глядя на пируэты фазанов. – Потеплело… пригрело…

– Ага, тепло припекло, – сказал Прокопенко, подходя к товарищам, любуясь птицами.

– Спрячутся в снег, коль замерзнут.

В подтверждении предположения Потапова, один из фазанов с приличной высоты бросился камнем в снег, посчитав снежный намёт на льду за сугроб. Со всего маха ударился об этот блин, и вместе с пушистым снегом в стороны полетели его перья. Все замерли, полагая, что птица разбилась, но, однако, из оседающей снежной пыли вынырнул живой, ошалевший от ушиба фазан и на бреющем полёте потянул от островов на северный берег. Его товарищ летел за ним следом, и где-то за кустами они скрылись.

Над представлением пернатых рассмеялись, в том числе и китайцы. Смех у них был дружным, рокочущим.

Майор Романов, Урченко и Триполи не видели, что случилось у острова, и поэтому на улюлюканье и смех с китайской стороны отреагировали встревожено. Китайцы показывали в их сторону, и им казалось, что они смеются над ними, и так нагло, вызывающе.

На щеках Триполи проступили желваки. «А, желторотые! Счас как врежу с калашника!..» Он посмотрел на начальника заставы. Майор нахмурился.

– Не обращайте внимания. Продолжайте работать!

По выражению лица Триполи Романов вспомнил взгляды китайского наряда, такие же злые, настороженные.

Из-за машины вышел, смеясь, Бабенков. Урченко спросил:

– Ты-то чего ржёшь, Бабуля?

– Да эти, курицы раздурились. Ха-ха! И одна из них спикировала в сугроб. Да промахнулась, язви её. Об лёд как шмякнется, только пух от неё посыпался.

– Какой курица? Какой пух? – спросил Триполи.

– Да фазанва. Ха-ха!.. – хлопнул себя по полушубку Вовка.

Бабенков от природы был веселого нрава человек, с юморком, а подергивание головы при движении глаз, словно те прилипали к глазницам, и их приходилось сдергивать с места рывком, его речь дополнялась мимическим эффектом. Уже при его появлении, человек настраивался на ожидание чего-то забавного. И то, как он продемонстрировал увиденный им фазаний спектакль, развеселил и сослуживцев.

Смеялись пограничники, смеялись китайцы. Светило по-зимнему, но все-таки щедрое солнце. И от улыбок и света, казалось, потеплели и погода, и психологическая обстановка между двумя группами, находящимися по разные стороны границы. Китайцы, смеясь, приветливо помахивали руками пограничникам, а те им.

– Привет, Ванюши! – крикнул в их сторону Морёнов и тоже ответно помахал им рукой, держа в ней пачку сигарет: – Курить хотите? Подходи на перекур!

Китайцы, в основном из старожилов, обрадовано оживились от предстоящего удовольствия. Подошли. За ними приблизились и молодые. Стали закуривать. Тут же пачка опустела.

Подошли Потапов, Бабенков, Триполи, за ними Урченко, скорее из любопытства, он был некурящим. Предлагали свои сигареты, папиросы.

Вскоре, под шутки и смех, установилась дружественная, непринужденная обстановка, как в добрые недавние времена, кои, видать, ещё не забыли старые китайцы.

Курильщики похлопывали друг друга по плечу, пытались говорить между собой, объяснялись жестами. Китайцы курили русские папиросы, сигареты, цокали языками, похваливали, похоже, им давно такого фарта не выпадало. Напряжение истаяло.

К смешанной группе не подошли двое: хунвейбин в собачьей шапке и майор Романов. Оба с настороженностью следили за происходящим. Майор лишь предупредил своих пограничников:

– За вешки не заходить!