Читать книгу Башни в огне - Александр Накул - Страница 16

Путь Каллиопы лежал через лес.

Плоская, как стол, равнина вокруг Калимены переходила в огромный лес, что тянулся на полдня пути. Он считался проклятым. Для гераклейцев из бухты он был слишком далеко, а скифы пока не придумали, как его обустроить. Пока была только расчищенная грунтовая дорога, достаточно широкая, чтобы проехала телега. С тех пор, как Палак стал царём, её каждую весну очищали от молодой поросли.

Деревья скрыли городские стены и оставили Каллиопу наедине с мыслями.

Заросли над головой становились всё гуще, а путь – всё темнее. Казалось, на неё надвигается огромная грозовая туча и Каллиопа невольно поёживалась, предчувствуя дождь.

Хоть бы разбойники напали! Их весело будет убить!

Интересно, что мы увидим, когда войдём в город? Каллиопа никогда не была внутри Калимены. Сейчас, во время визита, она успела разглядеть только стены. Но бывшая рабыня полагала, что то, что внутри стен, не сильно отличается от того, что она видела в теперь покорённой Ольвии.

Дома с фасадом из камня, плотно подогнанного и закреплённого глино. Внутренние стены глиняные, с прослойками золы.

Скорее всего, город достаточно богат, чтобы на кровлях была черепица. Агора вытянута вдоль берега и похожа на торговую улицу. Там, наверное, даже пахнет, как в Ольвии....

В первые дни после освобождения Каллиопа мечтала сменить имя и поскорее забыть язык своего рабства.

Потом это прошло. И сейчас она уже гордится тем, что видела изнутри эти гнилые прибрежные города. А имя настолько к ней подходило, что им впору было гордиться.

Каллиопа, что означает “красноречивая”, – это имя музы, которая помогала мудрецам и сказителям. Девушка не очень понимала, зачем гераклейцы называют некоторых богинь музами, и ей так и не предоставилась случая спросить. Для себя она решила, что религия гераклейцев так же противоречива и запутана, как и их торговые дела.

Но также каллипами, уже от скифского слова, называли ольвийских скифов, которые настолько привыкли к городской жизни, что даже дома говорили по-гераклейски и давали детям чужие имена.

В Ольвии скифы-каллипы составляли большинство жителей. Их избранные по кварталам вожди играли как хотели городским советом и только постоянные внутренние распри не давали им захватить в городе власть.

Каллиопа тоже считалась каллипой. Ей нравилось это созвучие, но настоящими скифами для неё были царские. Горожане сопереживали, ужасались её судьбе – но за все годы никто не удосужился её выкупить. А царь сколотов Палак уничтожил её рабство на следующий же день после падения города.

И её хозяева не рискнули перечить. Оно и не удивительно. Насаженные на копья головы тех из городского совета, кто голосовал за войну и оборону до последнего, уже украсили городскую площадь. Недавно отрубленные и ещё нетронутые разложением, они выглядели как живые и, казалось, наблюдают за тобой вытаращенными от ужаса глазами.

Чуть позже оказалось, таких, как она – мало. Очень мало.

А значит, Каллиопа может быть очень полезна своим освободителям.

Давно, ещё в детстве, она услышала эти слова. Сказаны они были под тростниковым навесом, в углу городской агоры, где люд уже вроде простой, но уже можно ходить без опаски.

Каллиопе было, кажется, лет девять или десять. Хозяйка послала её на рынок, вот и она услышала, когда проходила мимо. Начало разговора она не застала – да оно и не важно было, наверное.

Выступавший был из местных, ольвийских скифов. Один из тех, кто следует степной моде, с остриженной головой и роскошной рыжей бородой, которая только подчёркивает мужественное лицо. Тогда он показался Каллиопе очень огромным и взрослым. Потрясая кулачищами, он доказывал чернявому гераклейцу:

– Говоришь, скифы могут только по травяному морю? Что до вашего Арго никто здесь и не был? А Ээта вспомни, царя Колхидского? Он со всем флотом за вашими аргонавтами гнался. И плохо, что не догнал!

– Откуда в Колхиде скифы,– пытался уколоть его гераклеец.

– А скифы тогда там и жили, за Араксом! Это потом, когда массагеты пришли, мы сюда переселились. И, надо сказать, не худшее место.

И сейчас объединитель Палак готовит новый аргумент для давнего спора.