Читать книгу За столбами Мелькарта - Александр Немировский - Страница 11

Со стен Бирсы, освещенных бледным сиянием луны, упал тяжелый удар колокола. Человек, закутанный с головой в плащ, прислушивался к этому звуку, пока он не замер в ночи, осадившей спящий город подобно вражескому полчищу. Рядом с человеком в плаще у ограды храма Танит – тонкая детская фигурка. Человек в плаще поднял ее обеими руками, и через мгновение она исчезла за решеткой храмового сада.

Много опасностей пережил на своем веку Ганнон. Его окружали враги, он плыл в безбрежном море, он был на палубе пиратского корабля. Но, кажется, сердце его никогда еще не сжималось так, как теперь.

Гискон на цыпочках пробирался к окну, на которое ему указал Ганнон. Храмовый сад полон шорохов. Деревья склоняют над мальчиком свои ветви, словно хотят его схватить. Таинственно блестит священный пруд. Мальчику кажется, что из воды высовывают головы какие-то рыбы с выпученными глазами. Или, может быть, это лунные блики? Путь до храмовой пристройки, где живут жрицы Танит, кажется бесконечным.

Но вот наконец окно, в котором мелькнул огонек, окно Синты. Вчера в письме Ганнон просил ее зажечь свечу. Окно высоко, и мальчику до него не дотянуться. Но, к счастью, рядом растет изогнутое дерево. Нижняя ветвь его чуть не задевает подоконник. Гискон карабкается вверх. Уцепившись за ветку, мальчик подтягивается и взбирается на нее обеими ногами. С легким скрипом растворяется окно. Пригнувшись, мальчик делает несколько шагов по направлению к стене и прыгает.

Едва лишь Гискон касается подоконника, как горячие нежные руки подхватывают его, и вот он в полутемной комнате. Эти же руки подняли его, и поцелуй ожег лоб Гискона.

– Идем, госпожа! – шепчет мальчик. – Идем скорее. Вот веревка. А стражи спят крепко: они напились вина, которое им дал господин.

– Подожди! – шепчет в ответ Синта. – Нам еще нужно побывать в храме. Ты не боишься темноты?

Боится ли Гискон темноты? А кто ее не боится? Но ради Ганнона он готов не только пойти в храм ночью, но даже пройти через кладбище, где, как говорят, в полночь из могил встают злые духи.

– Нет, я не боюсь темноты! – храбро отвечает мальчик.

– Тогда идем, – говорит Синта и кладет руку на его голову.

Они выходят из комнаты. Как скрипят половицы коридора!

– Осторожнее! – шепчет Синта. – Сейчас будет порог.

Еле слышно открывается дверь. Мальчик перешагнул порог. И вот они оба ступают по гладким каменным плитам. Темно так, как может быть темно только в храме. Пахнет благовонными маслами, ими здесь кропят стены.

Синта идет уверенно. Она знает здесь каждый камень. «Справа сейчас должна быть статуя Танит», – Синта замедляет шаг. Она протягивает вперед руки, и ее пальцы нащупывают веревку. Синта достает нож. Взмах рукой – и веревка ослабла… В это время хлопает дверь. Вдали мерцает огонек. Синта роняет нож, хватает Гискона за руку и тащит его куда-то в сторону.

Огонек все приближается. Это горит светильник в руках верховного жреца Танит, но свет его так слаб, что Гискону и Синте нечего бояться, что их обнаружат. Но, когда тишину храма нарушает скрипучий голос одного из вошедших, Гискон чувствует, как Синта вся дрожит.

– Ты все приготовил, Стратон? – звучит властный голос верховного жреца.

– Все, мой господин! – следует ответ. – Недавно я пробовал крепость веревки. Можно проверить еще.

– Не надо. Помни, как только я прикоснусь лбом к алтарю, ты должен дернуть за веревку.

Тонкий звон замер в глубине храма. Последнее, что слышал Гискон, это был шум поворачиваемого в двери ключа. Затем наступила тишина.

– Мы в ловушке! – прошептал Гискон.

– Не бойся! – успокоила его Синта и нащупала руку мальчика.

Молча двинулись они в дальний угол святилища. Вот Синта остановилась перед нишей, в которой белеет какая-то статуя. Девушка прикоснулась к ее бедрам, и статуя отступила, приоткрыв темный вход в подземелье.

Нагнувшись, Синта входит в узкий проход. Здесь совершенно темно. Гискон идет за Синтой, не отрывая руки от холодной, влажной стены. Пахнет плесенью и еще чем-то неприятным. Вдруг мальчик увидел в углу красную точку. Она становится все ярче. Это в каменной нише горит светильник. Здесь коридор сворачивает вправо. В углу – огромная куча тряпья.

– Что это? – спрашивает шепотом Гискон.

– Одежды жертвователей!

Мальчик слышал о том, что люди, терпящие бедствия на море и суше, часто обещают в дар богине свои одежды И отдают их в храм, если приходит спасение. Но кто бы мог подумать, что эти одежды, в которые можно было одеть тысячи бедняков, без пользы гниют в подземелье дома Владычицы!

По обеим сторонам коридора – большие пустые сосуды. Гискон не знает, для чего они предназначены. И Синта этого ему не скажет. В этих пифосах хранится не вино и не масло, как может предположить мальчик. Это сосуды для детских тел. Жрецы говорят, что ни один вновь построенный дом не будет прочен, если в его основание не вложить сосуда с жертвой. И люди верят жрецам. Удивительно, чему только не верят люди! Сколько обманщиков и плутов пользуются человеческим легковерием! Не раз мудрецы разоблачали этих обманщиков, но их сменяли другие, более искусные и ловкие, и люди, как раб из басни, каждый раз спотыкаются об один и тот же камень.

Еще долго Синта и Гискон идут по коридору. Вот взметнулась стая летучих мышей, чуть не задев их головы крыльями. Никогда еще Гискону не было так страшно. Потолок становится все ниже и ниже. Приходится идти полусогнувшись. Наконец коридор заканчивается. Перед ними стена. Синта долго шарит по ней руками, пока не нащупывает небольшой рычаг. Сильным движением она дергает его на себя.

Стена отступает, как статуя у входа в подземелье. Пахнуло свежим воздухом. Засверкал клочок неба с рассыпанными на нем звездами. Ползком Синта и Гискон вылезли наружу. Луна освещает белые каменные конусы – квадратные плиты с полустершимися надписями. Да ведь это храмовое кладбище! Но после подземелья кладбище уже не могло испугать Гискона. Хорошо, что их никто не заметил. Можно было умереть от страха, увидев, как из земли вырастают двое в белом. Конечно, их бы приняли за злых духов!

А где же Ганнон?

Ганнон стоит у храмовой ограды. Он ждет. Воображение рисует картину будущего счастья. Оно встает перед ним, как берег в бескрайнем бурном море.

Кто-то легко дотрагивается до его плеча. Синта! Как им удалось выбраться из храма? Тише! Где-то в глубине храмового сада стучит колотушка сторожа.

Темной улицей Ганнон, Синта и Гискон пробираются в гавань. Вот и укромное место – груда больших глиняных сосудов из-под зерна.

Ганнон усаживает Синту и долго смотрит на девушку, гладит ее руки. Как она изменилась за эти несколько месяцев! Бледное лицо. Нет кос, которые ниспадали до самого пояса. И, может быть, поэтому она смущена.

– Ничего, милая! – в радостном порыве, не помня себя от счастья, говорит Ганнон. – Отрастут твои волосы, забудутся обиды и огорчения.

– Да, – шепчет Синта. – Мы теперь вместе, и нас разлучит только смерть.

Меркнут звезды. Загорается край неба, и его отблеск озаряет Синту. Девушка становится еще прекрасней.

Ганнон с беспокойством оглядывается вокруг. Тревога передается Синте.

– Идем на корабль, – торопит Ганнон. – Нас пока еще не должны видеть вместе. К тебе будет приходить Гискон. Скажи, что это твой брат. Ты согласен, Гискон?

Гискон послушно кивает головой.

Синта крепко обнимает Ганнона. Как трудно расставаться, когда любишь! На глазах у девушки слезы. Губы ее дрожат. Со страхом смотрит она на бледный лик луны. Не гневается ли Владычица на свою рабыню, презревшую законы храма ради любви?