Читать книгу За столбами Мелькарта - Александр Немировский - Страница 17

Три дня и две ночи флотилия плыла на закат. Берег изредка оживлялся хижинами, сбившимися к воде подобно стаду овец. То и дело попадались рыбачьи лодки, тянувшие за собой паутину сетей. На лодках были прямые паруса, напоминающие большие циновки. Даже Малх и тот был удивлен.

– Каких только я не видел парусов, – бормотал моряк, – из льна, из кожи, а вот таких еще не встречал.

Приложив ребра ладоней к губам, рыбаки кричали карфагенянам:

– Доброго ветра!

– Хорошего улова, камышовые паруса! – отвечали им дружно карфагеняне.

Море было синее и спокойное. Казалось, оно хотело обнять и приласкать на прощание своих сыновей, выходивших в океан.

К вечеру с правого борта показалась желтая скала с раздвоенной, как змеиный язык, вершиной. За ней встали, словно тени, лиловые вершины далеких гор. Слева выплыл берег, покрытый лесом.

– Вот они, Столбы Мелькарта! – торжественно произнес Мидаклит.

– Где же они? Я не вижу никаких Столбов! – волновался Гискон.

Грек расправил бороду. Ему доставляло удовольствие отвечать на вопросы мальчика.

– Лежащая под небесным сводом земля, – начал он, – делится на три части[40]. Одна из них называется Азией, другая – Ливией, а третья – Европой. Европа отделяется от Ливии Внутренним морем. Оно так широко, что его не пересечешь за три дня и три ночи. И только здесь, – грек протянул вперед свою ладонь, – можно увидеть одновременно Европу и Ливию. Только здесь! Вот он, узкий пролив, разделяющий два материка, вот они, ворота, соединяющие Внутреннее море с океаном. Давным-давно, когда твои предки финикияне еще не отваживались выйти в океан, они верили, что сразу за этими как бы встающими из волн скалами начинается царство смерти и мрака. И до сих пор эта земля, – Мидаклит указал вправо, – называется Запаном, страной мрака[41]. Твои предки думали, что сюда, завершая свой дневной путь, спускается бог лучезарного солнца Мелькарт, чтобы утром выйти из других ворот, находящихся где-то на востоке, за Индией. Поэтому и теперь зовут эти скалы Столбами Мелькарта. Потом, когда страсть к наживе повела финикиян в океан и на его берегах были основаны первые колонии, моряки отодвинули Столбы дальше на закат. Столбами стал называться пролив, отделяющий остров, где теперь находится город Гадир, от страны Запан.

– Так, значит, нет никаких Столбов? – разочарованно промолвил Гискон.

– Нет, – задумчиво ответил грек.

И, словно отвечая на какой-то другой, давно уже волновавший его вопрос, он продолжал:

– Так же, как нет пределов для человеческих дерзаний. Человек всегда создает воображаемые Столбы, очерчивая ими границы своего знания. Когда его мысль переходит за эти границы, он отодвигает их дальше и дальше. И так без конца.

– И мы тоже передвинем Столбы?

– Ты понял меня, мой мальчик! – удивленно воскликнул грек. – Может быть, это сделаем и мы, когда откроем людям то, что им пока еще неведомо.

Корабль начало сильно качать. Рабы гребли изо всех сил, но «Сын бури» словно застыл на месте. Казалось, океан, ревниво оберегая свои тайны, не хотел никого пускать в свои владения.

Взяв щепку, Ганнон бросил ее за борт. Волны подхватили, завертели ее, и через мгновение она скрылась за кормой.

– Какое сильное течение! – обратился Ганнон к учителю.

– А знаешь, почему? – отозвался Мидаклит. – Океан вливает свои воды во Внутреннее море через этот пролив.

– Да! – согласился Ганнон. – Я слышал, что корабли простаивали перед Столбами неделями и подчас ни с чем возвращались в свои порты.

Край неба розовел. По небу плыли острые, как копья, облака. Это была верная для моряков примета.

– Ветер усиливается! – весело воскликнул Ганнон. – К утру мы выйдем в океан. Эй, на корме! Прибавить паруса! – приказал он.

В ответ послышался топот босых ног, хлопанье натягиваемой парусины.

Стемнело. На небе загорелись звезды. За кормой виднелись темные силуэты с горящими огоньками. Огоньки вздрагивали, мигали. Казалось, это были не фонари на реях, а одноглазые чудовища, ведущие между собой непонятный разговор.

Ганнон долго не мог уснуть. Тревожные мысли обступили его. Они выходят в океан, в новый, неведомый мир. Что ждет их впереди? Буря может рассеять его корабли, как овец, у которых нет пастыря. А если ему и удастся высадиться на западном берегу Ливии и найти плодородные земли, сумеет ли он защитить поселенцев от ярости тех, кому принадлежат эти земли? Сумеет ли он оправдать надежды многих тысяч людей, покинувших родину?

Наступило утро. Из моря показался раскаленный солнечный диск. Еще не рассеялся туман, паруса были покрыты влагой. Ганнон провел рукой по лицу, словно стирая остатки сна и ночных сомнений.

Палубы заполнились людьми. Они упали на колени, обратив просветленные лица на восток, туда, где лежала покинутая родина, и молитвенно сложили руки. Люди пели. Торжественные звуки гимна солнцу разносились над широким простором моря, сливаясь с плеском волн:

Веселый солнечный диск, брызжущий ослепительными лучами, вдохнул надежду в людские сердца. Все дурное и тяжелое осталось позади. Солнце поднялось из вод, чтобы осветить им дорогу.

Еще долго колонисты и матросы стояли на коленях, славя владыку Мелькарта:

Слава тебе, о Мелькарт!..