Читать книгу Present continuous. Текстолёт. Часть II - Александр Николаевич Уров - Страница 5

В ту ночь ребята грелись у костра и спорили о будущем. Пущенная по кругу надёжная бутылка портвейна запустила приятный процесс превращения картофельных студентов в красноречивых мудрецов, остроумных циников, великих музыкантов и мечтателей. Мудрил чаще других будущий учитель английского языка Берлен, роль циника исполнял Ковырякин, «инженер Ковырякин», как он предпочитал представляться по жизни. Мечтой его было создание такого необыкновенного летательного аппарата, что все, начиная от Леонардо да Винчи и заканчивая Илоном Маском, «обосрутся от удивления и зависти».

Справа от него уже расчехлил свой аккордеон Слепой – парень, страдающий дурацкой болезнью с нелепым названием «куриная слепота». С наступлением темноты бедняга практически переставал различать предметы вокруг и становился совсем беспомощным и беззащитным. Почему великий музыкант? Ответ прост – когда Слепой, медленно раскачиваясь и сливаясь с космическим аккордеоном, начинал исполнять волшебные фуги Баха, споры учтиво замолкали, веткастое пространство заполнялось разноцветными смыслами, за спиной радостно раскрывались крылья, и волнительные предчувствия плодовоягодного полёта охватывали второкурсные души. Но главное доказательство великости Слепого заключалось в том, что после токкаты и фуги ре минор из лесного мрака непременно выходил сам Иоганн Себастьян, гутен абент, штуденты, присаживался ближе чем рядом к Слепому, и в слезах его немецкого восторга отражались искры русского костра. Какие ещё нужны доказательства, товарищ Фома? Когда после третьего посошка Себастьяныч уходил, Берлен и Ковырякин ещё какое-то время пытались неуклюже вернуться к спору о чём-то там, в будущем, но безуспешно. Обсуждаемые час назад темы безнадёжно исчезали, как будто немец специально забирал их с собой в своё тёмное инквизиторское средневековье.

– А почему бы и нет? Хорошая версия! – пьяно икнул инженер Ковырякин. – Сидят там какие-нибудь гёты с гейнами или шиллеры у костра, греются, гадают о будущем – и вдруг Бах! Как чёрт из табакерки выскакивает с натыренными у нас темами и начинает им рассказывать. Эти трое его слушают внимательно, шнапсиком запивают. А спустя годы появляются ихние фаусты, разбойники и уленшпигели, по которым надо курсовые сдавать.

– Нет, – закачал головой Берлен, – нет, Уленшпигель – это… это… это у другого костра…

– Согласен, – кивнула ковырякинская голова.

О, как же всё переплетено в этом загадочном восемнадцатиградусном мире.

А вот и подошло сюжетное время для Лутэ, четвёртой участницы языческой посиделки. Красивой девочке с кафедры диковинных растений не нужны никакие доказательства – без портвейна и Баха она давно знает, Слепой – гений. Вот сейчас она бережно возьмёт его за руку, почувствует прикосновение и продолжение музыки и поведёт нежно свою любовь через ночные чудища подмосковного леса. И одна только мечта у правнучки далеких викингов – вот так за руку идти вечно по жизни и оберегать своего Орфея…

Только бойся весны, Эвридика. Весной в лесу появляются змеи и тот, кто решает нас умереть…