Читать книгу Улыбки уличных Джоконд. Психологический триллер - Александр Пензенский - Страница 7

***

Потекли одинаковые, словно стеклянные бусы, дни. И такие же скучные. Не сказать, что дел вовсе не было – народонаселение столицы не стало вдруг законопослушней: случались и разбойные нападения, и квартирные кражи, и даже убийства на почте ревности или корысти. Среди убитых за четвёртую неделю июня попались и две миловидные дамы, но ни в одном из преступлений не угадывался почерк душегуба с Калашниковской набережной. Хотя на каждый случай прибывали лично Филиппов с помощником и доктором Кушниром, придирчиво, в три пары глаз, вглядывались в раны, но Павел Евгеньевич категорично мотал своей бородкой, и дело переходило в ведение соответствующего пристава.

Ещё раз были опрошены все петербургские жрицы любви, находящиеся в данное время в городе. Отсутствующих объявили в розыск, имеющимся в наличии ещё раз предъявили словесный портрет предполагаемого длиннорукого убийцы в чёрном пальто и пасторской шляпе. Скорее, в профилактических целях.

Раскинутая же политическим сыском широкая сеть пока никакого улова не принесла.

По прошествии недели с момента первого – и, хвала небесам, пока единственного в своём роде – убийства, Константин Павлович Маршал испросил у Владимира Гавриловича трёхдневный отпуск, так уютно расположившийся между выходным днём по случаю Рождества Иоанна Предтечи и ближайшим воскресеньем. Отпуск этот потребовался ему для того, чтобы всё-таки навести некую определённость в своём полухолостом положении. Ибо на этом фронте ситуация сложилась довольно странная и для ответственного Константина Павловича не вполне комфортная.

Занятый службой, Маршал покидал квартиру рано, возвращался поздно. Утром его неизменно ждал волшебный завтрак, но в одиночестве – Зина успевала всё приготовить до его пробуждения и убежать до его выхода в столовую. Вечером же накрытый стол теперь всегда уходил на второй план, обед сильно простывал, уступая место иным человеческим нуждам, но в такие моменты – весьма приятные, но к вдумчивому разговору никак не располагающие – также ничего разрешить не удавалось. А совместно принимать пищу и уж тем более оставаться на ночь в квартире Константина Павловича Зина отказывалась наотрез. Несколько раз, собрав в кулак всю волю и решительно задрав подбородок, Маршал пытался предотвратить предобеденное действо, силясь завести разговор о женитьбе или хотя бы совместном проживании. Но едва ль найдётся во всём свете хоть один здоровый мужчина, умеющий сохранять здравость мысли и твёрдость характера под воздействием нежных женских рук и мягких, жаждущих ответного движения губ.

Однажды лишь проскользнула полунамёком тема общего будущего. Уже после того, как он перестал именовать горничную по имени-отчеству и вручал ей второй ключ от квартиры, Зина, принимая, натянуло колечко, на котором висел сам ключ, на безымянный пальчик, и улыбнулась:

– Почти впору. Вот и обвенчались.

И хлопнула дверью прежде, чем Маршал смог придумать что-либо в ответ.

Теперь же подготовился Константин Павлович основательно – заказал на вечер хороший столик в «Дононе», не в зале, а в саду, чтобы можно было спокойно поговорить. Ресторан был выбран даже не сколько из-за статуса, сколько из-за стратегического расположения – Зина обычно доезжала из дома на «пятом» трамвае до Мойки и шла на квартиру к Маршалу нечётной стороной. Расчёт был на то, чтобы встретить её на Певческом мосту и, воспользовавшись её неминуемым замешательством, утащить в ресторан. Уж оттуда она точно не сбежит, постесняется.

В начале пятого, заняв пост ровно посередине моста (вдруг Зина решила бы пойти по другой стороне), Константин Павлович, прикрывшись свежим выпуском «Петербургской газеты», изготовился ждать. Самым сложным в этом занятии оказалось не отвлечься на чтение, ибо в главной статье номера описывались очень волнующие Маршала события переворота в Тегеране.

К счастью, описания новых злоключений юного шаха закончились как раз вовремя – подняв в очередной раз глаза над газетным листком, Константин Павлович увидел Зину, довольно споро идущую вдоль линии домов. Порыв летнего невского ветра приподнял полы её шляпки, она ахнула, прижала рукой головной убор – и ахнула во второй раз, увидев сворачивающего на ходу газету Маршала. Тот же, воспользовавшись изумлением и растерянным состоянием девушки, заложил её руку за свой локоть и направился в знакомую арку.

Пройдя вслед за распорядителем к заказанному столику, Константин Павлович взялся за спинку стула. Зина, поняв, что момент для бегства явно упущен, обречённо опустилась на затянутое полосатым атласом мягкое сидение. Тут же подлетел официант-татарин в чёрном фраке и с шёлковым бантом на короткой шее и затараторил:

– Константин Павлович, добрый вечер. Настоятельно рекомендую форшмак – лангусты наисвежайшие, сегодня утром на льду доставили. Само собой, отменные раки по-бордосски, ваши любимые. Суп «Пьер ля Гран», оставили в меню после академических обедов…

Маршал остановил словоохотливого служителя:

– Ты вот что. Принеси нам бутылку «Поммери». И сельтерской. Даме «Сюпрен де вой яльс» и шарлотку «Помпадур», а мне котлеты по-царски. И закусок поставь каких-нибудь. Лангустов своих давай.

Обеденное меню ресторана «Донон»

Официант, удивлённый непривычной напряжённостью в голосе постоянного клиента, на мгновение приподнял бровь, внимательно посмотрел на Зину и нерешительно протянул:

– А не желают ли всё-таки господа переменить столик? В зале скоро оркестр румынский заиграет, новая программа, очень чувствительная, романти́к.

От «романти́ка» шея Константина Павловича густо покраснела, он закашлялся и буркнул:

– Спасибо, не надо оркестра.

Зина же напротив, смущённой уже не выглядела, и за терзаниями своего спутника наблюдала, с трудом удерживая уголки губ от улыбки.

Стол довольно быстро покрылся блюдцами и тарелками, хлопнуло шампанское, зашипело в бокалах. Константин Павлович жадно осушил стакан ледяной воды, скомкал накрахмаленную салфетку. Утренняя решимость его не покинула, но из головы напрочь вымело все заготовленные слова. В поисках поддержки он обшаривал глазами ресторанный дворик, увидел, как у декоративного прудика сизый голубь топчется вокруг белогрудой подруги, и еле сдержал готового сорваться с губ «чёрта». Однако, тянуть дальше уже было просто неприлично. Маршал приподнял бокал с вином за ножку:

– Зина… Зинаида Ильинична… Я хочу выпить за тебя… За вас…

Зина лукаво прищурила густые ресницы:

– Константин Павлович, стоило ли ради такого красноречивого тоста заманивать меня в это роскошное место?

– Что? Да нет, конечно, не ради тоста, – Маршал опять покраснел. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Продолжайте, Константин Павлович, я больше не стану вас перебивать. Вы и сами собьётесь, – всё-таки прыснула в платок Зина.

– Верно, – сконфуженно улыбнулся молодой человек. – Собьюсь. И думаю, что не раз.

Он пригубил из бокала.

– Зина. Ты стала мне очень близка в последнее время. То есть я не про… Чёрт. Хоть на французский переходи, так неуклюже и пошло всё это звучит на родном наречии. Зина! Так дальше продолжаться не может! Мы должны пожениться. Можем даже повенчаться, хоть я и не верующий. В конце концов, это мой долг как порядочного мужчины!

Зина уже не улыбалась. Она внимательно разглядывала сидящего напротив мужчину, как будто пытаясь высмотреть что-то новое, чего доселе не замечала, а уголки губ опустились книзу.

– Должны? – наконец произнесла она почти шёпотом.

Маршал понял, что сказал что-то не то, открыл было рот, не зная ещё, что будет говорить, но заговорила снова Зина:

– Ну конечно, вы же человек долга.

– Это плохо? – нахмурился Константин Павлович.

– Это замечательно, – на ресницах заблестели слезинки, но так и не сорвались на порозовевшие щёки. – Только не нужно нам с вами жениться. Я вас от вашего долга освобождаю. Прощайте!

Зина встала и быстро пошла к выходу из сада. Некоторое время Маршал оторопело смотрел на удаляющуюся спину. Оцепенение спало, когда девушка исчезла в арке. Он быстро отсчитал несколько билетов, бросил на скатерть и, выбежав на набережную Мойки, завертел головой. Знакомый силуэт стремительно удалялся в сторону Проспекта.

– Зина! – не думая о том, как всё это выглядит со стороны, заорал во весь голос Маршал и бросился догонять обиженную беглянку. – Зина!

Девушка услышала, но лишь ускорила шаг. Прохожие заоборачивались, послышались «добрые» комментарии:

– Должно, кошелёк утащила.

– Да хватит вам, приличная дама!

– Знаем мы этих приличных.

Нагнав Зину уже у самых трамвайных путей, Константин Павлович схватил девушку за локоть, развернул и прижал к себе. Накрахмаленная сорочка тут же намокла – Зина рыдала. Он взял её за плечи, попытался заглянуть в лицо, но она, не поднимая головы, замолотила его кулачками в грудь.

– Зина, – удар, второй.

– Зина! – он встряхнул её за плечи.

– Да погоди ты! – ещё удар.

– Я люблю тебя!

Кулак замер на полпути, Зина наконец-то подняла голову, и Константин Павлович разжал руки.

– Сударь! Оставьте даму!

Кто-то развернул Маршала за плечо и сильно толкнул в грудь. От неожиданности Константин Павлович чуть было не потерял равновесие, нелепо взмахнул длинными руками, но всё же сумел сохранить вертикально положение. Перед ним стоял незнакомый молодой человек, высокий, лет двадцати двух – двадцати пяти, в светлом костюме и без головного убора. Последнее, впрочем, быстро разрешилось – он наклонился и поднял с тротуара шляпу одного с костюмом цвета, отряхнул её от пыли и водрузил на густую шевелюру. После чего шагнул мимо смешавшегося Маршала:

– Зинаида Ильинична, у вас всё в порядке? Кто этот грубиян и что ему от вас нужно?

– Этот грубиян – её жених!

Незнакомец даже не обернулся на реплику, достал платок, протянул Зине:

– Это правда, Зинаида Ильинична? Я вам помешал?

Зина вытерла слёзы, посмотрела на ничего не понимающего Маршала, вернула платок:

– Здравствуйте, Николай Владимирович. У Константина Павловича очень оригинальный способ делать предложение. Господин Нейман, проводите меня, пожалуйста.

Она ещё раз посмотрела на Маршала, из-за чего-то хмуря лоб, взяла своего нечаянного спасителя под руку, и они направились к подкатившему трамваю.