Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 11

Во второй раз Фролов пришел к Елизавете Петровне сразу после того, как он побывал у Нинки Петровой, после чего и появились ранки, так испугавшие фельдшера. Елизавета Петровна как раз сидела поздним вечером и писала эти чёртовы учебные планы, страшно злясь на директрису школы из-за дурости: «Ну, скажи пожалуйста, программа каждый год та же самая, дети, ну, если не те же самые, то, по крайней мере, очень похожие, такие же маленькие говнюки и говнюшки, соответственно, мужского и женского пола. За чем писать новую программу? Что в ней может быть нового? Всё равно каждый год я им даю то же самое. У меня стаж 33 года! Что у меня может измениться?»

Она сидела в беседке, курила «Беломор», пыталась что-то выдумать, но не особенно напрягалась, а больше ругала директрису.

Неожиданно она обнаружила, что Фролов сидит напротив нее, и от него исходит ощущение спокойствия, удовольствия и даже какого-то опьянения. На себя – при жизни – он был совсем не похож: ни следа жирного живота, обвислых щёк. Мужчина лет сорока, здоровый, сильный, даже не лишенный привлекательности, серые глаза глядят прямо, в них спокойная уверенность, страха нет совсем. Никаких клыков, никаких красных глаз, никакого подвывания, причмокивания. Кого пугать, перед кем притворяться? Нормальный мужик, только мертвый. Но нормальный и всё-таки ненормальный. Собака забилась в конуру и там сидит. Не то, что не скулит, вообще еле дышит. Комары не звенят. Даже комары с их комариным мозгом понимают, что кровь тут сосать не у кого и лучше пока сюда не прилетать. Ветра нет, даже лёгкий ветерок не подует. А просачивается в жаркий, июльский воздух реальный холод, который чувствует кожа. Впрочем, Елизавете Петровне этот холод не мешал, она, как тучная женщина, не любила жару, хотя и привыкла переносить ее.

– Ты чего, опять? – недовольным голосом спросила она.

– Как мне было херово… – вздохнул Фролов. – А сейчас хорошо, совсем хорошо!

Она внимательно смотрела на него и молчала. Потом еще спросила.

– Ты, я смотрю. на баб перекинулся? Кур тебе мало?

– Ой хорошо! – сказал Фролов. – А было так, что думал – сейчас сдохну.

– Куда ты сдохнешь? Ты уже того – уже шестой день, как похоронили, – напомнила Елизавета Петровна.

– Как-то это непонятно, – засомневался Фролов, – Раз меня похоронили, что ж я голодный такой хожу, я же чувствую всё.

– Ой, мужик-мужик! – теперь вздохнула Елизавета Петровна, – Ходил бы ты там со своими, оно бы поболело у тебя, поболело, да и прошло. Как ты к нам сюда попадаешь? Тебе тут не место!

– Я, понимаешь, – удивлялся Фролов, – иду по деревне, а откуда я иду, куда я иду, это вроде как не важно. Это вроде как само собой разумеется. А когда голод стихает, я начинаю понимать, что я же не знаю, откуда я прихожу. Я домой прихожу к себе и чувствую что-то не то. Это вроде бы мой дом, моя комната, мой двор, моя беседка. Смотрю на это всё, и такое чувство, что здесь был не я, а кто-то другой. Но я-то ума не лишился совсем. Я понимаю. И тогда это был я, и сейчас. Что за херня такая, Петровна? Вот они, когда говорят, я их слышу. Они иногда тоже меня слышат. И даже видят. Иногда нет. Но это ж наши мужики и бабы совхозные. А когда на меня накатывает, они для меня, как мешки с едой. И что-то тут не так. Они же – не еда, еда – это сало, колбаса. Меня теперь на колбасу совсем не тянет, а я любил колбасу. Вот мне сейчас хорошо, Петровна, но какая-то иголка сидит. Чувствую, что-то не так.

– А ты можешь не приходить? – спросила Елизавета Петровна.

– Да я ж не знаю, как я прихожу! – чуть ли не вскрикнул Фролов, – Если я дома у себя не живу – где я живу? Ты мне скажи, Петровна.

– Да я скажу, а толку! – ответила Елизавета Петровна. – Откуда ты приходишь, там тебе самое место и есть. Ты приходить не должен – тебе же хуже будет! А раз ты приходишь – значит тут у нас что-то не так. Что-то у нас начинается. Может, опять война будет. Может, наводнение будет. Цимлянское море на нас выльется. Попы говорят – гнев Божий.

– Я про это ничего не знаю, – тихо сказал Фролов. – Я прихожу и прихожу. Даже не знаю, где я потом нахожусь – сплю я, не сплю я… залезу на какое дерево и там сплю? Я не знаю. Может туда, где надо быть, мне и ходу нет.

– А когда ты к Нинке приходил – она хоть проснулась? – спросила Петровна.

– Нет, не проснулась, она спала, ей хороший сон снился.

– Охренеть, ну ты даешь!

– Что-то мне опять плохо! Опять меня берет, – пробормотал Фролов.

– Знаешь что? Хватит тебе на сегодня!