Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 12

Тамару Борисовну Бадер серьезно хотел назначить бригадиром. Чтобы, так сказать, увлекая своим примером… на уборке овощей… вести за собой, и всё такое. Причем Бадер не был придурком, он сам посмеивался над подобными оборотами речи и отлично понимал, что всё это просто ритуал, принятый в официальной сфере общения. А где официальная сфера общения? Ну, руководство совхоза прежде всего. Студенты – полуофициальная, а преподаватели, коллеги по работе, это смотря кто. Валера, например, – это почти как студенты, он закончил университет два года назад, работал лаборантом на кафедре, учился в аспирантуре, были у него какие-то часы на первом курсе. Его Бадер тоже назначил бригадиром. Тамара Борисовна – это отдельная тема. При ней можно говорить всё, что угодно, она никому не передаст. Но она такая красивая. А вдруг она подумает, что я за ней ухаживаю? И обидится? И вдохновенный труд, когда уборка огурцов становится личным делом каждого студента и преподавателя – это безопасный грунт. Тамара Борисовна, с одной стороны, поймет, что это просто ритуал, а с другой, точно не обидится.

Oни сидели в комнате Бадера, за столом, стоящим у окна между двумя кроватями. Валера и Тамара Борисовна – на кроватях, а сам Бадер на стуле. На столе стояли граненые стаканы с чаем и тарелка с халвой. Бадер купил на всякий случай почти килограмм. Гигантский кусок подсолнечной халвы в тарелке стоял, как скала.

Валера напротив Тамары Борисовны. Ему двадцать шесть лет. Он высокий и стройный, и у него при длинных светлых волосах – темно-карие глаза, и золотистый от солнца пушок на руках, и длинные пальцы, и, не надо обманывать саму себя, он очень привлекательный и хорошо это понимает, и поэтому при мне слегка смущается, что делает его еще намного привлекательнее. И, если бы он не был коллегой по кафедре, а встретился, например, на море, совершенно незнакомый человек, то можно было бы дать порыву увлечь себя, попробовать, какие у Валеры губы на вкус. Но в реальной сложившейся ситуации я бы рискнула прослыть пожирательницей младенцев, чего женская половина коллектива не одобрит. И, возможно, будет права. Но даже если пренебречь мнением женской половины коллектива, что не особенно удобно, но в принципе возможно, то возникает другое препятствие. Я очень хорошо понимаю, что будет потом. Я с ума понемногу схожу, потому что мне нужен мужчина. Но в отличии от Дон-Гуана, я теперь уже точно знаю, что будет потом, и не обманываю себя. Он всё надеялся, что следующая уж наверняка окажется той, кого он ищет. Очередной раз убеждался в ошибке, но не делал выводов. А я сделала вывод. Я теперь всегда точно знаю, кто передо мной, и чем это кончится. Валеру ничего не стоит взять за руку и отвести в мою комнату. Очень удобно, пока не приехала Сыромятина, никто не помешает. Но даже сейчас, когда Сыромятина еще не приехала, я отлично себе представляю, какая невыносимая тягомотина начнется с завтрашнего утра. Дон-Гуан был немного глуповат, в этом было его счастье до поры до времени. Он не понимал всего ужаса своего положения. И так сказать, текучка, отвлекала его от этого важного обстоятельства. А я лезу на стену и уже думаю, не родить ли мне от какого-нибудь случайного мужчины? Чтобы он понятия об этом не имел. Раз я не могу переносить то, что другие женщины воспринимают как норму. Но это не может быть Валера. Кто-то почти незнакомый. Командировочный. Вот врач-стоматолог смотрела мои зубы и сказала медсестре, что будет съезд проектировщиков, и она присмотрит себе какого-нибудь проектировщика. Я никогда не думала, что в слово «проектировщик» можно вложить столько нежности. Значит, не одна я такая. Ребёнок успокоит меня, я буду его любить и перестану сходить с ума. А там, возможно, я и встречу кого-то, кого тоже смогу любить. Ведь дело не в том, я это отлично понимаю, что мне необходимо погрузиться в пучину разврата. Что именно этого требует моя испорченная душа, тело и так далее. Если бы это было так – нет ничего проще. А просто мне необходимо кого-то очень сильно любить. Очень сильно любить… прикасаться к коже, чувствовать тепло. Иначе нежность, которая растет во мне, разорвет меня изнутри. Именно это сводит меня с ума. Я как лошадь, которая бежит по кругу. Знаю, что будет и как будет и снова делаю этот круг. Ребенок разорвал бы его, а я выиграла бы время. Да… но точно не от Валеры.

– Но позвольте, Виталий Маркович, с Вами не согласиться. Какой из меня бригадир?

Валера всё-таки приснился ночью. Оказалось, что губы у него… предсказуемо вполне приемлемые. И он вообще славный, и тело у него очень красивое.

– Как хорошо, – шепчет он, – что только нас двоих назначили бригадирами. Только вас и меня. Только мы вдвоем. Больше никого…

Проснувшись Тамара Борисовна чуть не расплакалась.

А вот Бадеру не спалось. Он еще переживал разговор с Тамарой Борисовной, ее присутствие, звук ее голоса, она в простом платье, выглядела как-то по-домашнему, не так, как на кафедре. Бадер был взволнован, растроган… «Пойду прогуляюсь до околицы», – подумал Бадер. Слово «околица» он помнил из какого-то фильма. Валера, кажется, уже спал.