Читать книгу Лиловый рассвет - Александр Сергеевич Быкадоров - Страница 8

Всё, что было произведено, создано и могло быть употребимо кошмарным механизмом земной военной машины, в одночасье было уничтожено Азуром. Лишь небольшие образчики были оставлены в земных музеях для потомков. Да кое-что было вывезено в Азур для досконального изучения. Это было лишь одним из условий переговоров, на которых представители Земли, пришибленные технологической мощью Азура, показанной в первые столкновения, могли лишь соглашаться.

Самое главное: Земля считалась единственной агрессивной планетой во всем Азуре. Это накладывало большой отпечаток на все решения Совета, касаемые участия данной планеты. Так получилось: Азур – обитель коммунизма. Ни одна планета, ни одно межпланетное объединение, вступившие в Азур за годы его галактической экспансии, не отринули данную политико-экономическую форму. Азурцам казалось, что ни одна планета, достигшая уровня развития своей цивилизации, позволявшего вести космическую экспансию, не может существовать при капитализме. Пока азурцы не столкнулись с Землёй.

Всем без исключения землянам запрещался вылет с планеты. Для того, чтобы посмотреть другие миры теперь было два пути. Первый – борьба с Азуром. Человек, уличенный в террористической деятельности, выселялся на одну из промышленных колоний, закрытых планет, где не было тюрем в привычном понимании. Отличие этих планет заключалось лишь в том, что они обладали большим количеством полезных ископаемых, развитой тяжёлой промышленностью и, как следствие, плохой для дыхания атмосферой – её можно было загрязнять сколько угодно. Вся промышленность Азура была вывезена на эти планеты, для того, чтобы сохранить экологию основных планет в целости.

Второй способ – это получить отметку в электронный паспорт: «Вылет разрешен». Получили её немногие. За двадцать два года правления Азура всего несколько тысяч человек погостили на других планетах. Ставили такую отметку в специальной комиссии при Совете.

Дабы совсем оградить себя от прямой опасности с Земли, в Совете было принято решение уничтожать Землю в случае непосредственной опасности, чтобы избежать военных столкновений. По всей видимости, у Азура имелось некое оружие для уничтожения планет. Точнее одной планеты – Земли. Но о нём никто среди азурцев не говорил вслух. Ходили домыслы, и они доходили и до землян, что у СБА есть некая кварковая бомба. Конечно же, никто не считал нужным предупреждать Землян об этом – более того, информацию эту пришлось засекретить и кроме руководства СБА об знали только члены Совета. Обычные азурцы, конечно же, считали такие слухи глупостью, совершенно не представляя всех масштабов опасения, которое испытывало руководства Азура. Упоминание же об этом в первом ультиматуме, выставленном землянам, азурцы считали не более чем актом устрашения.

Но самое обидное было даже не это. Можно было избавиться от многих неприятностей, если бы у Земли был собственный представитель в Совете. Но и его земляне оказались лишенными – вместо этого за Землю предстовительствовал выходец из Азура. Никто не мог определить, когда Земле будет даровано право самой распоряжаться своей судьбой и принимать участие в общественном управлении Азуром. Условной временной точкой такого перехода являлась утрата землянами агрессивности, но судя по участившимся актам агрессии от сопротивления – до этого было также далеко, как добраться до Луны пешком.

Планета Земля и её немногочисленные колонии – одиннадцать планетарных систем – получили статус «особого закрытия» – для Азура случай беспрецедентный: вылететь с планеты коренным жителям не дозволялось, но в тоже время своё место в межпланетном разделении труда Земля и все её бывшие владения получили согласно статусу открытых планет.

В общем, Земля стала эдакой «горячей точкой» идеального коммунистического общества. По общепринятым стандартам жить здесь было как опасно, так и почетно. Азурцы отправлялись сюда жить, любить и строить. Строили, как бы ни банально звучало, сколь бы это ни было уже смешно, а кому-то и грустно, коммунизм, напоминая страницы из давно забытых учебников истории.

И в этих условиях земляне создали своё сопротивление.

Двадцать два года назад Джон Гарвич прибыл на Землю, вернувшись на родину в возрасте тридцать одного года. Он тут же был назначен командиром одного из военных округов, расположенного на территории Карелии. Он уже тогда мог похвастаться своим невероятно мужественным видом, и к тому времени на его лице уже красовался шрам. Это было большим, на самом деле, достижением – в тридцать один год командовать округом. Но Джон отдавал себе отчёт, что в действительности генеральный штаб просто работает спустя рукава, и его всего лишь воткнули туда, где была вакансия, ведь штаб ждал приказа о разоружении армии и её роспуске, и уже совершенно не важно было, какой опыт имелся у руководства – армия уходила в историю. К тому времени битва при Фильо-де-Деус уже состоялась и правительство землян вело переговоры о вступлении Земли в Азур.

Гарвич не видел иного выхода, как организовать сопротивление на основе имеющегося потенциала вооружённых сил Земли. Было очевидно, что по результатам переговоров придётся разоружаться, распускать армию и полицию. Азур требовал уволить всех бывших военнослужащих, сотрудников служб спасения и работников правопорядка, и заменить своей службой – Службой Безопасности, а землян вывести на гражданскую работу. Землянам нельзя было не согласиться.

Но генералитет бездействовал. Гарвич не получил ни одного приказа, в котором содержались хоть какие-то инструкции на случай принятия азурских условий. Единственным, кто по мнению Джона Гарвича мог бы взять на себя смелось и организовать сопротивление, был бывший генерал ставки Максим Погорельский. Но по какой-то нелепой случайности, по стечению каких-то совершенно невероятных обстоятельств, которых Гарвич не знал, Максим Погорельский был разжалован до рядового и погиб в бою при Фильо-де-Деус. До Джона, правда, дошли слухи, что командир «Гонца», корабля, на котором отправился в свой последний поход генерал Погорельский, повысил его до офицерского звания, но дело это не меняло. Руководство ставки трусило, время было на исходе.

И тогда Гарвич решил сам заняться подготовкой партизанской войны.

Прежде, чем неожиданно дурные вести начали поступать, Гарвич решил сплотить вокруг себя команду единомышленников. Он был уверен в нескольких командирах своего округа, готовых вместе с ним устроить партизанское движение. Разговаривать с каждым из них пришлось наедине. И лишь тогда, когда каждый из них смог дать точный ответ, что однозначно будет участвовать в сопротивлении, Джон начал действовать.

Первым его решением стало создание секретных складов вооружений. На территории округа, где он командовал, уже существовало несколько засекреченных бункеров, которые следовало набить оружием, что и было сделано. Единственным опасением Джона в этой связи оставалось лишь то, что сотрудники, занимавшиеся этими складами, после процедуры принятия Земли в Азур могли признать главенство новых властей и отдать им все имеющиеся сведения об этих складах. Приходилось действовать скрытно. Сначала одни люди, в расположении одной военной части, грузили вооружение на грузовики, и, под личным контролем Гарвича, каждый грузовик запечатывался. Далее грузовики следовали в другую военную часть и там оставались, а водители возвращались в родную часть служебным автобусом. А затем сам Гарвич, под покровом ночи, с группой надёжных командиров, которых он предварительно сагитировал работать на сопротивление, вывозил грузовики на склады в замаскированные бункеры, где либо оставляли эти грузовики, либо разгружали, а машины возвращали назад.

Но Гарвич понимал, что ему не хватит запасов. Он не мог заранее предположить – сколько времени будет вестись партизанщина, да и вестись она должна была не в рамках одного военного округа, а по всей планете. Перед угрозой создания условий, когда вести борьбу будет необходимо, но вести её будет нечем, потому что сама борьба перестанет существовать как явление, он понимал, что необходимы и средства воспроизводства боеприпасов. Нужны были станки для производства гранат, патронов, ремонта автоматов, гранатомётов. Для них нужны были помещения, нужно было электричество, нужны были люди, готовые тратить своё свободное время на производство материальной базы. Помимо прочего нужны были лечебные пункты, готовые принять раненых бойцов сопротивления, врачи-хирурги, готовые в любое время принять раненных и прооперировать, а эти лечебным пунктам в свою очередь опять же требовалось электричество, помещения… Для тайных мастерских и тайных операционных, конечно, могла подойти такая же тактика, которую избрал Джон – тайный вывоз на засекреченные пункты, но к сожалению, врачи и фабрики не подчинялись ему никаким образом. Боеприпасов, которые припрятал Джон, должно было хватить лишь на месяц осады – при идеальных условиях, если никто не будет задет хотя бы краешком, а об остальном он пока предпочитал не думать.

Тем не менее Джон не отчаивался. Во-первых, он считал, что если приказ о подготовке материальной составляющей для ведения будущих боевых действий для его округа не поступил в явном виде, то для каких-то частей данный приказ наверняка существовал тайно. Во-вторых, Джон считал, что кроме него существуют военнослужащие, для которых, банально, слово «честь» – не пустой звук, и которые действую так же, как и он сам. В-третьих, он верил, что в смежных ведомствах, в тех, которые должны производить оружие, в тех, которые должны лечить бойцов, ведётся работа наподобие той, которую затеял он. Единственное, что должно было произойти – кто-то должен был их сплотить. Но кто? Ответа на этот вопрос пока не существовало.

Существовала и иная проблема: кто должен становиться членом сопротивления? Годились ли для этого обычные военнослужащие, или присягнуть новому правительству для них было бы безопаснее? Гарвич пошёл по старому проторённому пути: он начал агитировать через социальные сети население вступать в ряды сопротивления, используя подложный аккаунт, агитируя, прежде всего, действующих военнослужащих, работая как с офицерским, так и с рядовым составом. Такой же работой занимались и его новые соратники. Через некоторое время Джон начал встречаться лично с каждым из согласившихся участвовать в партизанской работе. Инструкции, раздаваемые Джоном, в общем-то, не отличались от его собственной работы: всем вступившим в новую организацию, не имевшую ни названия, ни устава, предстояло так же, как и Гарвичу, искать новых адептов. Но лишь за тем исключением, что искать им теперь приходилось людей, готовых выступить на стороне сопротивления в открытом бою. Их поиски не были безуспешными. Людей нашлось достаточно для того чтобы сколотить по военным меркам батальон – около пятисот человек. Гарвич посчитал, что на первых порах этого будет достаточно.

К тому времени завершились переговоры земного правительства и Азура. Для землян было неожиданностью, что всё руководство земли – Генеральная Ассамблея Объединенных наций, игравшая роль парламента планеты, и генеральный секретарь Объединённых Наций, фактический правитель планеты – были высланы на закрытые планеты. Генсек ещё продолжал отдавать приказы, удалённо находясь на другой планете, но фактически, передавал свои полномочия азурским назначенцам. В течение месяца власть поменялась полностью. Руководство перешло к назначенному представителю планеты в азурском Совете, все институты власти были заменены на азурские, армия и полиция была расформирована, заменившись СБА, спасатели перешли под юрисдикцию СБА, но в итоге тоже были вытеснены азурцами.

Но в новом жизнеустройстве, которое принесла для планеты чужая цивилизация, нашлось немало лазеек для наращивания мощности сопротивления.

Первое, что оказалось приятным – освобождение труда. Не та мечта об освобождении труда, которой грезили социалисты в начале времён, а в действительности свобода действий в созидании. Обязательные работы были, но на них полагалось тратить не более четырёх часов в день при двух рабочих днях в неделю. Азур достиг той технологической мощности, когда человек переставал обслуживать прогресс, и лишь пользовался его плодами. Это было некое откровение для землян. Сколько бы ни тратили они времени и сил на создание технических новшеств, но они всё более и более тянули на себя человеческие силы, требуя производить всё более и более совершенные машины и механизмы. Приход Азура ознаменовал для планеты новое слово в техническом прогрессе: теперь не требовался безостановочный труд людей во благо производства техники, необходимой для блага людей. Всё остальное время люди могли тратить на творчество или любую другую деятельность, по своему собственному нраву, будь то работа на определенной государством должности, либо иное занятие, не противоречащее законам морали и государственным законам Азура. Гарвич тратил своё время на сопротивление.

Первым делом, используя свободное время, он занялся поиском союзников в смежных областях: областях производства и здравоохранения. Сначала он предпринял попытку знакомства с руководителем одной из местных клиник, Саймоном Пересом, предварительно попытавшись навести справки. Никто не смог сказать, насколько он лоялен новой власти, и готов ли оказывать посильную помощь сопротивлению, о котором пока только ходили слухи, и тогда Гарвич решился на личную встречу с этим человеком. Первая встреча была осторожной, но в дальнейшем Перес выразил свою готовность помогать сопротивлению. Проблема осталась только в оборудовании и месте проведения операций для раненых бойцов сопротивления. Но Перес оказался находчивым в данной ситуации и, опять же, воспользовался техническим превосходством Азура, которое и здесь выразилось в автоматизации методов оперативной хирургии и выполнении большинства манипуляций роботами. Перес смог договориться с врачами, своими бывшими однокашниками, готовыми оперировать раненых бойцов, и высвободившиеся в результате трудовой революции руки хирургов теперь несли службу в сопротивлении.

Вторым приятным откровением для землян стала технология передачи электричества на дальние расстояния без проводов. Гарвичу оставалось только найти оборудование и людей, причём, если людские ресурсы при достаточном опыте и определённой доли везения могли найтись с избытком, то оборудование теперь подлежало либо вывозу, либо уничтожению. Требовались специфичные станки: если для ремонта оружия Джон мог воспользоваться услугами единичных мастеров, готовых безвозмездно помогать сопротивлению, у которых в подвале частного дома или в где-то в гараже мог оказаться токарный или фрезерный полуавтомат, то для производства боеприпасов, патронов, гранат, взрывчатки, выстрелов к ручным ракетницам и гранатомётам и прочих расходных материалов ему требовались не просто станки, а целые производственные линии – желательно с обученным персоналом и своим зданием. В идеале таких мини-фабрик должно было быть несколько на его округ, а в дальнейшем, если бы движения сопротивления разрослось, то в каждом районе партизанской войны их должно было быть хотя бы по одной.

Но, видимо Гарвичу сопутствовал фарт, и помощь пришла – откуда не ждали. В тот момент, когда Джон почти разочаровался в своём порыве устроить горящую землю под ногами азурцев, с ним на связь вышел некий человек, и, не назвав своего имени, сказал, что заинтересован в помощи зарождающемуся сопротивлению. Это был обычный телефонный звонок с неизвестного номера. Джон взял трубку – и не поверил своим ушам. Точнее – поверил, но в тоже время заподозрил неладное. Человек (судя по голосу, это был мужчина среднего возраста) просил встречи, и при этом настаивал на разговоре не по телефону. Незнакомец утверждал, что готов встретиться во второй половине дня в любом месте и в любое время, удобное самому Джону. А на вопрос «В чём заключается оказываемая помощь?» неизвестный сказал лишь, что проблема, решение которой до сих пор не найдено, решается только с помощью него. После чего разговор завершился. Интуиция подсказывала Гарвичу, что пренебрегать данной связью не стоит, и уже вечером того же дня он перезвонил по незнакомому номеру и назначил встречу. Незнакомец условился, что Джону стоит просто прийти в условленное место и ждать там. Он, незнакомец, сам узнает Джона, подойдёт, поздоровается и произнесёт условленную фразу. Происходящее напоминало дешёвенький шпионский триллер, но Джон согласился.

Незнакомец представился Святославом Немалы́х. Джону ничего не говорило имя этого человека, на что Немалых ответил, что так и должно быть. До вступления Земли в Азур Немалых имел собственный бизнес в этих местах – небольшое конструкторское бюро и фабрика по производству металлоконструкций, но Азур всё национализировал, оставив Немалых лишь должность директора. Но это не самое главное, что Гарвич должен был знать о Немалых. Он являлся подпольным оружейным бароном и имел подпольную фабрику по производству патронов, расположенную в карельских лесах на заброшенных советских военных объектах. Заниматься сейчас данным подпольным бизнесом было бы опасно, и после вступления в Азур он, что называется, прикрыл лавочку, но в данный момент оборудование было законсервировано и готово в любой момент приносить пользу. «Найдите только людей, – сказал Немалых, – нужны разнорабочие и наладчики линий». Но Джон уже знал, что люди для сопротивления – не проблема. В ответ Немалых требовал лишь легализации своего бизнеса в будущем, «если только ваша компания будет удачной» – добавил он. Откуда тогда ему было знать, что партизанщина затянется на двадцать лет?

Получив ресурсы, Джон принялся осуществлять задуманное. В первых планах не было азурских смертей среди гражданского населения, хотя в дальнейшем, уже после лиловой трагедии, наличие гражданских смертей перестало его беспокоить. Он даже стал негласно приветствовать смерти гражданских лиц, а однажды, когда в очередном составленном плане террористической атаки один из соратников увидел возможность больших человеческих жертв среди мирного населения, Гарвич так и обмолвился: «Если мы не можем перейти в открытое состояние войны, то пусть на своей шкуре почувствуют неизбежность возмездия…» Первой его атакой стала атака на конвой СБА, перевозивший бывшие архивы земных военных к закрытому космодрому Службы Безопасности. Когда Гарвич понял, какие документы будут вывезены и изучены, и какая информация может попасть в руки «эсбэ», он решил действовать. Азурцы могли без труда – вне Земли им никто не мог помешать – изучить все личные дела офицерского состава округа, которым командовал Гарвич, а из этого следовало, что вслед за вывозом документов последует и высылка с планеты многих соратников. Единственный, кого будущие Лиловые оставили тогда в живых – был безоружный водитель грузовика, забитого до отказа военными делами. Джону нужен был свидетель – он просто должен был, как он считал, показать, что у землян кишка не тонка. В память тому выжившему азурцу навсегда врезалась картина боя на узкой ленте асфальтовой дороги среди карельского леса.

Колонна из трёх машин – две легковых и один грузовик-фургон в центре колонны – двигалась по направлению к космодрому «Тха́нес». И ничего не предвещало беды. Внезапно на обочине, рядом с первой машиной раздался взрыв – цветок огня взмыл вверх, выбросив к небу комья земли. Водитель легковушки чудом избежал поражения от взрыва, увернувшись влево, но осколками пробило два правых колеса, и колонне пришлось остановиться. В следующую секунду пространство прочертил дымный след, начинающийся от верхушки одного из деревьев, и, уперевшись в головную машину, заставил ту взлететь на воздух, объяв её огненным шаром второго взрыва. Водитель грузовика почувствовал, как качнулась его машина от взрывной волны, и тут же почувствовал вторую такую же волну и услышал грохот взрыва – но уже с другой стороны, там, где должно было стоять замыкающее авто. Прошла, может, секунда или две, пока он, не оправившись от шока, созерцал перед собой горящую машину, когда в дверь его кабины открылась, и он услышал:

– Вылезай молча! Руки за голову!

Он обернулся. Два человека – оба в чёрных балаклавах9 – стояли рядом с его машиной. Один держал открытую дверь, второй – стоял чуть поодаль, направляя на него дуло автомата.

– Вы кто? – только и смог выдавить из себя водитель.

– Вылезай, пока жив, – к нему обращались по-азурски.

Сзади послышались какие-то удары по фургону, их вибрация передалась в кабину.

– Что происходит? Вы что делаете?

– Слышь, ты тупой что ли?

Первый, тот, кто открыл дверь, одним махом взобрался на подножку кабины, одной рукой схватил водителя за грудки и силой выволок его на улицу. Тот даже не сопротивлялся, а когда спрыгнул на землю, тут же получил удар ногой в живот, от чего пришлось согнуться пополам. Затем следовал улар по коленям сзади, от которого водитель просто рухнул на землю. Первый схватил его руки, завёл за спину и заковал их в наручники, а ноги нападавшие стянули армированным скотчем.

– Лежи так, – сказал второй, – авось не помрёшь…

После чего оба неизвестных бойца удалились в сторону.

Связанный смог немного приподнять голову и посмотреть в сторону связавших его бойцов. Фургон был вскрыт, от него в сторону тянулась небольшая цепочка людей. Каждый из них был одет кто во что горазд: кто-то был весь в чёрном, кто-то был одет в камуфляж Земных Вооружённых сил, кто-то просто надел спортивный костюм. Обувь тоже разнилась – от белых кроссовок до массивных пилотских берц. Еединственное, что их объединяло – это чёрные балаклавы и автоматы за спинами. По цепочке в сторону передавались мешки с документами, извлекаемые из фургона, и последний из нападавших бросал их на большую кучу, где уже полыхал костёр из вынутых мешков. А вокруг костра ходил поджигатель с самодельным огнемётом, собранным из ранцевого опрыскивателя и пьезоэлементов от зажигалки. Каждый новый мешок, попадавший в эту огненную кучу, этот поджигатель тут же обдавал огнём из своего смертоносного устройства. Помимо балаклавы и тёмно-синего спортивного костюма на нём были надеты чёрные круглые очки, что придавало ему устрашающий стимпанковый10 вид, а на голову он водрузил облезлую мексиканскую шляпу, что добавляло его образу гротеска и безумного смертоносного шарма. Шляпа эта на самом деле была им найдена прямо здесь, у дороги, но именно она на всю жизнь врезалась в память несчастного азурца, ставшего свидетелем игры этого сумасшедшего пиромана. Пляска с огнём для него была весела, водитель грузовика отчётливо слышал, как каждый пуск огненной струи вызывал у поджигателя смех. Затем, когда весь фургон был выпотрошен, и последний мешок был отправлен в кучу, поджигатель выпустил оставшееся содержимое своего ранца в костёр, а потом, подняв распылитель двумя руками, с громким смехом потряс его над своей головой.

Затем вся банда нападавших скрылась в лесу, и лишь поджигатель напоследок подошёл к фургону, достал из кармана баллончик с краской и написал на азурском слово «Возмездие». После чего надел свою шляпу на водителя и вслед за всей группой скрылся в лесу.

Внезапность и наглость акции, проведённой сопротивлением, вызвали по всему Азуру шок. Азур почему-то не совершенно не ожидал от землян намерений отстаивать свою участь. А в народе Джон, проведя свою первую атаку в лесах Карелии, получил латинизированное прозвище «Карельски», которая впоследствии стала его подпольной кличкой.

Шло время, движение ширилось. Джон приобрёл много соратников, нужных и полезных людей, но самым главным знакомством он считал знакомство с Яном Погорельским. Один из однокашников «шепнул» ему, что-де есть в одном из интернатов сын генерала Погорельского, но не просто сын, как все сыновья обычных людей, а человек, обладающий сверхъестественными способностями. Это было, когда Погорельскому только-только исполнилось четырнадцать лет. Карельски велел наблюдать за ним, и в течение двух лет он непрерывно получал информацию об этом человеке. Карельски знал о Яне всё: чем живёт, чем интересуется по жизни, но самым главным он считал сочетание двух качеств: ненависть к оккупантам и экстрасенсорные способности. И когда Яну исполнилось шестнадцать лет, его пригласили в сопротивление. И Джон не прогадал.