Читать книгу Немеркнущая звезда. Часть 3 - Александр Сергеевич Стрекалов - Страница 46

Именно так, в таком приблизительно ореоле геройском многие растерянные москвичи и воспринимали начинающего коробейника Стеблова, ново-русского ухаря-купца, расположившегося на пяточке между Красной площадью и гостиницей «Москва», – это хорошо по их глазам прищуренным было видно: ошибиться было нельзя. Отсюда – и уважение тайное, зависть у взрослых и молодых, у обнищавших мужчин и женщин.

Приятно было наблюдать, чёрт возьми, особенно – в первое время, как люди подходили к нему осторожно, смотрели изумленными глазами минуту-другую на его диковинный заморский товар… и потом робко так спрашивали-интересовались: а какую-де жвачку лучше купить – не подскажите? какое пиво попробовать? сигареты какие выкурить? Вы сами-то, дескать, что жуёте и курите? Просветите пожалуйста, подскажите, мил-человек: для нас это всё в диковинку и в новинку… Да и стоило тогда это всё очень и очень дорого: сразу-то всего не купишь, не приобретёшь, что купить и приобрести хотелось. Вот и приходилось москвичам выбирать, тратиться на самое лучшее.

А он стоял в окружении их как Гулливер среди лилипутов или как фон-барон, вроде как всё уже и попивший и покуривший, всем этим импортным барахлом пресытившийся, и несведущим покупателям этак свысока советовал со знанием дела: для начала попробуйте это, мол, попробуйте то; понравится – придёте ещё, я вам что-нибудь ещё порекомендую: мне, мол, из-за границы, из Америки или Европы той же, другое что-нибудь подвезут, получше и повкуснее. В общем, вёл себя с ними так, будто бы сам всё это давно прошёл – импортной жвачкой будто пресытился и набил оскомину…

На людей это действовало потрясающе, такое его поведение менторское и чуть снисходительное. И они начинали перед ним пуще прежнего гнуться и лебезить, проворно доставать шуршащие рублики из кошельков, его теми рубликами трудовыми одаривать. И столько этих рубликов и червонцев набиралось за день, что под вечер Стеблов приходил на фирму, по виду напоминая азиатский курдюк, до краёв деньгами набитый; и долго потом их вытаскивал из разных мест, долго раскладывал и считал на пару с товароведом. А, сдав, наконец, выручку, сразу же получал себе десятую часть от дохода и ехал домой с полным карманом денег, количество коих за один раз многократно превышало его прежнюю месячную зарплату.

Такое количество денег кружило голову, гордостью распирало грудь. А у кого бы не закружило, скажите?! Один-единственный день постоял на лотке у Кремля – и уже можно было вечером зайти в любой магазин, хотя бы даже и Елисеевский, и что хочешь там себе накупить на глазах изумлённых зевак, не оглядываясь на ценники, на количество. Заработанных за день денег ему хватило б на всё: сырокопченую колбасу и икру, дорогие сыры и конфеты. И ещё осталось бы на шмотки и на шампанское – вот ведь сколько платили за жвачку, пиво баночное и сигареты “Magna”, какая пёрла в те первые торговые дни деньга, с которой дуревшие продавцы не знали что им и делать.

Вот когда Стеблов прелесть шальных и бессчётных денег впервые по-настоящему почувствовал и оценил; понял, почему многие люди так настойчиво стремятся к ним, жизни за них кладут, не жалеют. Большие деньги в кармане – это гордость великая за себя, реальная сила и власть, возможность жить как хочу, как вздумается, и, как следствие, – особое положение в обществе. Это экономическая свобода и огромное самоуважение, наконец, – не ребяческое, не напускное, не театральное, – без которого не существует личности…