Читать книгу Ось второго порядка - Александр Шорин - Страница 15

С работы я не уволился. А вместо этого назначил на вечер свидание с девушкой, которая мне давно нравилась: в парке, на одной приметной лавочке.

Девушка на свидание не пришла, и я, раздосадованный (как всегда бывает в подобных ситуациях) раздумывал: подождать еще, или уйти, а если уйти – то куда.

Ветер гонял по парку опавшие листья. Мне они казались символом увядания, я чувствовал себя совсем старым и никому не нужным. Так тоскливо делалось – хоть вой. Я сидел, полный мрачных мыслей, и уже подумывал уйти, когда на соседнюю лавочку присела любопытная пара – мужчина лет пятидесяти и молодая женщина.

Мужчина был одет подчёркнуто небрежно. Костюм, когда-то дорогой, нещадно измят и обношен – казалось, этот человек не обременяет себя тем, чтобы следить за своим внешним видом. Волосы примерно в том же состоянии, что и одежда – давно не стриженные и столь же давно не общавшиеся с расчёской. Зато лицо привлекало: массивный череп, мощный лоб, говорящий о недюжинном интеллекте. В глазах с легким оттенком безумия, сверкал огонь. В такие глаза сложно взглянуть, а ещё сложнее потом отвести взгляд. Нос массивный, слегка кривой. Губы тонкие, язвительно кривящиеся при разговоре.

Мужчина беспрестанно курил и оживлённо беседовал со своей спутницей, вид которой являл полный контраст с ним. Лет двадцати, безупречно одетая в светлые тона, она была как-то по-детски красива. То есть красота её могла вполне привлечь фотографа, ищущего модель для обложки иллюстрированного журнала, но при этом её застывшее фотографическое изображение вряд ли имело бы что-то общее с ней реальной: детскость и наивность делала её беззащитной и хрупкой.

Поймав мой любопытный взгляд, девушка вдруг встала, подошла ко мне и произнесла совершенно неожиданную фразу:

– Не хотите погадать?

К гаданиям на улице, на которых здесь, как и в любом большом городе, зарабатывали деньги исключительно цыганки, отношение у меня отрицательное. Когда-то, будучи студентом, я потерял на таком гадании немалую по тем временам сумму и ничего, кроме разочарования, в ответ не получил. Позже, работая репортёром, я узнал о цыганах немало нелицеприятных подробностей, что лишь укрепило меня в первоначальном мнении. И хотя ни девушка, ни её спутник на цыган не походили, я посмотрел на неё с неодобрением и не сразу нашелся, что ответить. А девушка тем временем продолжила.

– Он, – она указала на своего спутника, – известный астролог и хотел бы вам погадать. Просто так, для практики.

Если бы девушка не вызывала симпатии, я наверняка встал бы и молча ушёл. Но девушка меня заинтересовала, а кроме того, сработала репортёрская хватка: всё любопытное или необычное можно превратить в текст – прямой источник дохода. Поэтому я слегка наигранно улыбнулся девушке, кивнул и подошёл вместе с ней к астрологу.

– Алексей Алексеевич, – представился тот, – а это, – он указал на девушку – Ирина.

– Виктор.

Потом он произнёс ещё несколько ничего не значащих, но располагающих к общению фраз и повторил уже сказанное Ириной. Да, он астролог, в этом городе проездом и не прочь погадать. Вообще-то это гадание стоит очень дорого, но сегодня он при деньгах и в хорошем настроении, поэтому готов гадать бесплатно – просто ради удовольствия.

Я постарался подойти к необычному гаданию с точки зрения журналиста, а не как человек, который хочет узнать о себе что-то новое. А гадание и впрямь оказалось необычным: судьбу астролог предсказывал не по руке и не по дню рождения, а по крестикам, которые попросил расставить в «матрице» – расчерченном на квадратики листочке бумаги. Поскольку гадание называлось «шахматным», этот расчерченный листочек, судя по всему, являл собой символ шахматной доски. А человек, которому гадали, то есть я, сравнивался с одной из шахматных фигур.

После того, как Алексей Алексеевич присвоил мне одну из фигур и – очень верно! – расписал качества моего характера, я начал расспрашивать астролога про другие фигуры, пытаясь понять гадание в целом, не зацикливаясь на свойствах именно моей фигуры.

Потом, когда я расшифровывал записи, которые делал при этом в блокноте, у меня получилось следующее: всех людей астролог делил на четыре типа, по шахматному принципу. Человек либо Слон, либо Конь, либо Король, либо Ладья. Каждый из этих типов в свою очередь имеет четыре разновидности, которые обозначаются камнями, то есть каждый Слон (или другая фигура) может быть Рубиновым, Хрустальным, Алмазным или Изумрудным. Каждая из фигур имеет свои свойства, каждый камень добавляет что-то к этим свойствам. Сам я оказался Хрустальным Конём. Конь говорит о креативности и непоследовательности, а хрусталь – о скрытых магических способностях. Гадание это астролог называл «Чатурангой» и утверждал, что изобрели его в древней Индии, причем задолго до появления шахмат. Более того, шахматы когда-то были не игрой, а именно гаданием.

Кроме того, в матрице каждому квадрату астролог присвоил цифру – как он пояснил, по принципу «магических квадратов». Он посчитал цифры в квадратах, которые я отметил, и вычислил из них «счастливые» числа. Числа оказались 7 и 13.

– Тебе везёт на седьмом этаже, в седьмой квартире, в воскресенье, – пояснял он. – А тринадцать – число, на котором всё меняется: оно не плохое и не хорошее, на нем нужно ждать перемен и принимать решения.

Во время разговора я периодически поглядывал на Ирину. Девушка сидела молчаливо и немного отстранённо: судя по всему, подобные объяснения она слышит не впервой. Быть может, ей даже скучно. Но при этом она, казалось, готова выслушивать это бесконечно – видимо, соблюдала «правила игры».

Когда гадание закончилось, я почувствовал, что эта пара настолько мне интересна, что вот так сразу расставаться не хочется. И в следующий момент как-то естественно и непринужденно оказалось, что мы вместе идём по улице, как старые знакомые. Оказалось, что Алексей Алексеевич и Ирина из другого города, и завтра утром у них поезд, а здесь они остановились у тетки Алексея Алексеевича и сейчас идут туда, и я иду вместе с ними.

Квартира Раисы Илларионовны (так звали тетю Алексея Алексеевича) встретила обилием кошек, которые вольно гуляли по всему дому, и никак нельзя было сосчитать точное их количество. Казалось, они повсюду и имя им легион.

Сама Раиса Илларионовна была женщиной лет шестидесяти пяти, живой и простой в общении. Язык не поворачивается назвать ее старухой. Встретила она гостя запанибратски, будто ей не привыкать видеть в своем доме незнакомых людей: выдала домашние тапочки, напоила чаем. Алексей Алексеевич доложил, что она – бывшая актриса и геофизик, а ныне поэтесса. И тут же завладел всеобщим вниманием. Он был неистощим – пел свои песни под гитару, читал стихи и прозу, рассказывал о своих поездках и изобретениях, встречах и планах на будущее, обо мне и о себе, об Ирине и о тёте, о своем непутёвом брате и шахматных турнирах, о службе в армии, загранице и борделях, новых самолетах и поисках места в жизни, об альтернативном образовании и гибели семьи Романовых…

Ночь пролетела незаметно. От такого обилия информации голова у меня была совсем лёгкой, ноги от бессонной ночи – тяжелыми и ватными.

«Человек он, бесспорно, талантливый и неординарный, – думал я об Алексее. – Притягивает к себе, как магнит, но в то же время есть в нём что-то отталкивающее – то ли манера свои „мелкие“ недостатки, такие как небрежность в одежде, выставлять напоказ, то ли то, что слишком он любит (и умеет) завладевать всем вниманием собеседника».

Утром я отвёз их на вокзал (Ирина была немного сонная и от этого больше прежнего напоминала ребёнка) и, дождавшись отправления поезда, поехал на автобусе домой – отоспаться и собраться с мыслями. Слава богу, была суббота – нерабочий день.

А «утром», которое началось, когда уже начало темнеть, я неожиданно вспомнил нечто важное. Так «долбануло», что даже зубную щётку вынул изо рта, так и не дочистив зубы. Сплюнул пасту, прополоскал рот и, задумавшись, прошёл на кухню, закурил.

Нет, просто «вспомнил» – сказано неправильно, скорее я вспомнил о том, что нужно что-то вспомнить. То, о чём думал утром, перед тем как заснуть.

Сначала вспомнил, что обещал себе написать статью о гадании, потом – о впечатлении от Алексея и Ирины. Сегодня Алексей казался мне человеком, которому для жизни, как воздух, как никотин его бесчисленных сигарет, нужно внимание людей. Он казался мне похожим на гениального актера, который живет тем, что ежедневно получает эмоции от оваций бесчисленных зрителей – и только так самоутверждается и чувствует себя в форме. Ирина же, в отличие от вчерашнего дня, когда она казалась мне почти ребёнком, вспомнилась почему-то печальной, даже несчастной.

Наконец я вспомнил разговор – где-то между Кантом и адюльтером, – который выглядел сегодня исключительно важным. Алексей рассуждал о людях, деля их на тех, «кто играет» и «кем играют»: он рассуждал о том, насколько многого может на самом деле добиться любой человек, и насколько малое число людей этого добиваются.

– Вот ты, – говорил он, – мог бы стать миллионером или наёмным убийцей, а может быть философом или священником, но предпочитаешь оставаться обычным человеком.

Меня это задело. Я начал оправдываться, говорить, что я журналист (на что Алексей тут же едко заметил, что журналист – значит профессиональная проститутка, на что я даже не нашёлся сразу, что ответить), что я уже многое повидал в жизни, много где был и совсем не считаю себя «обычным»…

– Журналистика, а в особенности газетная, вообще вымирает, причем вымирает как раз из-за своей продажности, – говорил Алексей. – Если телевизионные новости от простоты восприятия продержатся ещё долго, то газеты будут со временем терять вес.

– Но в печатное слово-то ты хотя бы веришь? – спрашивал я.

– Конечно. Иногда это даже слово журналиста в газете. У каждого приличного журналиста бывают в жизни хорошие статьи, хотя бы несколько – сам когда-то работал в газете, знаю. Но это – лишь исключение, подтверждающее правило: большинство статей либо «заказные», либо откровенно «жёлтые». Первые направлены на формирование общественного мнения, вторые рассчитаны на сиюминутный интерес читающей публики. Заметь: люди, имеющие доступ в Интернет, газеты читают исключительно редко, а большинство людей их вообще не читают, а «просматривают». А слово – настоящее слово – можно найти в книгах, да и то не во всех.

– Эта точка зрения не новая, она опровергается временем… – начал было я.

Алексей в ответ лишь вздохнул:

– Тяжёлая у тебя профессия. Не позавидуешь никому, кто душу продаёт ежедневно, причём «кому хошь» и за гроши. Хотя… иногда ради нескольких «золотых» статей стоит всю жизнь проработать в журналистике. Иногда даже ради одной.

А потом он взял гитару и спел мне песню, которую назвал «Балладой о честном журналисте»:

Были в ней такие строчки:

И конец:

– Не обижайся, – сказал он, закончив петь. – Не так уж плохо я отношусь на самом-то деле к вашей журналистской братии, как видишь.

Тут разговор перескочил на путешествия: Алексей рассуждал о том, что путешествуют часто люди, которые чувствуют себя неполноценными – им мало самого себя, им нужен «я» вкупе с Эйфелевой башней или с Тауэром, или с Ниагарским водопадом. В общем, тема уже сменилась, об обычных людях больше не говорили.

Я вспомнил о возмущении, которое охватило меня после того, как меня назвали «обычным». Я понял, что речь вовсе не о том, миллионер я или журналист (одно другого, по большому счёту, стоит), а о том, из категории «играющих» я, или тех, «кем играют». И я тут же честно причислил себя ко вторым.

Слишком уж мы привыкли именно себя считать «исключительными», «не похожими на других», «уникальными». Если вдуматься, это совсем не так. Действительно, всю мою жизнь меня кто-то определял куда-то, кто-то решал, что мне делать и чем дышать, а иллюзия самостоятельного выбора приводила к тому, что я только такую жизнь и считал жизнью. Даже мучился, когда она была другой – например, когда сидел без работы. То есть, по сути, я тогда искал того, кто бы за меня эту жизнь определил. Самурай без сюзерена…

Встреча с Алексеем стала тем «пинком под зад», который как должен был дать мне необходимое ускорение, чтобы идти сворачивать горы, но так случилось, что обстоятельства изменили меня без моего участия и гораздо сильнее, чем я мог предположить.