Читать книгу Ось второго порядка - Александр Шорин - Страница 19

Не могу сказать, что помню все досконально. Но я уверен, что жил в этом городе и работал здесь журналистом. У меня было много друзей и знакомых. У меня были жена и любовница…

Я вновь разглядываю в зеркало свою физиономию.

В памяти всплывает магазин «Продукты», который я видел, когда был с визитом у психиатров.

Улица Чайковского.

Или я жил здесь когда-то, или я – тот ВТОРОЙ… Ну дела!

Но визит на Чайковского, конечно же, нанести стоит.

Странно. Странно и, я бы сказал, дико.

– Димочка, здравствуй!

«!!! Я знаю, что меня зовут Виктор!!!»

Девушкой бы я её не назвал. Скорее по-деревенски – молодуха. Пышная фигура едва прикрыта домашним халатом. Голубые, навыкате глаза лучатся. Я в них отражаюсь. Весь.

– Ты… Жив?!

– Здравствуй, – чувствую себя ужасно глупо и произношу то, что почему-то кажется логичным: – Я к Виктору.

Её и без того огромные глаза становятся ещё больше. Кажется, что лица больше нет – одни глаза. В них непонимание и… слёзы.

– Зачем ты так? Ведь ты… Ведь ты не знаешь, что он пропал! А здесь он не живет давно.

Откуда-то из глубин памяти вытаскиваю: «Это бывшая жена меня-Виктора».

Вместо того чтобы окончательно смутиться, я чувствую, что начинаю нервничать.

Закрываю глаза. ЩЕЛЧОК.

И – передо мной совсем другая картина. В глазах женщины больше нет удивления – в них участие, желание помочь и… похоть. Она похорошела, подтянулась что ли. Появилась грация, женственность. Её губы тянутся к моим…

Понимание происходящего приходит на каком-то интуитивном уровне.

– Пожалуйста, – произнес я неожиданно охрипшим голосом, – пожалуйста, приготовь покушать. Я пойду приму ванну.

Миг – и она уже на кухне. Слыша позвякивание посуды, я странно знакомой дорогой действительно иду в ванну и, через несколько минут, в охватившей моё тело горячей истоме, на меня накатились старые воспоминания.

Мы были одноклассниками. Дружили, спорили, соперничали друг с другом всегда. Влюблялись одновременно, учили физику и математику, обсуждали музыку и порнографию, литературу и карточные игры, одноклассниц и вождей революции… В общем жили бок о бок. Даже учительница любимая была у нас одна и та же, и родились почти в один день. (Димка всегда заявлял с гордостью: «Кто тут старший?», имея в виду то, что он действительно старше меня аж на четыре дня!).

А познакомились мы в восьмом классе средней школы нашего поселка, куда его привезла мать из Башкирии. Говорят, там у них климат особенный – то ли радиация, то ли ещё какая штука, но по сравнению с «местными» Димка был просто великаном, а вот я на физкультуре стоял в самом конце шеренги – пацан, да и только.

Что-то меня в нем привлекало, хотя мы были очень разные.

Он самоутверждался. Всегда и во всем. Самый красивый, самый интересный, самый остроумный. В классе он за месяц-другой стал более «своим», чем я за восемь лет.

Абитуриентским летом наши пути-дорожки разбежались. Я поступил на журфак, а он успешно завалился в институте торговли и загремел в армию. В «учебке» он пару месяцев был в городе и даже как-то выбрался ко мне в гости, в общагу. И – представьте – впервые не смог доказать свое превосходство моим новым патлатым друзьям. Чуть до драки дело не дошло… Даже обиделся.

Дальше – больше. Через два года он вернулся в родной поселок. Он пел в ансамбле и на свадьбах, крутился и халтурил как мог, одно время даже пытался возродить комсомольскую организацию – хлопотно, зато интересно. Параллельно увлекся компьютерами и вскоре стал хорошим, хотя и не очень востребованным, программистом-самоучкой. Я в посёлок приезжал редко, зато, если появлялся, то обязательно звонил:

– Димка! С тебя пиво, с меня – веники. Баню я топлю сам, и чтобы в восемнадцать ноль-ноль был как штык!

Пили пиво, болтали. Играли в карты, иногда в шахматы. Рассказывали друг другу о жизни. Он чувствовал, что у меня в жизни тоже не всё в порядке – с журфака я ушел, «бегал» от армии, уезжал на север к черту на кулички и, под занавес, зачем-то поступил в технический вуз, будто зло насмехаясь над самим собой.

А я чувствовал – представьте – что он мне завидует. Он вернулся из армии, по его собственному выражению, «деревянный по пояс», на учебники смотреть не мог. Крутился как мог, а толку – чуть, без образования – никуда…

Я всегда его слушал внимательно. Давал кучу всяких советов, да толку… Другое меня удивляло. Приезжая, я ни к кому кроме него в гости не ходил, а вот с ним готов был общаться сутками. Чувствовал какую-то общность между нами. Странно.

Вскоре мы стали встречаться чаще, уже в городе, куда он стал наведываться несколько раз в месяц за свежими музыкальными кассетами для дискотек. Я к тому времени уже женился – квартирка и все дела, только вот детей не было. Он оставался холостым.

Димка для меня всегда был любимым гостем. Приезжает – и я все дела прочь. Друг, одним словом.

Вскоре он узнал, что у меня есть любовница, и я мечусь между двумя бабами. По-моему, жалел меня, но с советами не лез.

Вот, вроде, и всё. Понимаю сейчас, что не так уж и хорошо я знал его.

До его смерти.

Вокруг всё в красном. Всё плывёт перед глазами. Я с трудом поднялся на ноги и пустил прямо в лицо обжигающе холодные струи. Стало немного легче. Я ступил ногами на холодный кафель и поискал глазами халат. Не нашёл и, недолго думая, завернулся в большое махровое полотенце.

На кухне меня уже ждал накрытый стол – чай с лимоном, яичница, какой-то салат. Молодуха сидела и молча взирала на меня. Я только отметил про себя, что действую на неё каким-то странным образом. Она молчала, и я принимал это как должное – почти не обращал на неё внимания, словно так и должно быть. Ел я так, будто у меня неделю крошки во рту не было – смёл всё подчистую и устало отвалился на спинку стула, смежив веки.

– Спать хочу, – в этот момент я почувствовал, что воспоминания накатываются новой волной.

Я не шевелюсь, боясь потерять ниточку, связывающую меня с воспоминаниями, и в то же время чувствую, как чьи-то руки помогают мне подняться, ведут и укладывают в постель. А затем женское тело – мягкое и теплое – обволакивает меня всего, а я боюсь даже пошевелиться, потому что память возвращается обрывками и требует сосредоточиться на них.

Ну, я и рванул. Просто путешествовать – без особого маршрута. Собрался, сообщил о своем решении родным и знакомым (врал почти всем, только Димке (ЕМУ!) правду сказал – когда прощался. Сел в поезд, идущий на запад. Ночной.

Оторвался на полную катушку! С палаткой, котелком и всеми делами. Кто ж знал, что, когда я приеду, Димки уже не будет.

Только могилка на поселковом кладбище.

Я расчленён надвое – сквозь картину воспоминаний, которую мне так не хочется спугнуть, я чувствую, как, помимо моей воли, моя плоть сливается с чужой плотью. Мне хорошо, но я всё ещё стараюсь не потерять ниточку. Это очень важно.

Зашел к ЕГО маме. Посидел. Что ещё? Смеюсь горько о том, что кое в чем он меня всё-таки переплюнул. По рассказам, день его похорон был солнечным и тёплым. Говорят, что пришла толпа – как на демонстрацию. Девчонки убивались…

Тоска и боль.

И к черту всё. Даже девчонок.

Наконец, плоть берет своё, и воспоминания пропадают. Почти в ярости раз за разом я вгрызаюсь в податливое женское тело, пока не проваливаюсь в липкую паутину сна.