Читать книгу Живя в аду, не забывайте улыбаться людям - Александр Сих - Страница 12

Время шло и звездолёт неумолимо приближался к цели. И чем короче становился путь, тем больше усиливалось душевное беспокойство трёх пассажиров. Это чувство зарождалось непроизвольно, помимо их незаурядной воли, они могли его скрыть от окружающих, но напрочь уничтожить это чувство в себе было не в их силах. Это не был примитивный страх смерти, а скорее нервное возбуждение, доведённое до высшей степени, перед пугающим, неизвестным будущим. Как бы они не убеждали себя и пилота в собственной вере и надежде, дрожь души унять было очень не просто. Арестанты лишь молча приободряли друг друга взглядами, потому что в данную минуту говорить не хотелось совсем.

И вот наступил тот момент, когда перед астронавтами предстал привычный Космос, с далёкими звёздами на фоне галактического полотна, грунтованного тёмной краской, яркой и крупной звездой прямо по курсу и неведомой планетой по правому борту. Командир поспешил сообщить:

– Да, друзья мои, это не наше Солнце, это звезда Капелла, которая станет в скором времени вторым вашим Солнцем, а вон прямо перед нами планета Фантом, который, я очень этого желаю, станет для вас Землёю. И мне, честно вам скажу, впервые почему-то грустно. Очень хочется, чтобы вы вернулись, но это так же мало вероятно, как мне стать Великим Императором. – И тут Ха Си Пи вновь улыбнулся. – Я не говорю, что это невозможно, но шансов маловато. – Он сделал паузу. – Сейчас мы зайдём на её орбиту и вы сможете разглядеть свой будущий дом поближе, хотя всё равно ни черта не увидите. Сплошная оболочка серого цвета, именуемая Туманом. А вообще, ребята, лучше настраивать себя на худшее, тогда лучшее, если оно случится, покажется чудом. Как ни крути, мы все желаем себе только добра и втайне ждём чуда, которое часто находится рядом, а мы его не замечаем. Я чуда не встречал, но в Космосе я счастлив, и мне плевать, что вытворяют на Земле всякие ублюдки.

Ай Си аШ удивился, а потом поправил:

– А вы, оказывается, немножко философ?! Начало хорошее, только плохо, когда человек живёт исключительно ради себя. Ведь этот эгоистичный и хрупкий мир может рухнуть в любую минуту. А что тогда? Очень страшно остаться с бедой наедине. Человеком должны руководить любовь, милосердие и сострадание к ближнему. Только в этом случае человечество может выжить, а со временем – достигнуть Гармонии.

Се Ро Че не согласился:

– Это, дорогой профессор, чистейшая утопия, которая дальше призывов и идиллических романов не доходила. Я не могу, да и не хочу, заставить себя любить Императора, всех его сатрапов и подхалимов, а проявлять к ним милосердие и сострадание ровно такое, какое они проявляют к людям. Справедливое общество можно построить только в строгом исполнении, всеми без исключения, юридических и нравственных законов.

На это уже возразил Ай Си аШ:

– Но это, мой друг, всё то же насилие, а насилием счастливое общество не построишь. Это уже не раз доказано кровавой исторической практикой. Человек настолько слаб и слеп, что ломая старое здание угнетения, построенное на фундаменте честолюбия, тщеславия и алчности, он рушит только верхнюю часть и тут же начинает строить своё, как ему кажется, здание свободы и справедливости, но ведь фундамент остался старый, в который сам строитель в скором времени и врастает, пуская корни. А разрушить старый фундамент без Божьей помощи человек не сможет никогда. Наша самоуверенность – самообман, ловушка, в которую человек добровольно, и даже с энтузиазмом, попадает.

– Вы, Ай Си аШ, уже совсем мало историк, а очень много богослов! – Се Ро Че не хотел ни обидеть, ни, тем более, оскорбить товарища, но сдержать лёгкого раздражения, прикрытого натянутой улыбкой, не смог. – Хотелось бы поменьше мистики.

Проповедник поправил длинные волосы и добродушно улыбнулся.

– Мистика, это душа, а она самая что ни на есть материальная реальность. Богословие же – есть Истина и Божья Мудрость, сокрытая в Слове, а история всего лишь человеческая наука, которую, как и закон, можно трактовать по разному и крутить, и вертеть её в разные стороны, что с успехом и делают политические жонглёры. Поэтому, неважно, какой профессии человек, а главное – это служение Господу через исполнение Его заветов и наказов, в которых Благодать Божья. А получив её, человек становится солью земли и светочем мира.

Вмешался пилот, понимая, что вмешаться надо:

– Так вот какую историю вы преподавали студентам?! Теперь мне понятно, почему вы не там, а здесь. И я считаю, что вам ещё повезло. Красиво и убедительно говорите, а значит – опасно. Великий тиран и диктатор, возомнивший себя чуть ли не богом, а в нашем случае – выше, никогда не потерпит конкуренции в культе поклонения. Как он однажды в пылу редкого раздражения отрезал Главе Мировой Церкви:" Бог един, и этот бог – я!» Комментарии, как видите, излишни. Но наш Император прекрасный актёр и умеет играть на публику. Он, желая прослыть гуманным и милосердным, официально отменил смертную казнь и запретил пытки, а на деле законспирировал их до второго уровня секретности. Если кто-то подвергся пыткам, будьте уверены, он умрёт, чтобы не болтал лишнего. А вот наказание или казнь через позорный столб считается справедливой гуманной, а порочному народу бесплатное зрелище, в котором он даже может принять участие. И я это называю – всеобщим человеческим позором. – Тут он грустно улыбнулся. – Но только в Космосе. На Земле пользуюсь старой мудростью землян: молчание – золото.

Се Ро Че с иронией спросил:

– А здесь не боитесь такое говорить? Мы-то, ладно, Землю нам уже точно не увидеть, а вот… – И он указал глазами на штурмана и двух охранников. – Ведь следующим рейсом вы можете сидеть не у пульта управления, а в одном из наших кресел?!

Пилот от души рассмеялся.

– Мои разговоры, – сказал Ха Си Пи, – таят в себе намного меньше опасности, чем ваша попытка свергнуть Императора, пусть пока только золотого. Где, скажите мне, можно почувствовать полную свободу, как не в Космосе? И здесь бояться нечего и некого. Поддерживать связь в режиме онлайн на таких огромных расстояниях нам ещё не доступно, а запись на бортовой компьютер отключена, потому что в «кротовой норе» она вообще не возможна. Этим двум болванам, – он небрежно кивнул на стражу, – совершенно наплевать, о чём мы тут болтаем. Их обязанность доставить груз, то есть – вас, без эксцессов, получить похвальные баллы и бегом к выпивке и девочкам. Они вроде и человеки, но по сути – роботы. А это, – Ха Си Пи указал на штурмана, – мой родной брат Мо Ро Ба. Так что, на Земле мы лояльны, а в Космосе свободны, и имеем полное право говорить всё что думаем, даже правду. Даже о нашем Величайшем Императоре.

И тут Ви Са Ше, доселе только слушавший, обратился к пилоту:

– Вы, Ха Си Пи, несомненно, самый осведомлённый из все нас человек. Это факт. Что Император умён и силён, но лжив, хитёр и коварен, это не секрет, иначе не смог бы управлять всем миром. Нам также известно, что он величайший демагог и ловко втирает в глаза своих подданных розовые линзы, через которые они его и боготворят. Но как быть с благородной заботой о пенсионерах и инвалидах, для которых созданы в каждой сатрапии пусть обязательные, но комфортабельные пансионы? Я догадываюсь где-то интуитивно, что и в этом благодеянии кроется какой-то страшный подвох, но где он – хоть убей, не пойму. Может быть вы знаете, что на самом деле скрывается за этим благодушием и милосердием?

Ха Си Пи пристально посмотрел на микробиолога.

– И зачем вам это теперь? Отвлечь мысли от предстоящей высадки? Не думаю, что это правильное решение. Иногда лучше видеть только упаковку, не заглядывая внутрь. Под видом сладкой конфеты там лежит горькая пилюля. Хотя, у каждого свои методы релаксации. – Он опять засмеялся. – Хорошо. – Пилот согласился, но ответ начал с вопросов. – Кто-нибудь из вас был там хоть раз? А почему там жёсткая система охраны, как на каком-нибудь секретном объекте? Забота о спокойствии пациентов путём полного отсутствия к ним доступа? Даже родных? Смешно до боли. Что вам известно о ваших родителях, попавших туда? Сколько они там прожили? Не надо, не отвечайте, я и так знаю, что не больше года. Это максимум, который даётся далеко не каждому. Исключение составляют родители высокопоставленных бонз, вот они, если отпрыски проявят о них заботу, могут дожить до глубокой старости. Почему так? Всё просто. Хоть они и сволочи, но частичка совести, хотя бы по отношению к своим предкам, у некоторых сохранилась. Вот именно этих стариков и рекламируют, иначе не скажешь, как наглядное доказательство гуманнейшей социальной политики. Ну, поняли? Вижу по глазам, что поняли. Да, остальных уничтожают. Но безболезненно. Вот в этом и только в этом состоит гуманность власти.

У всех глаза потускнели и лица осунулись.

– Я это знал, только не было доказательств, – сообщил Се Ро Че.

– Я тоже об этом догадывался, – сказал Ай Си аШ, – потому что нечто подобное в истории случалось, только намного ужаснее. В частности, в первой половине двадцатого века в фашистской Германии, а затем, во время развязанной ею Второй Мировой войны, и в других странах. Первые подручные кровожадного тирана Гитлера Гиммлер и Гесс создали универсальную программу избавления от лишних и бесполезных едоков «Эвтаназию», которая стоила жизни миллионам людей. Однако тот режим процедурой человеческого жертвоприношения этим не ограничился, но лучше об этом не вспоминать, настолько всё было страшно.

Се Ро Че попытался уличить проповедника в несоответствии церковных догм.

– Вы, как историк, прекрасно знаете и помните человеческие злодеяния на большом отрезке эволюции гомо сапиенс, и неужели теперь, в летописи нескончаемых зверских преступлений, вы можете утверждать, что мы, люди, все поголовно дети Божьи?

Ай Си аШ в долгу не остался и ответил мгновенно.

– Я этого никогда не утверждал. Более того, я с этим догматом категорически не согласен. Мы уже давно не дети Божьи, но должны стремиться ими стать. И вот этому стоит посвятить свою жизнь.

Ха Си Пи резюмировал:

– У вас ещё, надеюсь, будет такая возможность.

Проповедник парировал вопросом:

– А у вас?

Пилот, вместо ответа, указал рукой в иллюминатор и сказал:

– Вот, граждане колонизаторы, смотрите – перед вами ваша Новая Земля. А теперь я включаю запись, и с этого момента я хоть и свободен, но уже на работе, а значит, свой разговор должен корректировать.

Сквозь иллюминатор взорам смотрящих предстал шар матового цвета, без видимых очертаний материков с прожилками рек и крупными голубыми пятнами внутренних морей, да и вообще, без малейшего намёка на синие водные просторы.

– Вот, смотрите, – Ха Си Пи привлёк внимание всех к монитору правого компьютера, на котором виднелся тот же шар, который они наблюдали только что в иллюминатор. – Я делаю максимальное увеличение нашего телескопа, при котором в обычных земных условиях мы смогли бы увидеть спрятанную в кармане фигу. Ну, что, вы её видите? И я нет. Мы не видим ни фиги, ни кармана, ни того, кто этот карман носит. Мы по-прежнему наблюдаем густую, плотную серую массу, которая, будто бы нарочно, прячет планетарные прелести, как древняя женщина Востока скрывала свои за паранджой. Это и есть знаменитый Туман, тайну которого никто разгадать не может, а вы – очередные кандидаты на бессмертие, если узнаете его секрет, пусть и ценой собственной жизни. – Пилот опять улыбнулся и посмотрел на профессора. – Вот вы, Ай Си аШ, историк, служитель и проповедник Бога, а хотели бы войти в историю, как смелый исследователь Космоса и первооткрыватель тайны Фантома?

Ай Си аШ улыбнулся в ответ.

– Я хотел бы войти в Царствие Небесное, а не в историю.

– Даже туда я вас не тороплю, а вот делать первые исторические шаги пора. – Ха Си Пи открыл что-то наподобие шкатулки, вмонтированную в боковую стенку своего кресла. – Вот, возьмите эти усовершенствованные реликвии. Это старые, добрые, надёжные механические часы, имеющие массу защитных функций, но без всяких наворотов электроники. Трое вам, а одни мне. Наставляем на 12.00 и с этой секунды ваше время пошло. Когда прифантомитесь, ещё раз напоминаю, поддерживайте постоянную голосовую связь. Видеть-то я вас в капсуле буду, но хотелось бы и слышать, особенно это касается отправляющихся в разведку. Болтайте, рассуждайте, делитесь впечатлениями и ощущениями, это всё-таки более ценная информация, нежели наблюдаемый вашими глазами Туман. Но и конечно смотрите в оба, реагируйте на каждый шорох, на каждый звук.

– Командир, позвольте вопрос? – С блеском в глазах обратился Ви Са Ше. – Если контакт связи обрывается спустя минуту после выхода на поверхность, а с самой планеты ещё никто не вернулся на звездолёт, то откуда в наличии такие подробные данные относительно химических и физических свойств атмосферы, гидросферы и литосферы?

Тут спохватились и двое других арестантов-колонизаторов.

– Да, действительно, каким образом? – в один голос спросили Ай Си аШ и Се Ро Че.

– Это ещё одна загадка, которую, после Тумана, нашим учёным разгадать не удалось. Астронавты исчезали бесследно, а вот капсулы, но исключительно, когда исследователем являлся человек, наполненные образцами почв, пород, водных субстанций, иногда возвращались. Как-будто кто-то, или сам пилот, что, впрочем, маловероятно, задал программу автопилоту, а сам, по неизвестным причинам, покинул летательный аппарат. И всё это в совершенном молчании, при полной потере связи с самой капсулой и её пассажирами. Парадокс?!

– Да, странный поступок, – задумчиво сказал Се Ро Че.

– Это более, чем странный поступок! – воскликнул Ха Си Пи. – Если так всё-таки поступали сами исследователи, пусть даже преступники, то это всё равно сумасшедший поступок. Только человек, лишённый рассудка, может добровольно лишить себя возможности возврата.

– А я просил бы вас допустить всё же мысль, – Ай Си аШ гнул свою линию предположений, – что они увидели и узнали то, ради чего там стоит остаться. А это был прощальный подарок – с умыслом: новые сведения и новые загадки.

Пилот хотел было ответить, но резко передумал.

– Вот вы, граждане нового чего-то, – сказал он, – скоро и узнаете ответы на многие вопросы. А если хоть один из вас сообщит мне что-то новое – о пропавших астронавтах, о Тумане, о загадочных посылках, – он сразу Герой Земли, и честь ему и хвала. – Было непонятно, говорит Ха Си Пи серьёзно или опять шутит, но поинтересоваться об этом он возможности не дал. – Всё, ребята, давайте выдвигаться к шлюзовому отсеку. Как и намечали, полетите в одной капсуле, чтобы от начала и до конца оставаться вместе.

– Да, пора приступать к делу, а то мы всё только болтаем, – сказал Се Ро Че неестественно бодро. – Если чего-то невозможно избежать, то пусть это произойдёт быстрее. Да и любопытство, откровенно скажу, меня переполняет, отодвигая предчувствие опасности куда-то вглубь. Вперёд, друзья оптимисты, хуже чем было на Земле, свободолюбивому человеку не будет. – Затем, игриво посмотрев в сторону профессора, с улыбкой добавил.– Может быть, хуже будет только в аду, который, надеюсь, находится не здесь?!

Все промолчали, а Ай Си аШ, уловив во фразе сарказм, мимоходом заметил:

– Ад везде, где отсутствует Бог.

Се Ро Че поправил, исходя из собственного мировоззрения:

– Ад везде, где отсутствует справедливость, а присутствует унижение человеческого достоинства.

Проповедник мягко парировал.

– Спросите у этих двух человек, – он указал на охранников, – о справедливости и чувствуют ли они себя униженными?

Не найдя ничего лучшего, Се Ро Че ответил:

– Из них просто сделали идиотов.

– Одних запугали, других сделали идиотами, третьих купили, а четвёртые чувствуют себя в этой гнилой и вонючей стихии, как рыба в воде. Почему?

– Причина кроется в несовершенстве власти.

– Это было всегда и никакие усилия не могли опровергнуть эту аксиому. А потому, что причина кроется в несовершенстве человека. А если быть более точным и более жёстким – в его глубокой порочности. Не придя к Богу и Его заповедям, человек не сможет ни себя исправить, ни, тем более, построить общество социального благоденствия. Вспомните про фундамент.

– Вот именно – фундамент! – воскликнул бунтарь. – Его надо закладывать в детстве, воспитывая человека в послушании к моральному кодексу и юридическому закону, где доминантой должна служить именно нравственная сторона. Только в таких условиях можно взрастить человека с большой буквы.

Неизвестно, чем бы закончился и когда их спор, не вмешайся в который раз командир.

– Всё, хватит научно-просветительских диспутов, по крайней мере здесь, пора в дорогу. У вас какая-то болезненная страсть к теоретическим дебатам, уважаемые?! Прилетите, обустроитесь, доложите мне, а там… дискутируйте сколько угодно. Ладно, отставить шутки. Прошу всех занять свои места. И помните, пока вы в капсуле, вы в безопасности. Ещё не случалось, чтобы связь с ней прервалась, пока там находится хоть один член экипажа.