Читать книгу Расторжение - Александр Скидан, Сергей Ромашко - Страница 19

В сад ли войти – в продолжающий грезиться слепок

райского сада, его расходящихся тропок?

Скриптор должен скрипеть: посягать

нежным скипетром-флагом,

перегонять влагу имен в эпиталаму.

В ночь ли войти – как в склеп с фамильярным девизом:

«язык мой – кляп мой и скальпель»?

Мерцающая завеса.

Сад-гербарий, скрипторий, силлабо-тоник…

Будет тебе тактовик и дольник, пока я – данник.

Приподыми за волосы дождь и виждь:

листопад-отец, снегопад-сын, алфавит-вождь

(триумвират, о котором молчал-кричал Парменид,

о котором кричит-молчит мой забитый рот).

И значит – за полозом санным, по пояс,

                                         ползком,

задыхаясь и хлюпая посткюхельбекерским носом —

в млечный раструб января,

вышибая молочные зубы…

там, где струпья распада богов-пионеров.

                Не надо.

Не говори о богах. Боги – цитаты

еще не дописанной книги; название «С’АД».

Что они помнят про всадника с именем Блед?

(Я улыбаюсь, я знаю, кто здесь садовод.)

Птицы в клювах несут небосвод – оперение окон;

и – ногтем по стеклу проведя (отдышись, отдыши

призму-пруд) – удивленно провидеть: песок-стеклодув

льдистую мякоть костра облекает в речь.

Грань, за которой – очнуться и двинуться прочь.

Все еще врозь, потому что обилие фраз к горлу взыскует —

исторгнуть гортанную слизь.

Вот и пойми: книги читают нас,

                                   прорастая сквозь

многотысячным смыслом,

будь то сад расходящихся тропок,

райский ли сад,

продолжающий грезиться Симонам-магам,

перегоняющим влагу любви

       под деревом-мигом.

Та же задержка дыханья в медлительных ласках;

медиум-тело читает по линиям жизни

с тем, чтобы плод, раскрываясь, гранатовым соком

вытек, как глаз.

                      Многолиственным зреющим зреньем

будет отныне всякая – детская – плоть.

             И вот уже кто-то другой, рассеченный

девизом, уязвленный отсутствием нужного образа,

произносит: Только евангелических ангелов

полет следить – следовать до конца;

только Тору читать – целовать твой рот.

(И удаляется, медленной, исчезая, походкой.)

          Колыханье. Ивовое

          двуперстье ветвей

Не знающий – дерзок.

Знающий – мертв.

Мертвому ль женское жалкое нежное вымучить

тело? Тот же исход для него в снегопаде

и в теле.

Милая, кто ты?

Никто – отвечает, – я есмь.

Есмь: немотствую, снюсь и рисую. Ладони, глаза,

срам, совокупленье со смертью, все, чему научили меня.

Кто научил?

Те, кто спрашивал прежде…

Лед. Таянье льда. Откуда,

откуда сфера, мимо которой – мимо – время

               проходит, не

                   задевая

снюсь ли я вам в снег – в листопад – жизни