Читать книгу Тантатива №2 - Александр Солин - Страница 14
Ч А С Т Ь I
12
ОглавлениеНакануне я от Зои узнал, что вечером возле клуба соберется народ и будут танцы. Договорились встретиться там в девять. В назначенное время я пришел туда в белой рубашке. Возле клуба, на широкой, до земли прибитой поляне уже топталась молодежь. Вдоль клуба, на скамейках сидели те, кто постарше. Я шел вдоль скамеек и здоровался, улыбаясь и кивая головой.
«А ну-ка, ну-ка, иди сюда! – ухватила вдруг меня за руку какая-то тетенька. – О, какой молодец вымахал! Молодец, молодец! Мы ведь с твоей мамкой подруги были, не разлей вода! Так и скажи ей: видел, мол, тетю Клаву Тищенко, привет большой передавала! Передашь?»
«Конечно!» – смущенно улыбался я.
«Ну, давай, давай, отдыхай!»
И с возбужденным удивлением обратилась к сидевшей рядом старушке:
«Вот чужие дети-то как быстро растут!»
«Кто это?» – спросила старушка, белея морщинистым лицом.
«Да Катюхи Махеевой сын! Помнишь Катюху Махееву?»
«Ну, как же, как же, помню!» – подумав, важно сообщила старушка.
И тут меня увидел старый в прямом и переносном смысле друг деда, дед Никола.
«Мишаня, здорово! – громко заговорил он. – А ты чё без баяна?»
«Так ведь здесь магнитофон» – смутился я.
«А мы хотим по старинке, под гармошку! Смотри, скока нас тут!» – повел он рукой вдоль клубной стены.
«Да неудобно как-то… Мешать будем…» – замялся я.
«А что, давайте под баян, как раньше! – раздался рядом Светкин голос. – Кто за?»
Молодые молчали, и Светка заключила:
«Видишь, все за! Давай, Мишаня, за баяном!»
Пришлось идти за баяном. Меня усадили на стул и я, подумав, заиграл «В лесу прифронтовом».
«О! То, что нужно!» – воскликнул довольный дед Никола и пригласил пожилую женщину.
К моему удивлению к ним стали присоединяться другие пожилые пары, а потом и молодежь. Живая музыка тем и хороша, что может войти в резонанс с настроением тех, к кому она обращена. Все дело в исполнителе. «Знай, где добавить, где убавить, и слушатель твой» – говорили нам в музыкальной школе. На меня нашло вдохновение, и я заиграл «Амурские волны». Пожилой народ стал подпевать. После этого были «В городском саду играет духовой оркестр», «Офицерский вальс», «Эх, путь дорожка фронтовая», «Давай закурим, товарищ, по одной» и прочие из тех, что у русского человека в крови.
Дождавшись паузы, Светка сказала:
«Включите что-нибудь медленное, хочу с баянистом станцевать»
Она что здесь самая главная, эта Светка? Но нашли и включили «Как прекрасен этот мир». Мы вышли в круг, и Светка по-хозяйски обхватила меня за шею. В этот раз она не прятала глаза, а смотрела на меня и таинственно улыбалась, словно знала обо мне то, что не знал я.
«Что?» – не выдержал я.
«За земляникой не передумал идти?»
«Нет. А когда?»
«На неделе. Я скажу»
В последующие дни она одна или с Зойкой приходила к нам по вечерам и оставалась дотемна. Я с удовольствием ее развлекал. Вспоминал смешные истории из моей школьной и пацанской жизни, пересказывал фильмы, которые до них еще не дошли, либо книги, которые она не читала, а таких было превеликое множество. Либо брал баян и тихо наигрывал классику. Мелодичная классика Светке нравилась.
«Как ты, не глядя, попадаешь на нужные кнопки? – простодушно удивлялась она. – У тебя что, на руках глаза есть?»
В среду она, прощаясь у своих ворот, спросила:
«Ну, ты готов?»
«Всегда готов!» – дурашливо ответил я.
«Тогда завтра. Встретимся утром в десять за МТС, там, где дорога на Выселки»
«Что с собой взять?»
«Я все возьму, а ты, главное, оденься так, чтобы комары не заели»
Утром баба Нюся спросила, куда я собрался, и я ответил: с пацанами за земляникой.
«А что ж корзинку не берешь?» – подозрительно глянула баба Нюся.
«Да, да, я хотел попросить! Найдешь что-нибудь?»
Баба Нюся показала мне на выбор целую коллекцию корзинок, и я, выбрав самую маленькую, удалился.
Светка в брюках, рубашке, мальчишеских кедах и стянутой узлом на затылке косынке уже ждала меня с пухлым пакетом в руке. Я спросил, далеко ли идти, и она ответила, что километра два. Мы пошли по проселку через еловый лес. Светка была непривычно молчалива, и я, подождав, поинтересовался, не случилось ли чего.
«Нет, нет!» – словно спохватившись, оторвалась она от своих мыслей.
Я стал вслух вспоминать, как последний раз собирал здесь с матерью землянику, вкус которой, как и вкус парного молока, помнил до сих пор. Спросил:
«А ты восемь лет назад где была?»
«Здесь и была» – рассеянно ответила она.
Тенистый, сыроватый воздух еще не успел просохнуть после ночи и бередил обоняние елочно-мшистым духом.
«Ах, какой воздух! Так и просится в духѝ! – не выдержал я. – Кстати, всё удивляюсь, почему до сих пор не придумали духи с запахом скошенной травы и земляники!»
