Читать книгу Мятеж. Книга 1 - Александр Теущаков - Страница 6

Михаил Саркулов и Илья Бетенеков в последнее время охотились вместе. Успешным добытчиком всегда считался Саркулов, с раннего детства, приобщенный своим дедом к охоте в тайге. Друзья в течение пяти лет занимались промыслом птиц, зверей и, даже добывали крупных лосей. В такие моменты они радовались по-настоящему, особенно Илья, потерявший своего деда в Империалистическую войну, ведь ему, как старшему в семье после отца, приходилось помогать по хозяйству.

Нередко за парнями напрашивалась в тайгу старшая сестра Ильи, Лукерья. Пока друзья бродили по окрестным озерам и охотились на уток, она готовила пищу на костре. Время от времени парни просили Лушку пойти с ними, если предстоял долгий и нелегкий поход в Калтайский бор. Располагался таежный урман за Таганским болотом, протянувшегося вдоль Никольского бора на несколько верст. Отдыхали и ночевали в шалашах, смастеренных в разных местах. Там всегда хозяйничала Лушка, если требовалось, обновляла крышу еловыми ветками. Иногда к дружной компании присоединялась ровесница Таисия Теущакова, подружка Лукерьи и только в том случае, если охотились или рыбачили вблизи Каштаково. Отец Таисии, Тимофей, строго воспитывал дочь и не позволял девушке уходить с ночевкой. Тая, когда была еще подростком, в сравнении с крепко сбитой Лукерьей, выглядела худенькой, невзрачной и кроме всего на ее лице постоянно выступали прыщи, за что сверстники дразнили ее «Прыщавой». С Лушиной хорошенькой фигурки деревенские парни не сводили глаз и, потому Илье нередко приходилось приструнивать слишком ретивых поклонников, особенно это касалось парней из соседних деревень, приезжавших в Каштаково по какой-нибудь надобности.

Несмотря на бедность Бетенековых и Теущаковых, Миша Саркулов, в отличие от некоторых богатых крестьян, не вдавался в такие подробности. Когда ребята были маленькими, у них сложились свои представления о дружбе и общались они независимо от общественного положения своих родителей и предков. Начальная школа, где учились каштаковские дети в одном классе, находилась в этой же деревне. Но еще одна школа располагалась в Вороново, так что ребята повзрослее, в том числе Илюша Бетенеков и Миша Саркулов, переплывали реку на лодке, которой постоянно управлял Егор. Когда сын подрос, возник вопрос о дальнейшей учебе и отец отправил его в НовоНиколаевск в учебное заведение. Проживал Миша у дяди Осипа на Михайловской улице, где по соседству на Переселенческой улице размещалось городское училище.

Шли годы, дети выросли и, переступив юношеский порог, приблизились к более зрелому возрасту. Михаил вытянулся, окреп, раздался в плечах. Илья, по природе своей, приземистый и плотный, стал выглядеть крупнее друга. Михаил, приезжая каждое лето и на праздники в Каштаково, удивлялся, как выросла его сестра Ильи. Лукерья ему нравилась, но он не испытывал к ней крепких чувств, зато девушка с некоторых пор перестала смотреть на парня, как на друга своего брата, и относилась к нему совершенно по-другому. Окончив школу, Михаил вернулся в родную деревню и стал работать в отцовской артели. Егор к тому времени, вернувшись с фронта, плотно взялся за изготовление шорных изделий, приобщив к этому делу сына и нескольких односельчан. Михаил, привязавшись к тайге, не терял желания заниматься промыслом и, продолжая обследовать новые территории, уходил все дальше от Каштаково в Калтайское урочище.

В третьей декаде июля, Илья, посоветовавшись с Михаилом, предложил взять с собой в лес Марию Теущакову, родственницу Таисии. Собралась небольшая группа, три парня и три девушки. Третьим парнем был казак Степан Шевелев, не так давно, примкнувший к их дружной компании. Собираясь на очередную прогулку, Тая долго упрашивала отца, чтобы отпустил ее с ночевкой, и если бы с ней не пришла двоюродная сестра Мария, Тимофей ни за что бы, ни разрешил дочери идти за ягодой на дальнее болото. Узнав, что проводником будет Илья Бетенеков, согласился, соседского парня он считал порядочным и совестливым. Если бы Тимофей хоть краем уха услышал, что в компании будет Мишка Саркулов, ни о какой прогулке, да еще с ночевкой, не было бы речи. Кто-то упорно распространял слухи по всей деревне о Михаиле, что он чересчур заигрывает то с одной с девицей, то с другой.

На берегу небольшого озера Таган, расположенного на окраине Никольского бора, у друзей находилось излюбленное для отдыха место. В ста метрах от озера, протекала одноименная речка и за излучиной соединялась с Осиновым истоком. Место было в самом деле красивое и совершенно безлюдное. Рыбы в озере и в реке полно, да и дичи, если углубиться в бор, было в достатке.

Михаил и Илья, договорившись заранее, не раскрывали свою тайну друзьям, что за хвойным леском расположена сторожка. Внимая предостережениям отца, Михаил не хотел, чтобы еще кто-то знал о тайном месте в ельнике.

День выдался погожим. Небо было голубым и безоблачным. Ярко светило июльское солнце. Девушки, как и планировали, ушли собирать ягоду на северную сторону Таганского болота к реке Оспа. Они обещали вернуться только к вечеру. Парни тем временем соорудили большой шалаш и, пока Степан хлопотал по «хозяйству», Михаил и Илья, углубившись в бор, решили поохотиться. Хотя для охоты время было не подходящее, у многого зверья подрастал выводок. Но, двух-трех серых куропаток будет достаточно к предстоящему «застолью».

Вечером вся дружная компания, собравшись возле костра, принялась ужинать. Здесь были жареная дичь, добытая парнями и рыба, пойманная Степаном в Тагане. Парни прихватили из дома пару винных бутылок с самогонкой. Мария и Тая пить отказались, а вот парни и Луша в процессе ужина расслабились и постепенно охмелели. Самогонка развязала языки. Было весело. Михаил рассказывал забавные истории, приключившиеся с ним, пока жил в НовоНиколаевске, а Степан, вообще преуспел. Во время шутливого рассказа он корчил такие потешные рожицы, что невозможно было удержаться от смеха. Даже Мария, не в меру серьезная, и то улыбалась. В такие моменты ее лицо преображалось. Отблески от костра отражались в ее больших, красивых глазах.

Михаилу с некоторых пор стала симпатична эта девушка. Строгая, серьезная, вдумчивая. Мария в общении была сдержанна и уверена в себе, в ее натуре просматривался характер родителей: матери, преподававшей в школе и отца, состоящего на должности председателя волостного управления. Мария была неразговорчивой и в большинстве случаев включалась в беседу только тогда, когда ее о чем-нибудь спрашивали. Михаил, сравнивая Марию и девушек, с которыми ему приходилось общаться, наблюдал за ее превосходством над остальными не только в умственном отношении, но и в физическом развитии. Но, если судить по слаженной фигурке девушки, то Лукерья в этом отношении, ничем не уступала Марии. А вот внутренней, притягательной силой, Мария, пожалуй, превзошла своих сверстниц.

Заглядевшись на Марию осоловелыми от выпитой самогонки глазами, Саркулов упустил два важных момента: во-первых, он не заметил, как Лукерья ревниво поглядывала на Марию и, во-вторых, Илья, с некоторых пор, взявшийся втайне ухаживать за девушкой, недобро косился на своего друга.

Наблюдательная Мария обо всем догадалась. Девушка почувствовала себя неуютно, оказавшись в неловком положении. Она, молча, поднялась и не спеша направилась к берегу озера. Следом одновременно поднялись Саркулов и Бетенеков. В этом непроизвольном порыве, оба выдали себя с головой. Тая, увлеченная разговором со Степаном, не обратила на них внимание. Зато Луша, осмелевшая от выпитого самогона, схватила Саркулова за рукав и резко усадила на место. Нервно отдернув руку, Михаил сквозь отблески костра вглядывался в темноту, в которой растворялись удалявшиеся фигурки парня и девушки.

Ночью, разместившись в просторном шалаше, компания уложилась спать. Девушки на одной стороне, парни на другой. Казалось, все заснули. Но друзья, тихо выбравшись наружу, отошли подальше от стоянки и решили выяснить отношения.

– Миш, скажи мне прямо, что ты хочешь от Маши, вот, что ты к ней привязываешься?

– Я привязываюсь! С чего ты взял?

– Не ври мне, что я не вижу, ты с нее глаз не сводишь.

– А тебе-то что до этого, хочу и смотрю.

– Ты совсем слепой, ничего не видишь.

– Чего я должен видеть?

– Что я и Маша… Ну, в общем, мы с ней дружим.

– Это когда вы успели? Тоже мне, друг называется, что молчал-то, сказать не мог, – обиженно промолвил Михаил, – может, я тоже хотел с ней подружиться.

– Миш, оставь Машу в покое. В деревне предостаточно девчат. Тебе что, двух мало.

– Кого это двух?

– Сестры моей Лушки и Тайки Теущаковой.

– Илюха, ты белены объелся, а при чем здесь Тайка?

– Зенки-то раскрой, она уже год, как по тебе сохнет.

– Тая?! Кто тебе такую чушь сказал?

Илья решил немного смягчить разговор.

– Сам заметил, чай не слепой. Миш, может не зря по деревне о твоем деде молва ходила, что он за каждой юбкой увивался, видать и ты в него пошел. То с одной покрутишь шуры-муры, то с другой. Влюбись, что ли в одну.

– В кого…? – Михаил спросил так, будто в деревне действительно не в кого было влюбиться из девушек.

– Хотя бы в Лушу. Она что тебе совсем не люба?

– Мила, но не люба.

– А как тогда Тайке быть?

– Илюха, хватит сватать ко мне девчат, сам выберу кого надо. Ты мне лучше скажи, у тебя с Машей все по серьезному?

Илья кивнул и, немного помолчав, разоткровенничался.

– Пока ты в городе жил, мы вместе с ней в Вороновскую школу ходили через реку по зимнику. За одной партой сидели, вот так и привыкли друг к другу. Мы с Машей запросто общались, а вот с другими она держалась особливо. Она не такая, как все девчата… Слишком серьезная, не общительная. А мне с ней хорошо. Нам вместе хорошо, понял? Люба она мне и она меня любит. Мы с ней уже решили, что через год поженимся, правда об этом никто не знает.

– Ну, Илюха, ну, ты даешь! Что молчал-то? А я ведь тоже на нее запал.

– Хотел сказать, да все тянул, а сегодня увидел, как ты на нее пялишься… В общем, Миш, друзья мы с тобой или нет…

Михаил с угрюмым видом вздохнул тяжело и откровенно признался:

– Зацепила она меня чем-то. Не могу, смотрю на нее, а в внутри все переворачивается, ни к одной у меня такого не было.

– И что теперь делать будем, как девицу поделим?

– А ничего! – как отрезав, ответил Михаил, – кабы Маша не любила тебя, может, и не уступил бы я тебе. А так, я не пойду поперек нашей дружбы.

Илья обнял друга за плечи и, отбросив всякие сомнения, с благодарностью сказал:

– Миш, а ведь ты не изменился, пока в городе учился. Надежный ты, не пакостный. Я рад, что ты у меня есть. Дай пять, – и друзья обменялись крепким рукопожатием.

– Ладно, Илюха, будь по твоему, дружите себе в радость. Только как вы собрались жениться, если тебя скоро в армию заберут. До меня слухи дошли, если большевики опять захватят власть, то проведут по весне большую мобилизацию. Нам с тобой раньше повезло, не доросли, а так бы уже где-нибудь червей кормили.

– Миш, а я добровольно хочу в армию пойти. Подожду еще полгодика и запишусь в Красную армию.

От такого решения друга Саркулов заартачился.

– Илюха, Бог с тобой, какая к черту Красная армия, ты посмотри, что они кругом творят. Не, постой-постой, тебя кто-то надоумил, самому тебе даже в башку бы не пришло.

– Миш, я понимаю тебя, у вас хозяйство разорили, забрали, считай все подчистую, потому вы не любите советскую власть.

– А она не красна девица, чтобы ее любить, – обозлившись, ответил Михаил, – мы с батей не воры и никогда чужого не брали, сами зарабатывали и другим давали. А большевики воры, грабители! Гады они! Гады!

– Не все, Миша, не все. Вот я, к примеру, если буду командиром, таким не буду.

– Да, ладно… Заставят и будешь.

– Не заставят, если я этого не захочу.

– И спрашивать не станут, а откажешься, поставят к стенке и не посмотрят, что ты пролетарского происхождения. Черти кровожадные!

– Не злись, сейчас всем трудно, во многих губерниях люди от голода мрут, стране хлеб нужен. Вот закончится война, наладим другую жизнь, и будет у нас все: хлеб, хозяйство и крыша над головой.

– Илюха, ты ж раньше не говорил так, где успел большевистской пропаганды наслушаться?

– Пока ты в городе жил, к нам в Каштаково один мужик со своим сыном приезжал, они в Могильниках живут. Одно время мы с Серегой, стало быть, с его сыном, доходили до реки Курек, а дальше в Калтайское урочище. На волков и лисиц охотились, а шкуры сдавали, вот так я зарабатывал.

– И кто этот мужик, что забил тебе голову красной пропагандой?

– Председатель волисполкома Стрельников, а его родной брат в Томске служит большим начальником. Сказал, чтобы я год потерпел. Обещал помочь.

– Так выгнали же красных из Томска. И ты, значит, решил к ним податься…

– Да, Миш, пойду в армию, хочу стать командиром.

– А меня, как своего друга, не мог предупредить?

– Мог, только вот не хотел, чтобы твой батя об этом узнал. Я-то знаю, как он к красным комиссарам относится. Миша, я по гроб жизни не забуду, как ты меня от медведя спас. От смерти уберег. Я никогда тебя не предам. Ты всегда об этом помни. Миш, я клянусь тебе, ты был моим другом и останешься им навеки. И ты поклянись.

– Илюха, клянусь. Что бы с нами не случилось, останемся навсегда друзьями.

– Миша, я все равно скоро в армию уйду… Просьба к тебе, присмотри за Марьюшкой. Девица она видная, пристанет еще кто-нибудь.

– Ладно, Илюха, Марью в обиду не дам, ежели объявится охочий до нее, накостыляю по шее.

Покончив с разногласиями, друзья пошли спать в шалаш. Но только не заметили они в нем отсутствие одного человека, девушки, сидевшей в сторонке за кустом, и подслушавшей дружеский диалог. Этой девушкой оказалась Мария Теущакова.

Ранним утром, озябшие от холода, парни и девушки, один за другим выбирались из шалаша. Михаил, поднявшись самым первым, развел костер и вскипятил в котелке воду. Попили чай и решили, кто, чем будет заниматься днем. Мария, слышавшая ночной разговор друзей, теперь знала тайну Михаила. Она старалась не подавать виду и вела себя так, словно ничего не произошло. Конечно, ее затронул поступок Михаила, не смотря на свою влюбленность, он не перечеркнул дружеские отношения с Ильей.

После завтрака девушки решили до обеда пособирать ягоду и грибы, а Илья с Михаилом снова поохотиться за Никольским бором. Степан, как и в прошлый раз, изъявил желание остаться на стоянке и присматривать за шалашом и вещами.

Углубившись в бор, парни и девушки разделились. Михаил предложил Илье пройтись к краю бора к пойменным лугам, расположенным вблизи реки Оспа. Пересекая гриву бора, они оказались в самом центре хвойного урочища, состоящего их сосен, кедр, елей и густых кустарников. Спускаясь в небольшую ложбину, парни почуяли запах дыма.

– Неужто пожар? – с тревогой заметил Михаил.

– Не похоже, тут бы птицы такой гвалт подняли.

– Значит, кто-то костер жжет. Пошли, посмотрим, может, какие охотники забрели сюда.

Тихо пробираясь к низине, парни вдруг заметили сидевшего под деревом человека. К стволу сосны, дулом вверх, была приставлена винтовка. Подкравшись, они разглядели его. Это был мужчина среднего возраста, одетый в драповую куртку и штаны, заправленные в кирзовые сапоги. Несмотря на летнюю жару, на его голову была надета цигейковая шапка в виде кубанки. На лицевой стороне просматривалась красная звездочка. Он сидел и смолил цыгарку, изредка поглядывая по сторонам. По его неопрятному виду парни определили, что этот человек проживал в лесу и уже давно не пользовался благами цивилизации. Лицо, обросшее волосами, казалось грубым и грязным. Мужчина снял с головы шапку и время от времени запускал пятерню в густую шевелюру спутавшихся волос. Он интенсивно расчесывал голову, скорее всего, разгонял надоедливых насекомых, прижившихся в его волосах.

Илья неосмотрительно наступил на сухую ветку. Мужчина, услышав треск, моментально вскочил и направил ствол винтовки в сторону парней. Прятаться было поздно, они обнаружили себя.

– Эй, вьноши, а ну падите сюда, – раздалась команда, – ружья кидайте на землю и два шага назад. Предупреждаю, побегите, дырок в задницах понаделаю, потом не заштопаете.

Парни подчинились приказу и, уложив ружья на траву, отошли. Мужчина подхватил ружья за лямки и, закинув их на плечо, звонко присвистнул. Моментально подбежали вооруженные мужчины и, осматривая парней, приказали сесть на траву. Один из них, водя стволом нагана от одного к другому, спросил:

– Откуда будете?

– Каштаковские мы, поохотиться решили, – ответил Илья.

– Каштаковские, говоришь. А как твоя фамилия?

– Бетенеков я, Илья.

И тут из-за деревьев выскочил молодой человек и радостно воскликнул:

– Илюха! Вот так встреча.

Илья удивился и хотел, было вскочить навстречу своему знакомому Сергею Стрельникову, но мрачный мужчина с наганом грозно предупредил:

– Ни с места!

– Дядя Федя, не держи его, это ж мой дружок Илюха Бетенеков из Каштаково, помнишь, я тебе рассказывал, как мы с ним частенько охотились на Калтае.

– А-а, – одобрительно протянул Стрельников. Он доводился Сергею родным дядей. Опустив ствол нагана, командир отряда спросил Саркулова, – а ты кто такой?

– А это мой друг Мишка, мы всегда вместе охотимся, – ответил за друга Илья.

– Дядя Федя, пусть наши покараулят его, – обратился Сергей к родственнику и указал на Саркулова, – а мы пока с Илюхой поговорим. Мужчина согласно кивнул и все трое отошли на приличное расстояние.

– Ты где пропал? Я ждал тебя, ждал, – разочарованно произнес Илья.

– А ты разве сам не догадался… Белые все кругом оккупировали. Хорошо, что я в Томске тогда был, так мы с дядькой вместе подались в Омск.

– Илья, в Каштаково белые часто заглядывают? – спросил Федор Стрельников.

– Не, они только в Вороново бывают и то проездом, когда через Кожевниково в Томск едут.

– Илюха, а ты знаешь таких людей, – Сергей назвал три фамилии и в том числе Саркулова Егора.

Услышав фамилию своего друга, у Ильи в груди, словно все оборвалось. После небольшой паузы, подтвердив кивком, что эти люди ему знакомы, спросил:

– А зачем они вам?

– Передать им кое-что нужно, – хитро подмигнув племяннику, с ехидцей произнес Федор Стрельников, – Илюха, проводишь нас до Каштаково?

– Провожу…, – и тут же про себя подумал: «Зачем им дядя Егор понадобился? Вот балда, как я сразу не понял, его же комбедовцы кулаком считают».

– А как фамилия твоего друга? – спросил подошедший к их компании высокий мужчина.

Илья растерялся, не зная, что ответить.

– Илюха, что молчишь? Мы должны доверять друг другу, – торопил его с ответом Сергей.

– Это Мишка Саркулов.

– Вот так удача, – заулыбался Стрельников, – значит это сын врага трудового крестьянства.

– А Егор Саркулов, где сейчас? – спросил все тот же высокий мужчина.

– Кажись в деревне. Когда мы уходили, Мишка еще с отцом попрощался. Вы только Мишку не трогайте, я вас очень прошу, – попросил Илья, – ну, какой он враг. Советская власть у них и так все отняла. Он же не пошел служить белым. Дядя Федя, прошу вас, не трогайте его.

– Ишь ты, еще один племянничек сыскался, – заулыбался Стрельников, – ладно, порешаем, что с ним делать. Ну, а ты, не передумал вступать в Красную армию? Сережка говорил мне, что у тебя мечта была, выучиться на командира.

– Нет, что вы, я хоть сейчас готов, да мне еще полгода осталось до призыва.

– Я помогу тебе, кое-кому их своих знакомых товарищей дам рекомендации, – заверил Стрельников, – вот разобьем белую сволочь, освободим Сибирь, приедешь в Томск, я направлю тебя куда надо. А пока нам твоя помощь требуется.

– А что нужно?

– Как что? Провести нас самым кратчайшим путем в Каштаково, дело у нас там неотложное…

Илья удивленно посмотрел на всех троих и полюбопытствовал:

– Так вы из партизанского отряда?

– Илюха, мы специальный рейд проводим и действуем строго по приказу. Нас никто не должен видеть, а особенно белогвардейцы. Если бы я не считал тебя своим другом, мы бы вас обоих сразу же расстреляли, – без обиняков заявил Сергей.

– Я проведу вас, только Мишку не трогайте.

– Ладно, ладно, твой друг Мишка не входит в наш список. Пусть тебя благодарит, а то мы бы его вместе с отцом…

Для Ильи такое откровение прозвучало в некоторой степени цинично. По наивности он считал, что служба в Красной армии, прежде всего, это справедливое дело и защита людей от врагов. Но какие методы применяются для борьбы, он еще не знал. Конечно, Илья понимал, что с вооруженными врагами, выступающими открыто против Советской власти, надо бороться. А с теми, кто скрывается от большевиков и противится установлению Советской власти… Как с ними поступать, неужели их всех тоже нужно ликвидировать?

Вчетвером они подошли к общей группе, численность которой достигала восемнадцати человек. Федор Стрельников отвел высокого мужчину и партизана Акишина в сторону. Указав взглядом на задержанного Саркулова, тихо сказал:

– Малышев, мы сейчас всем отрядом выдвигаемся в сторону Каштаково, а ты прикажешь своему бойцу, чтобы этого отвел в низину и… – Стрельников приставил указательный палец к виску, – в общем, надо сделать все чисто, потом Акишин нас догонит. Ясно?

– Товарищ командир, все сделаю в лучшем виде, – ответил боец Акишин и посмотрел на Василия Малышева, как бы спрашивая, можно ли исполнить приказ командира отряда.

– Федор, вы идите потихоньку вперед, а мы с Акишиным по тропинке вас догоним, – предложил Малышев.

– Что, руки по контре зачесались, – засмеялся Стрельников, – ладно идите вдвоем, да поспешайте, нам не досуг вас долго ждать.

Подойдя к вооруженному отряду, Стрельников отдал приказ и, глянув на Саркулова, сказал:

– А ты пока побудешь здесь под присмотром наших людей. Вернемся, отпустим.

Илья недоуменно посматривал то на друга Мишу, то на Сергея, то на Федора Стрельникова. Ему было неудобно перед Михаилом. С понурым видом, он виновато кивнул на прощание другу и направился во главе отряда в сторону Игнашкиного озера. Растянувшись в цепочку, красные партизаны двинулись за проводником.

Акишин подождал, пока скроется последняя фигурка и, подойдя со спины к Михаилу, приказал:

– Руки назад.

– Зачем? Я же ни куда не убегу.

Получив сильный пинок в спину, Михаил вынужден был завести руки за спину. Боец крепко стянул веревкой запястья рук и, схватив Саркулова за шиворот, приподнял.

– Вставай, пошел вперед.

– Куда вы меня ведете?

– Пасть заткни и топай, молча.

Саркулов с надеждой взглянул на высокого мужчину, но тот так грозно посмотрел ему в глаза, что стало понятно, ждать от него какой-нибудь милости не стоит. Спускаясь в низину, Михаил лихорадочно соображал: «Зачем они сюда пошли? Ищут укромное место, чтобы переждать. Или хотят убить? – В груди похолодело от такой мысли. – Куда же остальные пошли? Илюху с собой взяли…».

Ступая по мягкому хвойному настилу, Михаил с трепетом ожидал какого-нибудь неожиданного подвоха со стороны конвоиров. Оказавшись впервые в подобной ситуации, он не знал, как поступить. Чтобы бежать со связанными за спиной руками, и мысли такой не возникало. Да и не виноват он ни в чем, значит, вернется командир и отпустит…

Внезапно за спиной громыхнул выстрел, и Михаил почувствовал, как будто кто-то ужалил его в ухо. И тут мгновенно сработал инстинкт самосохранения, он бросился в сторону и, сдерживая равновесие, побежал в низину. Сзади прозвучал еще один выстрел. Совсем рядом просвистела пуля. Он пригнулся и резко рванулся в сторону. Один, за другим, раздавались выстрелы, но, как показалось Михаилу, стреляли не из винтовки, а с револьвера. Оказавшись в низине, Михаил метнулся к овражку и, скрывшись за бугром, побежал в сторону реки Оспа. Он сам не понимал, почему избрал именно этот путь и, только спустя несколько минут, сообразил, что бежит к болоту, куда за ягодой ушли девчата. Остановившись, покосился на правое плечо. На куртке расплывалось большое кровяное пятно. Начало зудеть ухо, задетое пулей. Отдышался и, затаив дыхание, прислушался. Партизаны, видимо потеряв его из вида, отстали. Пытаясь высвободиться, пошевелил руками, но все оказалось напрасно, веревка была крепко завязана на несколько узлов. Снова бросился вперед и, огибая стволы деревьев, взял направление на болото. Теперь он точно знал, что спешит к девушкам. Вот только кровь не унималась, залила правую скулу и, стекая на шею, расползалась по всему плечу.