Читать книгу Фантомная боль - Александр Варенников - Страница 7

Мишени появлялись внезапно. Столь же внезапно они исчезали. Так и случается в реальном бою. Нет времени на раздумья. Нет времени, чтобы прицелиться. Всего секунда – и ты мертв.

Равик сделал кувырок вперед. Так он оказался у бетонной плиты, поставленной «на дыбы». Выглянув из-за нее, он ухватился взглядом за голограмму вооруженного автоматом Калашникова террориста. Сделал несколько выстрелов. Точно в цель.

На стрельбище он пришел один. Виктор встретил его своей привычной ухмылкой, но теперь во взгляде его читалась странная, схожая сутью своей с ненавистью, но не столь явная в проявлениях своих зависть.

Равику хотелось проверить себя. Пострелять по мишеням. Понять, кем он является на самом деле, Равик мог лишь опытным путем, но не изнуряющим самоистязанием, сидя в запертой каюте, глядя на себя в зеркало. Он был готов проверить на прочность ту клетку, в которой оказался по воле случая.

– Выходи на «поле», – сказал ему Виктор, протягивая Равику модифицированную винтовку HK G36. – С этим малышом шутки плохи, – добавил он. – Смотри, не подстрели себя…

– Постараюсь, – без особых эмоциональных проявлений ответил Равик и пошел к двери, ведущей на «поле».

Мишенями служили голограммы. Важно было не подстрелить мирных жителей, при этом уничтожить как можно больше террористов.

– Ты особо не переживай, дружище, – сказал по громкой связи Виктор. – Они не будут стрелять в ответ. Такая задача по тебе, так ведь?

Пропустив мимо ушей язвительность Виктора, Равик принялся методично отстреливать мишени, продвигаясь по полю вперед на предельной скорости. Он, не сомневаясь, отдался своим инстинктам, и не прогадал. Движения его были отточенными, четкими. Глаза его видели мишени, мозг обрабатывал информацию. «На уровне подкорки…» – вспомнились ему слова Грегора.

– Но что же за машина для убийств тогда сидит глубоко во мне? – мог спросить Равик у самого себя. – Неужели это и есть моя сущность? Солдат, или же преступник?

Когда все цели были поражены, а поле осталось позади, он остановился и выдохнул. Сердце его билось быстро, но он не чувствовал усталости. Он был спокоен, и кровь разливалась по напряженным мышцам, которые остро нуждались в тренировках.

Оставив стрельбище, Равик сходил в каюту, помылся в душе, побрился, сменил одежду и отправился обедать в кают-компанию. Грегора он не видел со вчерашнего вечера, но не особо из-за этого переживал. В отряде постоянно что-то двигалось, менялось. Каждый новый день он видел незнакомые лица. Те, кого ему уже довелось повстречать, куда-то пропадали. Платформа была лишь перевалочным пунктом. Курортом для таких, как Равик.

Он мог лишь догадываться о масштабах «Сектора» и сферах его настоящего влияния. Отряд, как предположил Равик, имел крупную сеть. Разбросанные по всему миру базы, уйма тайных агентов, явочные квартиры. Связи в верхах власти множества стран. Все это походило на страшный сон фантаста, но с одной лишь оговоркой. То была реальность.

Пообедав, Равик отправился на свежий воздух. Свинцовые тучи заволокли небо. Сырой, зябкий день. Казалось, что вот-вот начнется дождь. Равику вспомнился сон, который явился ему в клинике. Он стоял посреди зеленеющегося поля, а над головой его нависали такие же темные тучи. То поле казалось теперь Равику морской гладью. Колышущаяся под действием ветра трава была подобна волнам неспокойного моря. Видел ли он в своем сне прошлую жизнь? Мог ли рассчитывать он, что однажды прошлое приснится ему, а может и вовсе вернется внезапно? Но если сны его – отражение ушедшей навсегда реальности, то, стало быть, в той реальности все было далеко не прекрасно.

Его одолевали кошмарные сны. Он просыпался посреди ночи, забывая, где находится, и готов был выть в кромешной темноте от бессилия. Клетка. Этот образ никак не выходил у него из головы. Засел едкой мыслью в глубинах сознания. Птицы…

Громко кричали в вышине чайки. Маршруты их полетов то и дело менял своими резкими порывами сильный ветер. И даже будучи в небе, птицы не обретают окончательную, неопровержимую независимость. Все в мире зависит от обстоятельств. Ветра влияют на птиц. Люди влияют на людей. И от этого никак не скрыться.

Равик посмотрел на ладони своих рук. Но своих ли? Теперь он знал, что внутри его тела есть нечто чуждое человеку. Так насколько верно теперь он мог судить о себе как о человеке? И кто, или что, дает живому существу право самоидентификации в этой жизни? Неужели снова память? И кто мы без нее?

– То, что находится в твоей руке – нечто вроде модуля, – говорил ему Грегор, когда они сидели в кабинете врача. То было на следующий день после исследований и знакомства с наемницей по имени Вера. – Сложно сказать, для чего именно он служит, но это что-то необыкновенное. Не припомню, чтобы у тебя была такая штука до твоего исчезновения.

– По сути дела, твоя рука – нечто среднее между протезом и обыкновенной человеческой рукой, – добавил врач. – Этот модуль настолько глубоко интегрирован в системы твоего организма, что я, признаюсь, поначалу диву дался. Это нечто новое в медицине.

– Ты точно ничего не припоминаешь? – спросил Грегор. – Может быть, какие-то отрывки разговоров, или еще что-нибудь?

– Да говорю же, что не помню, – чуть раздраженно ответил Равик. – Мне не меньше вашего интересно понять, что из меня сделали в этой чертовой клинике!

Он снова взглянул в глаза врача, заметил странный блеск. Те глаза были не чем иным, как сдвоенным протезом со встроенными функциями «скрытого видения». Кроме стопроцентного зрения, такие глаза давали владельцу возможность видеть изображения, которые не существуют в реальности. Получать посредством мощного приемника изображения с компьютеров и смартфонов, или даже из таких же «глаз» других людей. Эта технология активно продвигалась на рынке военных разработок последних лет, и Равик замечал такие вот «глаза» у многих членов отряда.

– По сути, все твое тело напичкано имплантатами. Ни один из них не имеет штрих-кода или какого-либо другого опознавательного знака, – продолжал говорить врач. – Но при всем при этом нет никаких повреждений со стороны внутренних органов. Мозг в полном порядке. Нервная и сосудистая системы не затронуты. Занятно все это, в общем.

Он протянул Равику снимок, на котором было изображено его просвеченное тело. Кроме большого пятна модуля, что был спрятан в руке, Равик приметил небольшие пятна, которыми являлись имплантаты. Один из них располагался в области правого виска, еще один – в груди. По одному в каждой ноге…

– Вживленные в тело материалы. Похоже, для стимуляции работы мышц. Укрепления в районе таза. Сердце частично состоит из имплантатов. Но это не означает, что у тебя проблемы с сердцем. Это, скорее, дополнительная деталь, если так можно выразиться.

– И что? Я теперь не умру никогда? – с сарказмом спросил Равик.

– Чисто теоретически, с таким набором «примочек» в теле человека трудно назвать живым, если уж придерживаться традиционного понимания вопроса. С другой стороны, пока живо твое сознание, твой разум – жив и ты сам. Философские вопросы лучше оставить философам, разумеется.

Но этот вопрос Равик не мог оставить лишь кучке книжных червей – оставшимся в современном мире философам. Вот уже несколько дней он думал о том, что сокрыто внутри него, и о том, какие последствия все это может ему принести.

Киборг. Равику вспомнилось это слово, когда он стоял под нависшими темными тучами, ожидая, когда с неба прольется дождь. Киборгами в фантастике называли машинно-человеческий гибрид. Сотканного из плоти, крови и высокотехнологичных материалов монстра. Забавно было лишь то, что с проникновением в реальную жизнь огромного количества имплантатов, используемых не только в военных целях, но и в повседневной жизни, писатели перестали употреблять это слово.

Есть такое понятие, как эффект «зловещей долины». Это гипотеза, согласно которой, чем больше робот или другой объект, схожий по своим параметрам с человеком, но не являющийся им, похож на настоящего человека, тем большую он может вызывать неприязни и отвращения у людей-наблюдателей. Равику вспомнилось это самое понятие. О нем он услышал когда-то давно, в прошлой жизни. Оно прочно врезалось в его память.

Вызывал ли он у самого себя чувство отвращения, неприязни? Глядя в зеркало, он видел собственное отражение, и ненавидеть себя, как и любой другой человек, мог и за поступки, и за внешность, и за свое беспамятство. В этом он нисколько не отличался от других людей.

Он выбивал из себя страх с каждым новым ударом. Он не чувствовал боль, усталость. Обыкновенный боксерский мешок, подвешенный цепью к потолку тренажерного зала, буквально вынимал из него все те излишки напряжения и сил, что могли трансформироваться в гнетущие мысли и пугающие догадки. Боксируя, он лишал себя тяготящего чувства.

Ближе к вечеру Равик оказался в тренажерном зале. Разогревшись немного на беговой дорожке, сделав пару подходом жима штанги лежа, поупражнявшись с гантелями, он почувствовал себя немного лучше. Добравшись до боксерского мешка, он решил выложиться по полной программе. Кроме того, ему нравилось, что в зале единоборств он мог оставаться наедине с самим собой.

Телу не нужны были напоминания. Движения Равика были отточенными, равно как и умение стрелять из различных типов огнестрельного оружия. Обе руки были развиты одинаково хорошо. Удары он наносил молниеносно, не жалея сил и воздуха, что врывался и вырывался из его легких.

– Может, спарринг? – окликнул его знакомый голос.

Грегор стоял в дверях зала. На нем была спортивная форма. Равик обратил внимание на то, как хорошо было сложено его тело. Крепкие мышцы рук, широкие плечи, крупный торс. Внешне он был куда крупнее Равика.

– У тебя есть одно очень явное преимущество, – чуть усмехнувшись, заметил Равик, указывая на руку-протез Грегора.

– Снять его я, увы, не могу. Зато обещаю не бить в полную силу.

– Тогда это будет нечестный поединок.

Грегор, не обращая внимания на слова Равика, полез на боксерский ринг. Он несколько раз подпрыгнул, размял шею, плечи.

– Перчатки и шлемы лежат вон в том ящике, – указал он своему потенциальному противнику. – Дверь не заперта.

Понимая, что спорить дальше будет бесполезно, Равик кивнул и направился за инвентарем. Вскоре он вернулся к рингу и с ловкостью забрался на него.

– Ну что, поехали? – спросил Грегор, надев перчатки и шлем.

Дождавшись, когда Равик наденет экипировку и приготовится, он сделал первый удар. Джеб. Дальше – удар дальней рукой. Равик, не растерявшись, уклонился и нанес удар по животу противника. Дальше – несколько прямых ударов. За ними последовал хук. Точное попадание.

Грегор тряхнул головой. Вероятно, не ожидал такого напора. Все же, его движения были достаточно быстрыми, чтобы ответить Равику прямым ударом правой, который тот пропустил. Напряжение нарастало. Сила ударов увеличивалась.

Выжидая, когда Равик нанесет удар, Грегор резкими движениями перемещался по рингу. Удар. Еще один. И снова Равик пропустил удар правой, но удержался и ответил свингом.

В нем словно закипела ярость. Полосы на его предплечье окрасились в красный цвет, словно кровь хлынула в них с новой силой. Будто полосы эти были не из какого-то материала, разработанного в лаборатории, но из человеческой плоти.

Он провел серию ударов и сбил противника с ног. Грегор упал, но быстро поднялся. Тряхнул головой.

– Неплохо, – сказал он, тяжело выдыхая.

Грегор тоже провел серию. Правой, левой, апперкот. Последний удар чуть было не лишил Равика сознания.

– Хочешь еще?

Грегор вошел в кураж, предвкушая возможный исход поединка. Но Равик честно и добротно ответил ему. Прямым правым он отправил противника в нокаут. Это случилось очень быстро. Как будто что-то щелкнуло в пространстве, из-за чего Грегор упал на помост и остался на нем лежать какое-то время.

Равик протянул ему руку, помогая подняться. Грегор поблагодарил его за хороший бой и удалился с ринга, оставив победителя стоять в гордом одиночестве на помосте.

Стянув с себя шлем и перчатки, Равик сел на край помоста и свесил ноги. Он положил руки на канат. Дыхание его было частым, но после такого поединка это было нормально. Полоски на руке приняли свой привычный вид. О чем же они сигнализировали Равику? Узнать ответ на этот вопрос ему было суждено позже. Всему свое время.