Читать книгу Молчание - Александр Верт - Страница 8

Видеть самого себя принцу не хотелось, а вот Глен был совсем иного мнения. Потягивая вино прямо из бутылки, он встал и стал беззастенчиво разглядывать бледного худого аграафа. Посмотреть было на что, хоть и приятным это сложно было назвать. Темные вспухшие узлы плоти, подобно червям, покрывали его грудь, спину и почти всю левую руку. Эти узлы были похожи на уродливые шрамы или гнойные пузыри, но в то же время их неподвижность казалась временной, будто они замерли на миг и в любой момент могут возобновить движение, вспарывая плоть, словно плеть.

Глен прикоснулся к одному из таких узлов на плече принца, а он не просто не стал сопротивляться, а увернулся от его пальца, переползая под кожей. Гэримонд поморщился, но не стал возмущаться, только глаза приоткрыл.

− Мы называем их стигматами, − сказал Глен.

− Интересно, кто это мы? – спросил Гэримонд, но тут же покачал головой. – Впрочем, мне все равно и сколько вас, и как вы это называете.

Он просто отступил, спеша снова одеться.

− А как называешь их ты? – спросил Глен с улыбкой.

− Никак, − пробормотал Гэримонд, надевая рубашку.

− Их кто-нибудь видел?

− Да. Ты.

− А кроме меня? – игриво спрашивал Глен, будто все это было просто забавой.

− Ювэй могла видеть этой ночью, но тогда она вела бы себя утром совсем по-другому.

− Логично, − согласился Глен, снова выпив из бутылки. – Значит, это наша с тобой тайна?

Гэримонд закатил глаза. Большей нелепости от Глена он еще не слышал, а тот не унимался.

− Ты когда-нибудь вскрывал их? – спрашивал он.

− Почему ты сегодня такой любопытный?

− Просто… пьяный…

Глен даже хохотнул, но Гэримонд, понимал, что он врет и, застегивая камзол, отвечал, все еще не зная, зачем нужен этот разговор.

− Я вскрывал их, − признался он, − и не раз, но это ничего не меняет. Они всегда появляются вновь.

− А что там внутри?

− Что-то вроде гноя.

− Какого?

− Черного зловонного, такого, что отбило бы тебе аппетит, любопытное животное, − вспылил Гэримонд.

− Фу! Как грубо, − кривясь, возмутился Глен, но тут же допил остатки вина и взмахнул руками. – Что за люди пошли? Вот так вот с духами мира говорят принцы − люди самой благородной крови. Вот она какая, твоя благодарность, и это после стольких лет дружбы! Как тебе не стыдно?

− Дружбы? – переспросил Гэримонд. – Ты лицемер, все эти годы вытягивающий из меня информацию. Ты сам не знаешь ответов и никогда их не знал. Хранителем еще зовешься.

− Любопытно, − прошептал Глен, вернувшись в кресло. − Я думал, ты намного простодушнее, а ты… Что ж, такая проницательность в твои-то годы достойна похвалы, но может все-таки позволишь мне узнать еще немного и расскажешь о том, как вскрывал стигматы.

Гэримонд долго смотрел в голубые глаза Глена, а после спросил:

− Это просто любопытство или какой-то ритуал?

− А какой ответ ты хочешь услышать?

Гэримонд с интересом смотрел на собеседника, пытаясь понять, чего тот вообще добивается, а затем спросил:

− Какое это имеет значение?

− Это очень интересно!

− Это ты сейчас на какой вопрос ответил? – спросил Гэримонд и улыбнулся.

Переиграть Глена у него никогда не получалось. То ли тот был слишком умен, то ли слишком глуп, но спорить с ним было невозможно, только посмеяться.

Глен, будто читая его мысли, развел руками, мило улыбнулся, но, отставив пустую бутылку, заговорил уже иначе. Совсем серьезно.

− Ты прав. Я изучал тебя, вел записи, передавал хранителю истин. Это мой долг, которому я следую не одно столетие. Я − хранитель аграафов, и я присматриваю за каждым из них и каждый носил на своем теле стигматы. Да, не смотри на меня так, я соврал. Видел я их и не раз. Они всегда такие мягкие и узловатые, но у всех они различны по длине, ширине и количеству. У тебя их слишком много и они большие. Таких огромных стигматов я еще не видел никогда. Понимаешь ли ты, что это значит?

Гэримонд задумчиво прикусил губу и отвернулся, а Глен подскочил на месте.

− Только не говори, что это еще не все? – испуганно спросил он.

Принц не спешил отвечать.

− Так я прав! – воскликнул Глен, метаясь по комнате. – Их еще больше?!!

− Да, − все же признался Гэримонд, вращая мирно переливающийся зеленью перстень. – У меня все ноги такие, поэтому я не люблю ходить.

Глен осел обратно в кресло с искренним ужасом в глазах.

− И при этом ты не хочешь идти со мной? Не хочешь все это остановить?

Гэримонд только кивнул.

− Да ты хоть понимаешь, что скоро весь покроешься ими!? Тебя ждет безумие! Ждешь, когда все это сожрет тебя изнутри? Разрушит твой разум? Идем со мной, и я дам тебе шанс победить!

− Нет никакой победы, − отвечал Гэримонд. – Меня ждет безумие и смерть, как всех остальных, но это будет не так уж и скоро.

− Ты и полвека не проживешь! – кричал Глен.

− Хочешь, чтобы она тебя услышала, пришла сюда и стала задавать вопросы? – поинтересовался Гэримонд. – Я все понимаю, но еще столько же я смогу прожить. Этого хватит.

− Для чего? – не понял Глен. – Ты сильнейший из аграафов. У тебя очень сильная душа. Если кто-то и сможет найти ответы, так это ты… идем со мной.

− Глен, не существует никаких ответов. Хватит.

− Что значит не существует?! – Глен снова вскочил. – А-а-а, так он тоже был здесь? Не знаю, как ему это удалось, но не верь ему! Он предатель, этот Айрон! Жалкий предатель, ничего не знающий!

− Понятия не имею, о ком ты, − устало вздохнул Гэримонд. – Я просто знаю, что ответов нет. Бездна мне каждый день снится уж точно не во имя ответов.

− Гэримонд, − с тяжелым вздохом сказал Глен. – Тот, кто знал все ответы, мертв, но может ты сможешь все понять, когда…

− Мой ответ − нет, − перебил его Гэримонд.

Ему казалось, он знает, о чем речь. Он даже видел порою черные резные двери, но знал, что они не откроются, пока стрелка на часах не пройдет семь кругов. Что это значит, он и сам не знал, но, если уж в нем было такое убеждение, он ему верил, потому что собственная сила никогда ему не врала. Если она обещала дождь, значит он будет. Если она показала ему грааль, значит он явится, а если врата не откроются без семи кругов, значит так тому и быть.

Глен устало выдохнул и спросил:

− Но ты не запретишь мне приходить, правда?

− Как будто я могу тебе что-то запретить.

− Не можешь!

− Зачем тогда спрашиваешь? Мы оба знаем, что ты будешь приходить, будешь спрашивать и даже говорить одно и то же будешь.

− Буду, − согласился Глен, весело смеясь.

− На сегодня все? – спросил Гэримонд.

− А ты устал? Хочешь меня проводить?

− Нет. Делай, что хочешь, − равнодушно ответил принц и щелчком пальцев переместил еще одну бутылку.

На завтрак ему даже смотреть не хотелось, потому он отправил его на псарню, а посуду − вниз на стол у самой двери. Можно считать, навел порядок.

Глен проследил за его рукой, провел взглядом по стене, будто мог видеть, как исчезнувшие тарелки возникли в другом месте, а потом встал.

− Мне пора, но я еще приду.

Гэримонд только рукой махнул, все еще считая, что хранитель будет делать, что ему заблагорассудится и спорить с этим нет никакого смысла.

− Если после полудня ты передумаешь, просто позови меня, и я сразу же приду, − сказал Глен, шагая к темноте, снова возникшей в углу.

− До полудня осталось пару минут. Можешь просто подождать немного и услышать очередное «нет».

− Извини, но я не хочу на это смотреть. Уже насмотрелся, да и говорить ты не сможешь сразу, это не будет легко.

Сказав это, Глен исчез в темноте, а Гэримонд только головой покачал. Хранителя он больше не чувствовал, тьмы перед собой не видел, да и полудня не боялся, только смеялся от того, что ритуальный час совпал с часом его рождения.

Он появился на свет в полдень двадцать лет назад.

Отсчитывая последние секунды, Гэримонд запер комнату на ключ, задернул шторы и, закрывая глаза, лег на пол.

Три.

В башню шагнул король. Меньше всего сейчас Гэримонд хотел видеть отца. Рассказывать ему правду Гэримонд не хотел, но и прогнать уже не мог.

Два.

В соседней комнате у окна стояла задумчивая Ювэй, не понимая, отчего ей так неспокойно.

Один.

Где-то глухо ударили часы. Днем их бой был почти не слышен, но в теле принца он раскатился острой болью и оставалось только кусать губы, чтобы никто не слышал крика. Он жалел только об одном – собственной силой нельзя захлебнуться, даже если она бьет через край…

Ювэй вздрогнула, услышав бой часов. Обычно она его не замечала, а тут он буквально зазвенел в ее голове и по телу тут же прошел озноб.

− Иди к нему, − прошептал кто-то.

Она обернулась. Часы ударили вновь и ноги почти подкосились.

− Иди же, − прошептал уже совсем другой голос, и она не пыталась уже ничего понять. Тот второй голос придал ей уверенности.

Третий удар часов смешался с грозным стуком в дверь.

− Гэримонд, открой немедленно! – требовал король, осознавший, что комната заперта.

Ювэй выскочила к нему в коридор, чувствуя, что вся дрожит, и она уже не может разобрать, где ее пульс, а где бой проклятых часов.

− Что с ним? – спросил у нее король.

− Я не знаю, − с трудом ответила она и коснулась двери, едва не рухнув без чувств.

… В комнате плясали тени, и только в центре в проблеске света стоял молодой мужчина. Высокий, статный. Он был широк в плечах и казался очень сильным. Черные короткие волосы трепал несуществующий ветер.

Она его совсем не знала, но все равно шагнула к нему. Тьма отползала от нее, извиваясь, как настоящие черные черви.

− Что за дрянь? − прошептала она, морщась, а потом сделала еще шаг и вдруг поняла, что эта тьма выползает прямо из человека перед ней, роняя на пол капли алой крови.

Он обернулся и пораженно прошептал.

− Ты? Как ты здесь оказалась?

Его голос она сразу узнала.

− Ваше Высочество? – спросила она, себе не веря.

Он не был бледен, и глаза его были ярко-зеленого цвета, такие же, как камень в перстне на его руке.

− Уходи, тебе нельзя здесь быть, это опасно, ну же…

Понимая, что она его не слушает, Гэримонд попытался ее оттолкнуть, но она схватила его за руку.

− Я не оставлю тебя здесь одного, − сказала она, и ее рука засияла, еще больше разгоняя тьму.

− Это нелепо, − прошептал Гэримонд, но не стал с собой бороться, притянул ее к себе, обнял. И в этот миг комнату залил яркий свет, и уже в этом свете она сама обняла его, точно зная, что ее судьба − никогда его не отпускать… одного… во тьму…

Ювэй не успела упасть. Ее подхватили холодные руки Гэримонда быстрее, чем ее обессиленное тело опустилось на пол, но стоило его холодным рукам коснуться кожи, как слабость отступила. Наваждение рассеялось, и она заглянула в его глаза. Черные.

− Ювэй? Ты в порядке? – едва слышно спросил принц, боясь ее отпустить.

− Все в порядке. Не стоит беспокоиться, − сказала она, неловко освобождаясь от его рук.

Взгляд короля, как ей казалось, прожигал ее насквозь, потому она поправляла свой костюм и строго спрашивала:

− Я могу идти?

− Да, − будто ничего не произошло, ответил Гэримонд и повернулся к отцу. – Извини за ожидание. Идем.

Он пропускал короля в комнату и провожал адъютанта взглядом. Она в дверях обернулась, и он не смог не улыбнуться ей.

«Даже если она не знает, − думал Гэримонд, − она – мой грааль».