Читать книгу Считать пропавшим без вести. Роман - Александр Владимирович Левин - Страница 8

Это был не колокольный звон, Пётр ещё помнил, как звенели колокола в храме Архангела Михаила на площади в Талдоме, до того, как посшибали с него маковки со звонницами в середине тридцатых годов, да завезли оборудование для обувной фабрики. Тот звон был мелодичный, ласкал слух, предвещал таинство причастия, воскресного утра, цветных женских платков и базарного дня.

Сейчас звенело всё: и воздух, и земля. Раскачивался адский колокол войны, своим звуком вынимая из тел людских души и разум. Он заставлял жалко прижиматься, сливаться с земляным дном траншеи, твердить запрещённое «Отче наш» даже самых безбожных партийцев. Звон переходил в гул, перемежёвывался со скрежетом рвущегося металла, земля ходила ходуном, из-за поднимавшихся от разрывов бомб столбов грунта и пыли не видно было неба, хоть день стоял и солнечный. Только по теням, проносившимся над плотным скопищем взвеси, можно было понять, что немецкие самолёты не отпускают свою добычу, штурмовики устроили «карусель» и сбрасывают свой смертоносный груз по очереди на передовые позиции горно-стрелковой бригады на высоком берегу Мшаги.

Рядом с Петром, прикрыв руками голову, лежал его земляк Сергей. Пётр думал, что ты не одинок в этой мясорубке. Что вот – твой товарищ, живой, рядом, тоже, как и ты, старается выжить, значит это нормально, значит ты не трус! «Почему трус? Не-е-ет!» Этих гадов он не боялся! Так же, как и делал башмаки, знал хорошо винтовку, и срочную в Красной Армии служил. По-хозяйски обходился с патронами, берёг обоймы в подсумке в промасленной тряпочке. По команде стрелял, стараясь положить мушку под середину тела наступавшего фашиста.

Первый раз, под Сольцами, его только замутило, когда влепил он пулю в, выскочившего немецкого ефрейтора. Ни Пётр, ни немец не ожидали такой близкой встречи, да и вообще, немцы мало чего ожидали от Красной Армии. Перед ними уже чётко вырисовывался образ России, как «колосса на глиняных ногах», озвученного министром пропаганды Геббельсом. Только дунь и он упадёт!

Так и шли немецкие войска вперёд, как на прогулке, распевая «Лили Марлен», попутно убивая, грабя и насилуя «недочеловеков-славян». А тут вдруг, под Сольцами, побежали назад, рванули в одних подштанниках аж на сорок километров, бросая технику, от удивительного забега округляя в страхе глаза.

«Под Сольцами, да, как странно было под Сольцами, ведь и не думали, что фриц побежит! Эна, отмахали германцы от границы сколько! Пол-России протопали, сколько ж эшелонов на фронт ушло и «сгорело» -, содрогаясь от разрывов думал Пётр. «Ведь и нас в Ленинграде недолго готовили, по слухам, вроде в Карелию хотели отправить с финнами воевать, а отправили назад, по той же дороге, что ехали в Ленинград. Только и успел, что письмо кинуть Аннушке что, жив, мол, здоров, еду воевать с немцем. Ах, Нюрочка, моя, детушки, каб знали вы, как же тут страшно. Всё нутро гудит, а ответить этим гадам чем? Дык и пальнул бы в этого коршуна, да не видать за пылью!

«Ох и пыль летит, да под колёсами, привязала ты меня своими косами!» – вдруг пропелась в голове его частушка. «Анечка любила, когда я пою. Милая моя, добрая моя, где-же ты?»

Чтобы не сойти с ума от бомбёжки, плотно сжав винтовку в руке, Пётр скрылся за своей оболочкой внутри себя, вспоминая свою жизнь.