Читать книгу Чести не уронив - Александр Юдин - Страница 9

Стол накрыли в баталерке, сразу после отбоя. Блюда, расположенные на нём, не отличались изысканностью, а были просты и незатейливы. Всё, что удалось достать в условиях гарнизона. Среди открытых банок с сардинами громоздились литровые бутыли «Рояля», уже разведённого ликёром. Жирная селёдка, нарезанная крупными кусками, лежала среди колец лука и была щедро приправлена подсолнечным маслом. Рядом, дожидаясь своего часа, ароматным парком исходила жареная картошка. Словно высокородные лорды среди простолюдинов в центре стола застыли металлические судки с говядиной, украденные в лётной столовой. Деликатес этот принёс Гапур, который знал подход к поварам из лётки и беззастенчиво этим пользовался.

Запивать крепкий алкоголь планировалось растворимым соком «Юпи». Полуторалитровые пластиковые бутылки с этим напитком уже стояли по соседству с грибными блюдами. На десерт, небрежной кучкой, были накиданы новомодные шоколадки «Марс» и «Сникерс» вперемешку с печеньем «Вагонвилс».

Незабвенный старшина Федосеев сидел у этого великолепия и лениво пощипывал струны старенькой гитары. Дождавшись, когда все участники застолья рассядутся, он встал и сказал речь. Только это была не речь, а РЕЧЬ. Сначала старшина напомнил собравшимся, по какому поводу банкет. Рассказал, с каким замечательным парнем они расстаются. Перечислил все мои достоинства и недостатки. Не забыл упомянуть свистнутые мною, по чижовке, портянки из баталерки. А в конце он заверил всех, что мы обязательно встретимся.

– Когда, Атос? – тоном Арамиса воскликнул я.

Прапорщик недоумённо поднял бровь, а сообразив, расхохотался.

– Двадцать лет спустя, – наконец, выдавил он сквозь смех.

Двадцать лет. Мне как-то вдруг взгрустнулось. Срок большой. Что с нами станет за эти годы. Да что там далеко ходить, мы не знаем, как сложатся наши судьбы уже завтра. Каков он, этот новый и пугающий мир за пределами гарнизона? Судя по отголоскам, прилетающим в нашу глухомань, там творилось что-то невообразимое. Дельцы делили награбленное, бандиты стреляли друг в друга, по сёлам грохотали танки. А своими жизнями за этот беспредел расплачивались простые парни вроде нас. Азербайджанец Гусейн Гусейнов, уволившийся полгода назад, через месяц прислал письмо, в котором сообщал, что он был призван на войну с армянами и теперь лежит в госпитале с простреленной рукой. Молдаван вроде как замирили. Но взбудоражились земляки Саида и Гапура – чеченцы. Везде сейчас неспокойно, где вспыхнет в следующий раз, никто не знает.

Но к чёрту эту грусть-печаль. Что будет, то и будет. Праздник у нас или где? Дембеля гуляют! Мы опрокинули по первой, и понеслось. Народ в хорошем темпе принялся выпивать и закусывать, налегая при этом на мясное.

– Желудки, блин, – фыркнул я, хотя чему удивляться. Парням по двадцать лет всего. Они ещё растут.

Наконец, насытившись, все вспомнили про гитару. Федос взял в руки шестиструнку и выдал. Для затравки он начал с «Есаула» и «Гоп-стопа» Розенбаума, продолжил «Группой крови» Цоя, а уж нашу «Уезжают в родные края дембеля» дружно орали мы все. Уставшего старшину сменил Гапур. Он подтянул колки на инструменте и спел свою любимую «Если ты хоть раз бывал в горах, значит, ты обычаи наши знаешь. Не позволит никогда вайнах, чтобы гостя кто-нибудь обидел». Дождавшись, когда чеченец, подражая Высоцкому, напоследок эффектно ударил пальцами по струнам и закончил петь, я подсел к нему.

– Слов нет, Иса, красивая песня. И исполнил ты её красиво. Только почему вы нас, русских, так не любите? – с пьяной простотой задал я ему непростой вопрос.

Гапур посмотрел на меня и, не прекращая теребить пальцами гитарные струны, ответил:

– А кто тебе сказал, что горцы не любят только русских? Разве у меня в базе одни русские шуршат? Хватает там разных. Весь вопрос в чём? – задал вопрос чеченец и сам принялся на него отвечать: – Люди делятся на овец и волков. Закон жизни такой. Если ты овца – стой спокойно и жди, когда тебя остригут или зарежут. А если ты волк – стриги и жри овец, если сам не хочешь в бараньем стаде оказаться, – хищно оскалился вайнах.

– Ну, а мы с пацанами тогда по-твоему кто? – показал я рукой на прислушивавшихся к разговору парней. – Овцы или волки?

– Нет, вы не те и не другие. В вас что-то иное – особенное, – произнёс чеченец и задумался.

– Мы – волкодавы! – выкрикнул Якуп и вызывающе уставился на Гапура.

Тот, не желая продолжать опасный разговор, отвернулся и переключился на Мамеда. Этот хитрый азер в начале службы держался от нас на расстоянии, общаясь только с соплеменниками. Но со временем, не желая уезжать на Родину, где было неспокойно, он остался один и как-то незаметно прибился к нам и теперь спокойно жевал сардины, не отвлекаясь на пустые разговоры.

– Мамед, как там дела у Гусейна, выписали его из госпиталя? – спросил Гапур, наливая себе в стакан «Юпи» из бутылки.

– Выписали, – Мамед проглотил очередную рыбку и рукавом вытер масло с подбородка. – Рука только плохо слушается. Калека теперь, – горестно подкатил глаза азербайджанец.

– Плохо, – заключил Иса и, опорожнив стакан одним глотком, снова взялся за гитару.

– Послушай, Гапур, – не унимался я. Спирт ударил в голову, и какой-то неугомонный бес в душе толкал меня на провокации, вызывая чеченца на откровенность.

– Ну, а вот если случится так, что окажемся мы с тобой в разных окопах, мало ли как жизнь крутнётся, война ведь везде. Будешь в меня стрелять?

– Если старейшины прикажут – буду, – не задумываясь ответил горец, – мне ведь всё равно кого резать. Хоть русских, хоть американцев, да хоть инопланетян, – хохотнул он, – лишь бы роду не во вред. Это вас – русских – много. И всего у вас много. Все ваши беды от этого. Не цените вы, что вам Бог дал, и друг друга не бережёте. А нас мало. И живём мы в горах, где лишь одни орлы да бараны. Род – это всё. Нам без рода не выжить. А старейшина в нём главный. Как он скажет, так и будет.

– Так, ладно, воины, – Федос встал из-за стола и посмотрел на нас совсем не пьяными глазами. – Поговорили. Жизнь сама за вас всё решит. Погнали на станцию. Время.

Провожающих было немного.

Командирский уазик, который должен был доставить меня к поезду, мог вместить в себя только четырёх пассажиров. Саид, промолчавший весь вечер, тихо сидя в сторонке, лишь нервно покусывая себе губы во время нашего разговора с Гапуром, вдруг заявил, что он просто обязан проводить брата Саню. А кто ему в этом захочет помешать, того он зарежет. Есть желающие? Ну и прекрасно. И Руслан решительно полез в машину.

Ну вот и всё, погнал я, пацаны. Скоро дома буду. Стоя у открытой двери тамбура, я глупо улыбался парням на перроне. Как вдруг в тот момент, когда поезд дёрнулся, начиная разбег, на ступеньку вагона вскочил Саид и закричал:

– Саня, брат, я в тебя никогда стрелять не буду. Запомни – никогда. Ты мне жизнь спас тогда в Муходёровке. – Ты – брат мой, – уже стоя на бетонке станции снова прокричал друг и замахал рукой.