Читать книгу Избранная лирика - Александр Золотов-Сейфуллин - Страница 7

О, где же прежние стада и вдохновенье?

О, где же светоч умственной Души?

Где гордое к врагам презренье?

Обитель где и леса шалаши?

Осиротел я…Более не в силах

Внимать постыдный шорох языков.

Сокрыт мятежный Дух в могилах,

Зашли герои за альков.

Всё шатко, всё иного просит,

И чужд для Мира Пушкин, Данте и Шекспир…

Потомков дерзновение уносит

В иной, неотвратимый Мир.

Кругом аборигенов злоязычье,

И пал герой, мечи, сложив у врат.

И человек другому уж не брат,

А недруг злейший, славящий двуличье.

О ты, страна любви небрежной,

Страдания холодный дом,

Страшусь тебя душой мятежной,

Борясь с тобой твоим же злом.

Жизнь без чудес,

Пребывая Законом

[То отвергая,

Что явно превышено

И неразумно,

По всей вероятности,]

Вкус формирует

Идеей прекрасною,

Не прерывая

Поток впечатлений.

Ввёл Стагирит:

«Неизбежное – истинно»,

Предполагая, возможно,

Зависимость

Дел от судьбы

Небосводов, как зеркало,

Всё отражающих,

Луч фиолетовый.

Нам виден Мир чудесным планом,

Описываясь лучше словом,

Чем цифрой. Важный документ

С печатью дарственного блага.

В нём все старались, совещаясь,

Не прерывая разных мнений,

Толкуя вместе здравый смысл.

И вольность твёрдая понятий,

Их способ пересечь границы

Явлений, многим разделённых,

Разносит весть, что люди – братья,

Перетекая уж избранным

В божественную бесконечность…

Застыв, остановясь в развитье,

Державно почуя на лаврах

И притворяясь идеалом,

Внушает слабым

Мощь литую.

Ему значение в устоях

Передаваться меднолобым

Гремящим слухам и соблазнам,

Вялотекущему теченью

И умножая тем распад.

И в час свободный мы, трепеща вдохновеньем,

Как ветр незримый, волны рассекая,

Переведём задачу в неизвестность,

Проникнув светом в тьму,

Пошевеля притихшие глубины,

Где разные заводятся творенья…

В них обитатели поспешно расползутся,

Так непривычные к подобным посещеньям.

Отрок чувственный и нежный

Неразумно приступает,

Скрыть растущее волненье,

Попытаясь безмятежно

Созерцать поспелый плод.

Но срывает, удалившись

Через заросли густые

Мигом от лесных подруг.

Пустой толпе поэт не нужен,

Его презрят среди повес,

Но ею будет он разбужен

Для сотворения чудес.

Времён разрыхленная связь

Как точно червь пространство точит,

С бессмысленностью копошась,

Ему – капризное собранье

Убогих чувств, не разделённых

Иным собратом по роенью.

Он дар телесный принесёт —

Владыка тесныя пределов,

И, устремляясь вглубь бесцельно,

Сомнением не потревожит

Свои волнующие ткани.

Слёзы людские

Тихо текут,

Песни мирские

Громко поют.

В час испытания

Смех и страдания

Рядом идут.

Верой взращённые,

Непобеждённые

Властию пут,

Часто случается —

Вместе сливаются,

Веру куют.

Единство цели – вот стремленье.

Лишь в том покой Души твоей,

Где разума предназначенье

Плоды рождает для людей.

Корабль, созданный рассудком,

Пройдёт немало лун и льё,

Разрушив догму с предрассудком,

Предначертав судьбу Мельё.

Уйдут в лета порок, изъяны,

И грешный обретёт покой,

Возвысятся Свободы кланы —

Сообщества без сути злой.

Сожгут народы злых кумиров,

Встревожив сон прошедших лет,

И из железных из потиров

Низвергнут рабства амулет.

Придут, придут часы возмездья!

Народный и священный меч

Опустит тяжесть с жалких плеч.

Она скатится, и Созвездья

Зажгутся для людей Земли.

И Мир – гармонии пример —

Увидит среди чёрной мглы

И жар, и силу звёздных Сфер.

И Ангелы Небесных Сфер

К тебе приблизятся смиренно,

Начнутся речи откровенно

В дипломатический манер.

Не скажут поздние потомки,

Что ты – подобие ханжи,

Что ты стоял слепой у кромки,

Проторенной дорогой лжи.

Робко пролитым вином

Умывалися,

А разорванным сукном

Утиралися.

Говорили ложь до дна

Сказкой сладкою…

Получалося, однако,

Всё накладкою.

Знойной тёлкой и бычком

Простынь, радость славили

И Марию с дураком

В угол ставили.

Природа – затейник

Людей увлекает

И временем мирным,

Сбирая их вместе,

Заводит собрание

Многообразием

Существования,

Духом свободным

Свет отражая.

Покой мы благодатный обретаем,

Свершая действие лишь равное Природе,

И нравственный Закон выводим,

Согласьем сберегаясь от унынья.

Нам память упростит задачу:

Пришедший опыт пригласит к раздумьям

И даст сражение, в надежде утешаясь,

Что дальняя присяга сохранит

И сил придаст, как амулет заветный.

Быт селезёнкою

Сложен особенно,

Гробы поставляя

В кладбище унылое.

Метит крестами

Пустое безвременье,

Так заполняя таблицу Природы

Кратким конспектом

Существования.

Не преступая

Канон Августина,

Исповедь новую

Миру оставим.

Словоохотливо,

Непринуждённо

Связи усилим,

Запас сохраняя

Блага богатого,

Духа могучего,

Долгим обильем

Любови во всём.

…Так летним днём залитая Даная,

Растрескав кожу, как голландский сыр,

Сошла к поправке от кислотных дыр

К врачующим в надежде исцелиться.

Так хор гремит, неоспоримо

Напоминая сходство со славой Мира.

Отдельный голос обретает

Наружность Ангела, порхая

В глубинах купола… Ряды

Переживаний бестелесных,

Эфир разбавя жёсткими крылами,

Желают праздник богодухновенный

Отметить вместе прочными делами.

[Так суд присяжных, верно заседая,

Оценку ставит лучшим управленьем…]

У крайних мнений жизнь не учтена

[И бестолковый наведёт порядок,

Лишь Мир без сожалений погубив].

Сей неизбежный ход Природы

На Мир печатью наложил

Условье внутренней Свободы —

Программы дальней общих сил.

Ея составы преступленья,

Как карт раскладывая связь,

Безвинных жертв кладут стремленья,

Толпами втаптывая в грязь.

Так вот: материалом следствий

Довольно – мы хотим сказать,

Что часть неисчислимых бедствий

Нам можно просто избежать.

Веселя огнепоклонников,

Жрец, восторгающий

Страсти природные,

Славит рефлекс,

Попирая условности.

Внедряясь в оболочку смысла,

Разрушив ткань остервенело,

Питается начинкой тайной,

Прорыв умело лабиринт.

Там оставляет кукол гору,

Чтоб нить продлилась поколений

Преображеньем в цепь питанья,

Оставив мудро за собой

Проход значимый к отступленью.

Да будет власть нам утешеньем —

Закон удержит от оков,

Ему послушных, укрепляя

Хоть как-нибудь плачевный Дух

Стремленьем к благам запоздалым.

Лоб, нагнетающий

Мысль уловимую,

Только в сражении,

В противоборстве.

Там ли бесстрашные

Цели наводят

Из заповедника

Мысли ранимой.

Вы не найдёте там души.

Но описание глуши,

Тех мест, где близостью Природы

Врачуется усталый ум,

Откроете сполна для дум.

Мир постигаем мы

Точками зрения,

Разные мнением,

Сопротивлением.

Нам неприемно

Одно направление.

Не удержать

И Законом обдуманным

Войнам бесчисленным,

Кровопролитным

От себялюбия

Низкой потребности.

В сравненьях вещи познают

И сущность войн изображает,

Покой Природе отвечает,

Но безмятежности гнетут.

Восстал незримый властелин,

Объятый пламенем отмщенья.

Восстал презренный светом сын,

Порвав цепи порабощенья.

Железною рукой своей

Нанёс удар… Кровава плаха…

И храмы жадных палачей

Покрылись жалкой тенью страха.

Отвратный Миру, чуждый всем,

Напрягся мученик священный,

Как старец, злом посеребренный,

Разрушивший клюкой гарем.

Взвиясь над мерзкою гордыней,

Хромой, но с волей неземной,

Зажёг огонь, своей святыней

Борясь открыто с сатаной.

Вот он поднялся непреклонный,

Рабочей силы продавец,

Дрожите! Встал борец бессонный,

И раб, и блага сотворец!

Раньше слонялись мы

С целью распущенной,

Дни закатилися

Солнцем пылающим.

Носимся в комнате,

Лезем на стенку,

Локти кусаем,

Прежде толкавшие.

Повседневность поголовно

Расширяет рубежи

Удовольствий ненасытных,

Развлекая отупелых.

Горим ли мы на брачном ложе,

Когда для нас всего дороже

Любовь – не тайной, но

предмет?

Надевал ли вольнодумно

Ты вольтеровский колпак,

Споря с Фейербахом шумно,

Не для славы – просто так?

Философствовал ли ты

О Законах красоты?

Ты знал ли девственную муку,

Когда, пришедши на престол,

Чинил любовный произвол?

Ты ведал царственную скуку?

Когда досугом,

Весёлым кругом

Друзей сбираем

Гудящим ульем,

Допить нам горечь,

Упасть в блаженство,

Не замечая

Часы историй.

Раб торопливо распиливал ржавые цепи,

Тяжко звено преломил и прислушался…

Шумным дыханием, слившимся с боем уже

                                        ликовавшего Сердца,

Он, наполняя пространство тлетворной темницы,

Стены содрогнул, во тьме потеряв разуменье…

Несколько времени так он сидел неподвижно,

Скоро опомнился и, наслаждаясь заветным —

Цельной Свободой, исполненной без промедленья,

Как пресмыкающим скользким, проворно пробрался

                                                            из норы,

Грубо, небрежным движением, с дикостью ночь

                                                            рассекая.

Там огляделся. Болезненно плечи расправил

И, босиком на земле оказавшись холодной,

Вдаль, натрудившись, стремительно путь уменьшая,

Шёл спотыкаясь, спеша, оставляя затворы.

Ему сомнение дано.

Природой призванный ужиться

С глубокой верой… Всё равно

Им суждено перемениться.

Он жив от сих противоречий!

Порой раздвоенность наречий

Расскажет глубоко предмет,

Усилив Мир обогащеньем

Понятий твердых, убежденьем,

Что слово есть, а вышних нет.

И случай, истинный свидетель

Необозримости духовной,

Желает большего участья

В познании Вселенной нашей.

И спор привычный плодотворен:

Нам не войти в забвенье дважды…

И непрерывность поединка,

Имея славные потери,

Недосчитается героев.

На раскрытой ладони,

Так приспособившись

Жизнь неразумную

Тем скоротать,

Кто потребностью занят

Трудность решить.

Обосновав предыдущим

Последствия,

Второстепенное —

Фильтром анализа,

Бесов раскованных

С кровью испорченной

Верой задержим

Толп, напирающих

В будущий день.

Особенность нам не оспорить,

Не знавший зрелища не прав,

Не сделав ключ, не утерять…

И в случае продлить волненье

Он видит бегство от оков.

И в памяти его скорбящей

Упорно видятся несчастья.

И узы вечного согласья,

Наргизами переплетаясь,

Ещё вместят в душе поющей

Непережитые волненья,

Нам обещая радость встречи

Со старыми вещами, другом.

Отведение боли

Славой гремящею,

Чтоб наводящие

Ужас юдоли

Нам не оспаривать

Шумным собранием.

Предложив независимо

От обстоятельств,

Времён и народов

Ум взволновать,

Успокоясь к излишеству,

Пренебрегая

Условностью скованной,

Медной традицией,

Скорым довольством

И, хорошо поработав,

Оставить творения.

Предмет сей задан для последствий,

Предпослан волею труда —

Началом шествия земного

Перевести Природу в благо

Меж действием и прихотливым даром.

Среди живущих проявляясь,

Внушеньем подберясь к делам,

Поддерживать своё значенье

И разогнать ненужных мыслей,

Как головную боль, что мучит.

Стиль роскошествует там,

По нетронутым устам

Поцелуем и насмешкой

Пробежит победной пешкой

Цицерон или Хайям.

Русские мальчики – звёздные мальчики.

Взор направляя на Небо забытое,

Карту к утру возвратят вам исправленной…

Умрём с тобой,

Когда устанем

Держать вериги на плечах.

Мы древа одного плоды —

Потребность в творчестве высоком.

Там ли бесстрашные

Цели наводят

Из заповедника

Мысли ранимой…

Мир, отвлекающий

Богобоязненность,

Мудрость отпетую

Чередованием

Страсти минутной.

У тесной старости и строгость беспредельна…

Освободившись должностью, и трапеза бесцельна,

Ушедших слабостей душою искренне приняв

И продвигаясь к будущим кладбищам.

В день кончины ожидали,

Что разрушится дворец

И оплаканный Творец

Все небесные медали

Разместил бы на груди.

Уже в младенческие годы

В нём гений тайный ликовал:

Он с Берлиозом засыпал,

Форе в нём чувства пробуждал,

А Шуберт дал урок Свободы.

Родственных Душ

Собирая во множестве

Благоуханьем

Полян земляничных,

Будем согласные

Без преимущества…

В равных условиях,

Как наименьшее —

Полного счастья.

Ума незримые владенья

Распространяются к началу

Пустой особенности Мира,

Но рассужденью недоступно,

Непостижимым Небесам

Довольно скрыть обособленье

К трудам бесчисленных народов,

Чтобы божок уже искал

В себе растущий беспорядок,

Остановившись в беспокойстве

И озадаченный нуждой.

Когда влечёт вас вновь стремиться

К животворительным Светилам,

Найдя занятие Души

В чреде и власти Дум свободных…

Там время пестуйте терпеньем.