Читать книгу Гольяновская Весна. Поэзия пробуждения в затворничестве - Александра Барвицкая - Страница 8

девять дней до исхода.

и сорок ав —

позади —

утекает

в песок.

испарённую воду

пустынных глав —

в груди —

замыкать срок.

время сбрасывать ношу тел —

балласт

затрудняет ход.

обновлённостью —

наш удел —

в девятый войти восход.

забрюхатив барханом,

печь

крематория,

ржавя пасть,

шкуру прошлого будет жечь! —

наше рабское

жрать

всласть,

отрыгнув иллюзорный жом —

тот, что в сладкое мажет рот —

тельценосным сном,

миражом! —

нам – без шкур – за громом – вперёд!

девять дней без огляда

камни

в ногах

крошить.

не моли о пощаде.

так надо.

Он так решил.

девять сумерек нам до дома. —

ночь,

не дрожи!

девять суток застряли комом. —

только бы пережить!

девять дней до земли,

в которую

держим

путь.

девять дней до исхода.

не дли!

эти бы

дотянуть.

чёрного мрамора крошки

в перистом небе висят

крайнего срока гирей. —

ровно на двадцать четыре

в два раза по шестьдесят

(и ни секундой больше!).

в выдержанном вине

зимнего чана —

прокипячённые.

(о чём вы? —

набравшиеся до отчаяния

за девяносто дней!)

поворачиваясь то одним,

то другим боком —

вселенскую наготу прикрывая личным —

высушиваются выпотрошенным

солнцепёком:

двустранным столичным.

(песочек назвался – пророком?

значит – жди своего срока!)

открывается в полночь ров. —

ноль-ноль – на швейцарских.

циферблатные – к чёрту! – швы!

и по талии коридора миров

перетекает царство

секунд живых.

здесь песок даст камням фору! —

смело

в руках мни!

бесконечность – всего лишь форма,

создающая тело

времени.

В поднёбии – звук дрожит…

Ей шёл сорок первый.

Она сорок первый встретила,

когда полюбила жизнь.

Танцуя на кончике нерва —

новью – взахлёб – бредила!..

Радуйся, детка! Радуйся,

пока не заметила

висящего под числовым градусом

знака смерти…

Он был сорок первым снизу

и первым сверху.

Почти невинным…

Казалось ей – в той прорехе

солнце луну близит —

сшивать пуповину.

Казалось ей – счастье соткано! —

Лепестками вышито:

«Плыви по небесной выши ты,

моя лодка!»

Казалось – дана ей ось

Державная!

С болью покончено самосожжением.

Но было рано…

И двадцать вторая данность —

ранами

Дня Рождения

впаялась в атомы – демоном! —

Заржавила!

Впечатала алым в историю,

окровила и обескровила.

И в жанре классического хоррора

Демон Максвелла в её теле хозяйничал —

как в ничьём!

Адом чадил в грудине,

запретив колокольный звон.

Сжимая виски льдиной,

гнал разум на выход:

– Вон!

И не верил никто в ту червлёную пору

в её будущее – впереди.

Но она поднимется и победит

в битве уицраоров.