Читать книгу Первое Солнце Шестой Воды. Книга Первая. Небис. Метафизическая художественная серия «Женьшеневая Женщина» - Александра Барвицкая - Страница 17

– Алиша! Расскажите о нём, – потребовал он.

– Что мне сказать о том, о ком я ничего не знаю? – совершенно не удивляясь ни вопросу, ни твёрдости в его голосе, спросила она, внутри продолжая примерять на себя имя Алиша, а внешне пытаясь вылепить из солнечного шара, растекающегося по пальцам, цветущую головку подсолнуха.

– Но ведь вы его жена!? – вспыхнул он.

– Да, – ответила она, вытягивая лучик в форме лепестка. – Но разве жёны знают своих мужей? Пока они не знают даже себя.

– Расскажите о нём, – его голос стал ещё твёрже.

– Это началось в самолёте, – сказала она, вытягивая из светящегося шара очередной лепесток. – И он был очень странный.

– Ваш муж?

– Нет! – рассмеялась она. – Самолёт.

Женщина на секунду провалилась в себя, улыбка скользнула по лёгкой тени, блуждающей в комнате, а потом добавила уже совершенно спокойно:

– С тех пор я не выходила отсюда.

Если бы сейчас луна могла заглянуть в окно комнаты и увидеть лицо мужчины… Оно было…

Но окно запотело от жара Небиса, соприкасающегося с глубоким, ровным дыханием женщины, идущим настолько изнутри, что всё её нутро становилось сплошным воздухом, и луна не смогла бы разглядеть…

– Сколько дней вы не выходили из комнаты? – спросил он.

– Вы хотели сказать – месяцев или лет? – улыбнулась она. – Много.

– Почему?

– Она боялась.

– Кто?

– Квартира.

– Чего она боялась?! – возмутился он.

– Она боялась оставаться одна.

– Кто вам это сказал?

– Она.

– Как?

– Всякий раз, когда я подходила к двери, квартира начинала плакать: либо водой, либо огнём. Чаще – огнём. Конечно, я могла оставить всё, как есть, и уйти. Но в комнате был кот. Он бы сгорел.

– У вас есть кот?

– Да, – сказала она тревожно, и начала рассказ: – Когда-то у меня была кошка. Белая. Я дала ей совершенно белое имя – Бэлла. Но пришло время, и её позвала природа. Она так кричала в ответ на этот зов! Я могла бы удержать её, но не стала, отпустила навстречу природе, и белая кошка больше не вернулась.

Потом у меня была крыса. Она тоже была совершенно белая, а глаза, хвост и лапки – розовые.

Мне подарил её маленький мальчик.

Я приехала в детский дом снимать фильм. Мальчик посмотрел в мои глаза и сказал: «Я хочу, чтобы ты была моей мамой». И я посмотрела в его глаза, и захотела стать его мамой. Но большие дяди и тёти в больших кабинетах, где решают судьбу таких детей, запретили мне быть его мамой. Они сказали, что таким женщинам, как я, у которых нет дома и нет мужа, нельзя быть мамами для мальчиков и девочек, у которых нет мамы.

А потом мальчик плакал.

«Я хочу подарить тебе самое дорогое, что у меня есть» – сказал мальчик и протянул мне ручную крысу: «Её зовут Дуся. Кроме неё у меня никого нет. Я хочу, чтобы она была твоей».

И я всё время плакала, когда смотрела на Дусю и вспоминала глаза мальчика.

А потом ко мне в гости зашла маленькая девочка, которая часто плакала, потому что у неё не было друзей, и она попросила: «Отдай мне Дусю. Я буду её мамой». Я отдала ей Дусю, и девочка больше не плакала. И я уже не плакала, глядя на Дусю. «Может быть, когда эта девочка вырастет, она встретит мальчика, который подарил мне Дусю. И у них будут дети, которые никогда не будут плакать», – думала я.

А потом ко мне пришла кошка. Вошла без спроса и легла на мою кровать. Кошка была серая и невзрачная, бездомная, маленькая и очень голодная. Я хотела налить ей молока, но в моём холодильнике не было ничего, кроме мацони. Там, где я тогда жила, все пили нарзан и мацони. Эта кроха с такой жадностью набросилась на мацони, что получила имя – Мацоня.

Взрослея, она жила у меня и спала на моей кровати. Мы вместе умывались, вместе делали маникюр, и я носила её гулять в маленьком плетёном лукошке. А когда она совсем выросла, и природа позвала её, я испугалась, что она уйдёт так же, как ушла Бэлла. И я начала давать Мацоне таблетки. Есть такие маленькие, круглые, жёлтые таблетки от кошачьей любви, когда кошкам очень хочется любви! Я бы тоже их пила, но для людей не придумали таблетки от любви. Вот так мы и жили без любви: я и «дочка» – кошка Мацоня.

А потом мне нужно было уехать. Да! Я должна была уехать. Далеко. Навсегда. И я не знала, куда ехать, и не могла взять Мацоню с собой в никуда. Я отдала её в хорошие, добрые руки, а через время мне сообщили, что Мацоня нашла свою любовь, и я стала «бабушкой».

С тех пор у меня нет домашних животных…

– Но вы говорили, что в этой квартире был кот! – возразил он.

– В ту пору этот кот был у всех.

– Где он сейчас?

– Ушёл, как и положено, в свой срок.

– Куда? – спросил он.

– Туда, куда и положено уходить всем котам. Но перед тем как уйти, он просил меня помочь… А сейчас мне нужно спать. Я должна спать. Он хотел, чтобы я спала. «Ложись спать» – это были последние его слова, сказанные мне голосом.

– Кот? – удивился мужчина.

– Кот? – удивилась она.

– Кот простился с вами словами: «Ложись спать»?

– Отчего кот? Впрочем, да… Тот, кто хотел, чтобы я спала, кот. Он тоже кот…

– Почему он простился с вами именно так?

– Я тогда не спала несколько месяцев. Я уходила. Он хотел остановить меня, но вместо этого всего лишь изменил вектор направления. Я всё-таки ушла. Я уснула, и больше не просыпалась.

– А сейчас?

– И сейчас сплю. Но здесь не хватает воздуха. Мне приходится выныривать, чтобы сделать новый глоток.

Она встала на подоконнике и открыла окно. В комнату хлынуло дыхание ветра, и она подалась навстречу, легко выскальзывая из полноты света в полноту тьмы.

Прежде чем сделать шаг, она обернулась и тихо спросила:

– Вы умеете стрелять?

– Нет, – так же тихо ответил он, и добавил: – Обычно я попадаю в молоко.

– В молоко попадают все, у кого есть Адамово яблоко, – улыбнулась она. – Мне нужно спешить. Вы видите термометр? Он висит за окном.

– Да.

– Что показывает Цельсий? – спросила она.

– Красный приближается к сорока.

– Сердцу пора идти в школу. Нужно успеть попасть в Адамово яблоко, пока кровь не закипела.

Её тело стало прозрачным, платье наполнилось ветром, и подол распахнулся, как крылья…

– Постойте! – воскликнул он, и тронул её за локоть, пытаясь удержать: – Вы не ответили!

– На какой вопрос я не успела вам ответить? – спросила она уже почти отсутствующе.

– Сколько дней вы не выходили из комнаты? – повторил он.

– Не подскажете: что сегодня на календаре?

– 6 февраля 2012-го года.

– Благодарю, – ответила она. – Но вы точно уверены, что сейчас февраль?

– Конечно!

– Ваш хронометр остановился. Сейчас – осень. Впрочем, какая разница, что на календаре, если календарь застрял в мае.

– Сколько дней вы не покидали пределов этой квартиры? – настаивал он.

– На тот момент, когда вы вошли сюда, лишь 444 дня. А на сейчас – 695.

– Это невозможно!

– Отчего же? – возразила она, плавно уводя свой локоть из его ладони. – Возможно. Когда нет повода выйти за пределы, все грани и пределы стираются.

– Так долго?

– Это не предел.

– Но ведь вы сами выставляете свои пределы?! – его голос начинал звенеть медным отливом колокола.

– Нет. Пределы невозможно выставить самостоятельно. Во всяком случае, до тех пор, пока не дойдёшь до уровня зашкаливания предела в отсутствии предела.

– Значит, всё-таки, вы сами выставляете свои пределы? – его колокол нарастал всё громче, и ветер выносил голос из комнаты наружу – туда, куда рвалась выйти она.

– Нет.

– Тогда кто же? – метрономом отбивал он.

– Алекс, – ответила она.

– Алекс Юпитер?

– Вы хотели сказать Йуппитэр?

– Ну да, Юпитер.

– Йуппитэр, – повторила она.

– Вы настаиваете?

– Да.

– Кто он?! – бился в ветер колокол его голоса.

– Кто? – спросила она.

– Алекс Юпитер!

– Вы хотели сказать Йуппитэр?

– Да.

– Алекс Йуппитэр, – настойчиво повторила она.

– Я понимаю. Но кто он?

– Алекс Йуппитэр?

– Да. Алекс Йуппитэр! – вскипал он. – Кто он?!

– В каком смысле?

– Вы не скажете?! – в отчаянии бросил он.

– Нет.

– Хорошо. Не говорите.

Он замолчал.

А ветер продолжал нести наружу отчаянную немоту его вопросов…

– Вы действительно хотите знать, что произошло в этом аквариуме? – спросила она, прислушиваясь к ветру.

– Да.

– Тогда я должна войти в вас. А вы – в меня.

– Как?..

– Глазами, – ответила она. – Вам не страшно?

– Нет, – его голос напрягся в струну. – Что я должен сделать?

– Ничего. Просто смотрите в Небис. Он всё сделает сам, – и она положила в его руку светящийся шар.

– Постойте! – он прикоснулся к оконной раме, пытаясь остановить женщину. – Прежде чем… Ответьте. Он вас бросил?

– Кто? – удивилась она.

– Юпитер.

– Юпитер не может никого бросить, – сказала она твёрдо и холодно. – Юпитер – это Небо. А небо – это воздух. Как воздух может бросить кого-то? Ну, разве что подбросит, превратившись в Ветер… И ещё…

Она взяла руками его голову за лоб и затылок, аккуратно притянула к себе, и прижалась губами к его уху:

– Чтобы бросить что-то, надо это что-то иметь, – прошептала она едва уловимо. – Я не что-то. И меня никто не имеет. Я – бросаюсь сама.

И она сделала шаг в окно…