Читать книгу Мой желанный и неприступный маркиз - Александра Хоукинз - Страница 7

Матиас дождался, когда они отъедут на несколько километров, прежде чем сообщить своим приятелям, что леди Темпест одна из печально известного семейства Брант.

– Да брось, Шанс. Это розыгрыш. Эта красотка не может быть одной из Норгрейвов. Я отказываюсь в это верить, – заявил Торн, решив, что Матиас насмехается над ними.

– Поверь, братишка. Леди Темпест упомянула, что у ее брата, графа Маркрофта, такие же синяки, как у меня. – Стиснув зубы, он припомнил их разговор. – Она не стала меня спрашивать прямо, но явно она задавалась вопросом, не я ли в ответе за синяки ее бедного брата.

– Так и есть, – поддакнул Сент-Лион слишком радостно для такого случая.

– Довольно неожиданно, – заметил Торн, до сих пор не уверенный в том, что Матиас говорит правду. – Каковы шансы встретить здесь кого-то из этой милой семейки?

– Намного больше, чем можно представить, учитывая, что мы двадцать минут провели с тремя девицами Брант, – пробормотал Матиас.

– И тем не менее у отпрысков Норгрейва хорошие манеры и ни намека на клыки или хвост, – заметил Сент-Лион, не в силах удержаться от того, чтобы не уколоть Матиаса пресловутой взаимной враждой между семьями Рук и Брант. – Исключая, разумеется, Маркрофта.

– Разумеется, – эхом откликнулся Матиас с намеком на издевку.

Он расстроился, узнав, что леди Темпест с сестрами – из рода Брант. За всю жизнь он слышал, что маркиз Норгрейв наплодил много детей, как в законном браке, так и на стороне. Он искоса взглянул на Сент-Лиона. Ходили слухи, что мать его друга когда-то была одной из бесчисленных любовниц маркиза. В свете даже поговаривали, что Норгрейв был отцом наследника ее мужа. Сам граф и графиня усердно опровергали подобные слухи, когда они время от времени возникали. Однако нельзя было отрицать, что Сент-Лиона легко можно было бы принять за одного из далеких родственников Маркрофта. Если эти слухи и имели какое-то основание, Сент-Лион предпочитал не обращать на это внимание.

Торн направил лошадь ближе к лошади приятеля, чтобы ему не приходилось кричать.

– Думаешь, дамы расскажут о нас Маркрофту?

– Вероятно. Хотя леди Темпест, похоже, боится, что ее брат узнает, что ее поймали на том, что она подглядывала за полуобнаженными мужчинами, – сказал Матиас, вспоминая, как девушка пыталась во время разговора скрыть свой страх. – Бранты могли всю окрестность наводнить своими отпрысками, но женщины этого рода, похоже, не унаследовали их низменные наклонности.

– Какая жалость! – С губ Сент-Лиона слетел преувеличенный вздох. – Если бы я знал, кто за нами наблюдает, я, возможно, тоже бы снял штаны. Ты явно произвел неизгладимое впечатление на леди Темпест.

Неужели? Виконт шутил.

– Ничего подобного. Девица даже не взглянула на меня, как только поняла, кто мы.

Матиас видел, что инцидент у реки смутил леди Темпест. Подобное поведение не пристало леди. Узнав ее фамилию, Матиас предположил, что она искусная лгунья, но ее неловкость и угрызения совести казались искренними. Пока она не сообщила имя брата, Матиас собирался проявить великодушие и простить девицу.

Фамилию своей семьи…

Господи, как все запуталось!

– Эта дама точно знала, кто мы, когда нас увидела, – засмеялся Сент-Лион. – Чему удивляться? Она разглядела нас с головы до ног. Единственное, чего она не знала – что ты один из тех ужасных, наследник семейства Рук.

Матиас поджал губы, пытаясь не рассмеяться.

– Мы, род Рук, ничуть не ужасны.

– Держу пари, что Бранты утверждают то же самое.

– Они ошибаются. Честность и Брант – несовместимые вещи, – заявил он, мысленно отгоняя от себя образ простодушной леди Темпест.

– Вынужден не согласиться, – признался Торн. – Леди Арабелла и леди Августа довольно милые и приветливые девушки. Из солидарности с вами никто из нашей семьи не общался с лордом и леди Норгрейв, но с их дочерьми я не ссорился.

Матиас едва не захлебнулся собственной слюной.

– Если ты ценишь нашу дружбу, молю: не признавайся моему отцу в возникшей привязанности к девицам Брант. Я бы не хотел драться с собственным двоюродным братом.

Виконт заерзал в седле.

– Твой отец не настолько жесток.

– Нет, именно настолько, – одновременно произнесли Матиас с Торном. И маркиз добавил: – Отец никогда не скрывал своей ненависти к маркизу. За это время его негодование распространилось на всю семью недруга.

– Ты когда-либо интересовался причинами их вражды? – спросил Сент-Лион.

– И не раз. Отец отказывается об этом говорить, но, как я предполагаю, речь идет либо о каких-то долгах, либо о неуважении.

– Однажды я пытался расспросить матушку, – признался Сент-Лион. – Никто не хочет говорить об этом, даже слухов не ходит. И тем не менее поговаривают, что твой отец и Норгрейв – оба ухаживали за твоей матерью.

Отец после свадьбы заказал мамин портрет. Новоиспеченной герцогине Блекберн было девятнадцать, и она вскоре родила своего первенца, хотя художник деликатно скрыл все признаки беременности. Матиас не сомневался, что красота и великодушие герцогини пленили сердце не одного джентльмена. Вполне вероятно, что маркиз Норгрейв тоже не устоял перед красавицей.

– Об этом я догадался еще в детстве. Наверное, обидно и горько было, когда мама предпочла маркизу моего отца.

– Тогда и зародилась эта вражда. Представить себе не могу, что бы мог драться с кем-то из вас из-за женщины, – признался Торн.

– И я тоже, – поддакнул Сент-Лион. – Все девицы одинаковые.

– Мой отец с тобой бы поспорил, – Матиас почесал опухшую щеку. – По-моему, лучше если мы не будем упоминать о том, что познакомились с дочерьми Норгрейва.

– Согласен, хотя услуга за услугу, – поддразнил Торн.

Сент-Лион усмехнулся:

– И в свой список я добавлю, что за тобой должок. – Улыбка померкла, как будто он вспомнил что-то неприятное. – А как ты поступишь, если Маркрофт узнает, что ты разговаривал с его сестрами, и решит с тобой поквитаться?

Матиаса совершенно не волновало, что сделает граф.

– Приму его вызов. Твой потрясающий вкус в выборе любовниц не дает мне покоя.

Виконт нахмурился.

– Твои слова меня возмущают и обижают. Разве я виноват, что они часто забывают меня предупредить, что у них есть муж?..

– Я не боюсь Маркрофта, – продолжал Матиас, не обращая внимания на раздражение приятеля. – Ничего не попишешь, но когда-нибудь я всажу в него пулю.

– Эта мысль греет душу, – с кривой улыбкой произнес его кузен. – А как же леди Темпест?

– А что с леди Темпест? – Вопрос несколько сбил его с толку. Насколько он понимал, в этой странной ситуации ничего изменить нельзя.

– Ты хочешь сказать, что не понимаешь, что между вами пробежала искра?

– Какая искра, братишка?! – поспешно возразил он. – В отличие от тебя и нашего доброго друга, я не волочусь за каждой девицей, которая строит мне глазки.

– Какая наглая ложь! Но оставим этот спор, приятель. Помоги мне, Сент-Лион, – взмолился Торн. – Скажи, ты тоже это заметил.

– А как ты думаешь, почему я взялся привязывать лошадей? Эта милая леди не видела никого, кроме нашего Шанса. – Виконт покачал головой. – Как это ни прискорбно, но она, должно быть, заметила в тебе то, что ей понравилось.

– Вы оба ошибаетесь, – ответил Матиас, упрямо отказываясь признавать, что почувствовал что-то большее, нежели раздражение и любопытство. – Леди просто благодарна. Если бы мы рассказали о ее выходке миссис Шиэн, то вдова обязательно доложила бы ее брату. Бедняжке наверняка бы не поздоровилось…

– Черт побери, ты действительно веришь, что Маркрофт способен поднять руку на собственную сестру?

– Я не увидел в этом человеке ничего, что убедило бы меня в обратном, – Матиас не мог припомнить ни одной встречи с этим грубияном, которая обходилась бы без кулачного боя. – Если я хочу как можно больше насолить такому брату, следует приударить за девицей.

Торн и Сент-Лион не нашлись, что ответить.

– Хватит разговоров о леди Темпест. Если судьба соблаговолит, мы больше никогда не встретимся. Через день мы уезжаем в Лондон. И я намерен все свое время посвятить более приятным ухаживаниям.

Торн откашлялся.

– Леди Арабелла поведала мне, что ее семья в этом сезоне тоже отправляется в Лондон.

Матиас едва сдержал ругательство.

– Лорд и леди Норгрейв каждый год приезжают в Лондон. Семьям Брант и Рук до сих пор удавалось избегать публичных стычек. И этот сезон не станет исключением.

– Проще было, когда речь шла только о Норгрейвах и Блекбернах. Теперь же ты с братом Бенджамином все больше времени проводишь в Лондоне. Сколько уже твоей сестре Онор?

– Семнадцать, – ответил он, чувствуя, куда ведет его кузен. – Тебе и самому прекрасно известно.

– Скоро ее представят обществу. И не забывай, в семье Брант есть Маркрофт, леди Темпест и леди Арабелла, – заметил Торн. – Чем больше членов семьи Рук и Брант отправятся в Лондон, тем более вероятно, что случится не одна стычка.

– Помоги нам господи, когда все оставшиеся члены семьи Рук станут достаточно взрослыми, чтобы войти в приличное общество! – поддразнил Сент-Лион, надеясь снять напряжение между двоюродными братьями.

Матиас знал, что Торн прав. Он просто не хотел этого признавать.

– Будем надеяться, что у младших представителей семьи Брант хватит ума держаться от нас подальше.

Виконта, казалось, напугал резкий тон брата. Вражда между семьями Рук и Брант его не касалась, и на нее легко можно было не обращать внимания, поскольку он сам не питал никаких симпатий к наследнику Норгрейвов. Однако он не желал проявлять жестокость по отношению к невинным юным дамам.

– На Маркрофта уже можно махнуть рукой.

– Пусть граф катится к черту. Если он любит своих сестер, будет держать их подальше от меня и моей семьи, – мрачно сказал Матиас. Его сердце покрывалось коркой льда, пока образ леди Темпест бледнел в его памяти.

Он хранил верность герцогу и герцогине Блекберн. Никто не сможет его заставить предать свою семью.

Перед ужином Темпест покинула гостиную и отправилась прогуляться в саду. Весь день она провела в компании Арабеллы и Августы, и у нее не было настроения выслушивать сетования своей матери на то, что ждет Темпест, когда они отправятся в Лондон. Царившие в саду красота и тишина дарили покой. Мысленно она продолжала возвращаться к увиденному на берегу и к любопытной беседе с Шансом. Джентльмен оказался вполне дружелюбным, хотя и решил, что она сознательно подглядывала за ним и его друзьями. Даже флиртовал с ней, пока она не упомянула имени брата.

Шанс отрицал, что знаком с Оливером, но девушка подозревала, что он был с ней не совсем честен.

Или, скорее всего, всему виной синяк. Она предположила, что он подрался. Неужели она обидела его, указав на эти синяки?

– Боже мой, поверить не могу, что я осмелилась сказать о них!

– О ком это, ребенок? – поинтересовался Оливер, подходя к Темпест. Он переоделся в модный вечерний костюм. Однако даже его искусный портной не мог скрыть распутную натуру ее брата – штаны были слишком облегающими.

Интересно, он переоделся к ужину или планирует вечером уехать? Отец уехал из дома час назад.

– Я думала, что я слишком стара, чтобы ты называл меня ребенком, – сказала Темпест, протягивая руку. Она обрадовалась, когда он ухватился за нее.

Он притянул ее к себе и поцеловал в щеку.

– Не согласен. Ты явно еще не переросла все свои досадные привычки.

– Досадные, говоришь? – фыркнула она, делая вид, что сердится. – С этим замечанием я не согласна. Если ты продолжишь звать меня ребенком, не рекомендую делать это в присутствии Августы.

– Почему это? – Он держал сестру за руку, когда они прогуливались по усыпанной гравием тропинке.

– Все проявления нежности должны быть направлены только на нее. Ты заденешь ее чувства, если она решит, что не достойна особого прозвища, – пояснила Темпест. – Ото всех этих разговоров о Лондоне Августа чувствует себя брошенной.

– Никто ее дома не оставит, – несколько раздраженно возразил Оливер.

Как признанный наследник маркиза Норгрейва, он всегда всюду ездил с родителями. Даже в детстве он часто сопровождал отца в поездках, в то время как его сестры оставались дома.

– Когда мы приедем в Лондон, Августу мало куда будут брать, – возразила она, жестом указывая на мраморную скамью. Он кивнул в знак согласия, они сошли с тропинки и присели на скамью. – Маме постоянно некогда из-за всех приготовлений, а папу мы вообще почти не видим.

– У него свои дела, – ответил Оливер и сам удивился своему объяснению. – Мы с отцом отправимся в Лондон на несколько дней раньше вас.

– Мне об этом прекрасно известно. Если у тебя будет минутка, зайди к Августе перед отъездом. Ничего не стоящий жест, но ей понравится ощущать себя нужной.

По этой же причине она весь день провела с младшей сестрой. И дело не в том, что ее сестра до встречи с Шансом и его приятелями не обращала внимания на отношение к себе старших. Августа так и засветилась от счастья, когда Торн обратил на нее внимание. Ее реакция напомнила Темпест о том, что старший брат постепенно исчезает из их жизни. А в Лондоне они будут встречаться еще меньше – Оливер настоял на том, что будет жить отдельно. А потом у него появится жена, и дом наполнится детьми.

Темпест негромко засмеялась от того, куда завели ее мысли. Откровенно говоря, она не думала, что ее брат женится так скоро. Он был слишком молод и слишком походил на отца. Да, глава семьи Брант с этим спорить бы не стал.

Маркиз всегда много распространялся насчет женитьбы, особенно когда речь заходила о его наследнике. Отец нисколько не примирился с тем неприятным фактом, что он женился на леди Шарлотте Винтер по принуждению. На этом браке настояла ее семья, когда узнала об интрижке своей дочери с маркизом и о том, что Шарлотта ждет ребенка. Иногда, когда их отец напивался, он с горечью повторял, что леди Шарлотта «захомутала его», и называл Оливера «плодом страсти».

А ее отец называл «плодом долга». Темпест допускала, что отец решил, что еще один мальчик должен защитить титул. После Арабеллы мать произвела на свет мальчика, но ребенок родился мертвым. За несколько следующих лет мама еще три раза беременела, но ни одна беременность не заканчивалась рождением ребенка. А потом родилась Августа. Если у отца и были прозвища для ее сестер, то он никогда не произносил их вслух.

– Не расскажешь, что тебя насмешило?

Темпест носком туфли поддела камешек.

– Так, праздные мысли. Я думала об отце.

– Он опять пеняет тебе за прошлый сезон? – мягко спросил Оливер. – Или делится ожиданиями на новый?

Его попытки деликатно обсудить эту тему свидетельствовали о том, что он прекрасно осведомлен обо всех подробностях. Она отвернулась, чтобы скрыть гримасу.

– Последнее время нет, но я уже почти вижу, как он вызывает меня в библиотеку на разговор перед своим отъездом в Лондон. А пока он возложил эту обязанность на маму.

Оливер был довольно широкоплеч, поэтому Темпест на скамье пришлось сидеть на самом краю. Неудивительно, что, когда он любя толкнул ее локтем в бок, она едва не упала. Он со смехом подхватил сестру.

– Прими мои соболезнования, Пест.

Темпест улыбнулась, услышав свое старое прозвище.

– Ты уже сто лет не называл меня Пест.

– Помню-помню: последний раз, когда я так тебя назвал, ты укусила меня за руку чуть ниже локтя. Несколько месяцев не сходили следы от твоих острых зубов, – ответил он, рассеянно потирая место укуса.

– Сомневаюсь, что несколько месяцев, братец. Кроме того, ты тогда повел себя отвратительно. – Она ухватилась за край скамьи, немного откинулась назад, пытаясь припомнить подробности. – Ой, а из-за чего же мы тогда повздорили? В те дни это казалось очень важным.

– Для двенадцатилетней девочки все кажется важным.

Оливер был старше сестры на полтора года, и такая небольшая разница в возрасте означало одно: он был и ее лучшим другом, и ее злейшим врагом. В детстве сверстники часто ссорятся из-за пустяков. Им удавалось так сильно оцарапать друг друга и набить столько синяков, что маме приходилось разводить их по комнатам, где они ждали отца, который и решал, как наказать каждого из них. И, как ни странно, именно общая судьба вновь сводила их вместе. Испуганные дети забывали о мелких обидах и объединялись против отца с матерью. Даже наказание сносить было легче, когда она знала, что страдает не в одиночку.

Темпест очень не хватало того мальчишки, который был ее лучшим другом и доверенным лицом. Но, когда Оливера отослали в школу, все изменилось.

Сестра искоса взглянула на брата.

– Ты почему дома? – спросила она, стараясь скрыть свои мысли. Оливеру было что-то нужно или он остался дома по приказанию матушки. – Ты мог бы весь день провести с нами, но решил развлечься с какой-то девицей из таверны.

– С чего ты взяла, что я развлекался с девицей из таверны? – полюбопытствовал Оливер, совершенно не обидевшись на такое обвинение.

– Увидела укус у тебя на шее.

Он против воли коснулся шеи. Оливер уже переоделся к ужину, и шейный платок полностью скрывал упомянутую отметину.

– Нет никакого укуса.

– Позволь не согласиться с тобой, дорогой граф Маркрофт, – улыбнулась она, упомянув его титул. – Когда ты запрягал лошадей в экипаж, ты ослабил шейный платок. Тогда-то я разглядела огромный укус.

– Может быть, то была царапина? – предположил он. Эта тема была ему явно неприятна.

– У твоей девки из таверны рот, как у рыбы. – Глаза Темпест озорно блестели. – Огромной рыбы.

Оливер потянулся к сестре, но та вскрикнула от притворного страха и вскочила со скамьи. Брат не успел ее поймать. Темпест подобрала юбки и бросилась по усыпанной гравием дорожке.

Девушка оглянулась: к ее ужасу, брат быстро ее нагонял. Она повернула направо и побежала по свежескошенной траве.

Оливер подхватил ее на руки и развернул к себе лицом.

– Тебя мало задушить, маленькая язва! – Он поставил ее на ноги, но продолжал удерживать за плечи, чтобы она не могла сбежать. – Тебе никто не говорил, что леди не пристало подмечать такие детали, как следы от укусов на шее братьев?

Она показала ему язык.

– Нет. Наверное, мама пропустила эту лекцию.

Оливера развеселило ее нежелание каяться.

– Что ж, тогда сделай мне одолжение и не рассказывай маме об укусе. Мне бы хотелось избежать ее обычных причитаний о том, что я вылитый отец.

Говорил он легко, как будто даже шутливо, но Темпест с удивлением заметила во взгляде брата отголосок застарелой боли. Но длилось это долю секунды, она и сказать ничего не успела.

Оливер щелкнул ее по носу.

– Если уж быть абсолютно честным, это была не девица из таверны. А доярка.

Темпест закатила глаза: для нее это было одно и то же. Молодость, привлекательность и титул Оливера заставляли охотиться на него половину девиц из их прихода. Как ни печально, но брату даже в голову не приходило отказываться от их предложений.

– Отлично. Я обещаю, – сказала она: ей было легко давать обещания, сейчас она чувствовала себя такой великодушной. – Ни словечка о твоей огромной рыбе.

Оливер засмеялся вместе с сестрой, но тут же посерьезнел, обхватил ее за плечи.

– Я очень хотел поговорить с тобой один на один. О том, что произошло, пока меня не было.

Темпест высвободилась из его хватки.

– Тебе миссис Шиэн наябедничала… – Она сделала пару шагов назад, когда Оливер двинулся на нее. – Конечно, она, кто же еще! И как же долго она ждала, прежде чем насплетничала вам с мамой?

Брат пристально посмотрел на сестру.

– Я решил, что миссис Шиэн лучше маме ничего не рассказывать о случившемся. Я заверил, что сам все решу.

– Великолепно! Значит, теперь ты решил, что имеешь право читать мне нотации? – воскликнула она, чувствуя себя обманутой дурочкой.

Брат стоял между ней и домом. Если она попытается проскользнуть мимо него и побежать к себе, ей не успеть.

– Никаких нотаций, Темпест. Я решил, что ты захочешь рассказать свою версию истории, – ответил он спокойно, ничуть не смутившись вспышкой гнева.

– А Августу с Арабеллой ты тоже спрашивал?

Оливер нахмурил лоб.

– А нужно было?

Темпест покачала головой. Она сомневалась, что Арабелла рассказала бы о том, что они видели на реке. Оливер был слишком спокоен – значит, понятия не имел о случайной встрече с Шансом и его приятелями.

– Нет. Оставь их в покое. Зачем пугать их, когда я стою здесь, прямо перед тобой.

– Я не пугаю, а всего лишь задаю вопросы. И пока ты ни на один не ответила.

Темпест вздохнула.

– Полагаю, миссис Шиэн сообщила тебе, что у нас днем были гости?

– Да, она упоминала трех джентльменов, которые скакали вдоль реки и повернули к вашему лагерю, когда заметили тебя и девочек. – Он задумчиво смотрел на нее, от чего Темпест становилось неуютно. – Ближе к делу. Почему ты мне ничего не сказала?

Темпест пожала плечами.

– Как-то вылетело из головы.

– Неужели? Серьезно? Совсем на тебя не похоже. – Легкая улыбка смягчила его резко очерченный рот. – На тебя, девушку, которая может цитировать целые страницы из любимых книг.

Она прикусила нижнюю губу, размышляя над тем, чего ей будет стоит правдивый рассказ.

– Ты прав. Эти джентльмены не вылетели у меня из головы. Более того, я даже просила миссис Шиэн не упоминать об их визите, потому что подумала, что ты можешь решить, что эти джентльмены приблизились к нам с дурными намерениями – а это совершенно не так. Мы предложили им по стаканчику сидра, обменялись любезностями, потом они поскакали своей дорогой.

Не следовало говорить Оливеру, что трое джентльменов искали любопытных девиц, которые подглядывали за тем, как они развлекаются на берегу речушки.

Или признаваться в том, что она видела Шанса без одежды?

Оливер сердито взглянул на сестру.

– И только-то? Больше ничего не произошло?

– Нет. А что еще тебе рассказала миссис Шиэн? – поинтересовалась она, жалея, что не в ее силах уволить их дуэнью-предательницу.

– Вдова рассказала такую же точно историю.

Темпест постаралась не показать виду, что эти слова принесли ей облегчение.

– В таком случае, твое любопытство удовлетворено. Вероятно, нам стоит вернуться в дом.

– Не совсем, – ответил Оливер, понижая голос и прищуриваясь. – Миссис Шиэн поведала, что вы с одним из джентльменов довольно продолжительное время беседовали. На ее взгляд, вы были знакомы. Она обеспокоена, где вы ранее могли встречаться. Возможно, тайком.

Темпест даже рот открыла от удивления.

– Прошу прощения? Какая несусветная чушь!

– Неужели? – Брат шагнул ближе, на сей раз она не стала пятиться. – А миссис Шиэн считает иначе.

– Что ж, миссис Шиэн ошибается. Либо она пила кое-что покрепче сидра, либо ей просто необходима новая пара очков. – Темпест подхватила спереди подол юбки и попыталась обойти брата, но тот перерезал ей путь. – Что еще ты хочешь от меня услышать?

– Правду, черт побери! Кто этот мужчина? Как давно вы тайно встречаетесь? – настаивал Оливер.

– Это ты, братец, тайно с кем-то встречаешься. – Ее карие глаза потемнели и метали молнии. – А не я.

С Темпест было довольно. Она обошла брата и направилась к дому. Его следующие слова заставили Темпест остановиться.

– Будет хуже, если обо всем узнает отец.

Девушка обернулась лицом к своему старшему брату.

– Ты мне угрожаешь, Маркрофт? Серьезно?

Оливер убрал со лба упавшую на левый глаз прядь волос.

– Просто расскажи мне правду. Кто тебе тот мужчина?

– Почему ты настойчиво утверждаешь, что Шанс для меня что-то значит? Говорю тебе, я с ним познакомилась только сегодня. Если миссис Ши…

– Шанс! – перебил ее брат. – Значит, джентльмена, с которым у тебя, по мнению миссис Шиэн, любовная связь, зовут Шанс.

«Оливер не знает их имен».

Темпест едва не взвыла от собственной оплошности. Она-то решила, что наставница уже рассказала брату, как зовут всех троих джентльменов.

– Сколько раз тебе повторять: у меня с этим человеком нет никакой любовной связи! Ни с ним, ни с кем бы то ни было еще! – Она понизила голос до угрожающего рычания.

– И как же зовут остальных двух?

– Послушай, Оливер…

– Назови их имена, – требовал брат. Ее спокойствие таяло, подобно слежавшемуся снегу в солнечный теплый день. – Я хочу услышать их сию же минуту.

Что-то в глазах брата подсказывало Темпест: если она соврет, ей несдобровать.

– Торн… а третьего звали Сент-Лион.

Она была совершенно не готова к тому, что он схватит ее за плечи и поднимет вверх – теперь она касалась земли только кончиками пальцев ног.

– Шанс, Торн и Сент-Лион. Ты, маленькая дурочка, знаешь, кто они?

– Оливер, мне больно, – сказала она, презирая себя за едва заметную дрожь в голосе.

Он отпустил ее так поспешно, что она споткнулась и едва не упала. Темпест настороженно смотрела на брата.

– Я тебя не обманываю. Я не знаю этих людей. Они уехали так быстро, что не успели представиться как должно.

– Значит, они не знали, кто вы? – Он выругался, когда она вздрогнула.

– Я спросила у Шанса, знает ли он тебя. – Неожиданно ей стали понятны реакции мужчины. – Я назвала ему твое имя.

– И что он ответил?

Она всматривалась в бесстрастное лицо брата.

– Он ответил, что незнаком с тобой. Но я решила, что он врет.

– Человек, назвавшийся Шансом, – Матиас Рук, маркиз Фейрлэм.

Темпест почувствовала, как побледнела.

– Он – из семейства Рук?! Ты уверен?

– Конечно, уверен, Темпест, черт побери! – Оливер встал перед сестрой и пальцем постучал ей по лбу. – Кому, по-твоему, я обязан своими синяками? Этот ублюдок ударил меня головой о деревянный столб.

Темпест удержалась от того, чтобы заметить, что и Шансу в этой стычке тоже досталось.

– Клянусь тебе, я понятия не имела, что он – Рук. А остальные двое – его братья?

Оливер покачал головой. Если бы рядом росло дерево, он бы от ярости ударил в ствол кулаком.

– Сент-Лион – это виконт Бастрелл. Торн – граф Кемпторн. Они с Фейрлэмом родственники. По-моему, двоюродные братья.

– Я этого не знала.

Темпест опустила взгляд и заметила, как дрожит ее рука. Новость, что человек, который с ней флиртовал, оказался одним из семьи Рук, ее просто ошарашила. Шанс совершенно не был похож на отпрыска этого семейства. Да, честно признаться, Темпест понятия не имела, как выглядят члены семьи Рук. Если вспомнить рассказы отца о герцоге Блекберне, то можно было ожидать, что его наследник обязательно должен быть уродливым горбуном с черными гнилыми зубами и глазами, в которых горит адский огонь. Ее семья и семья Рук вращались в разных кругах. Она могла бы на улице столкнуться с целым семейством Рук и даже не понять этого.

Господи боже! Она видела одного из Руков обнаженным!

Должно быть, на лице девушки отразилась растущая паника, потому что брат притянул ее к себе и обнял.

– Я понятия не имела.

– Знаю, – пробормотал он ей в волосы. – Фейрлэм зашел слишком далеко. Я вызову его на дуэль за такое оскорбление.

Темпест отпрянула, чтобы посмотреть брату в глаза.

– Нет. Нельзя.

Он злобно засмеялся.

– С огромнейшим удовольствием.

– Оливер, он тоже не знал. – Она не понимала этой черты характера своего брата: он казался таким кровожадным. – Послушай, лорд Фейрлэм понятия не имел, что я – из семьи Брант, когда подъехал к нам. Должно быть, он не меньше меня был потрясен, когда я сообщила ему, что мой брат – лорд Маркрофт.

– Это ничего не меняет.

– Как ты можешь так говорить? Конечно, меняет! – возразила она, подозревая, что из них двоих только она сохраняет благоразумие. – Оливер, как только Шанс услышал твое имя, он с приятелями немедленно уехал. Он не испытывал ни малейшего желания общаться с кем-то из семейства Брант.

Шанс уехал настолько поспешно, что Темпест даже обиделась.

– Ублюдок!

Темпест не знала о давней вражде Шанса и Оливера. По всей видимости, история между ними произошла неприятная.

– Ты не можешь бросить ему вызов.

Оливер сердито возразил:

– Я не был бы в этом так уверен. Фейрлэм ненавидит нашу семью. Я бы не удивился, узнав, что он намеренно вас разыскивал.

– Нет, Оливер…

– Да, черт побери! Ты его не знаешь! А я знаю! Если бы он мог как-то через тебя уесть нашу семью, он бы своего шанса не упустил.

– Нельзя винить Шанса во всех грехах.

– Перестать употреблять это дурацкое прозвище! – Он сдвинул брови, как будто надеялся выбить из нее признание. – Если только ты больше ни в чем не хочешь признаться?

Она стиснула зубы и едва справилась с желанием накричать на старшего брата.

– Лорд Фейрлэм не виноват. Это я виновата в том, что он искал меня.

Оливер потряс кулаками у висков.

– Темпест, ты говоришь глупости. Так ты его знаешь или нет?

– Нет! – Она подняла руку в знак того, чтобы он ее не перебивал. – Он искал того, кто наблюдал за ним и его друзьями.

Ее бедный брат явно был сбит с толку.

– Что-что?

Темпест собралась с духом.

– Вышло совершенно случайно, и мне мало что удалось разглядеть, поскольку двое уже были в реке.

– Чего разглядеть? – заорал он.

Она виновато посмотрела на брата.

– Э-э-э… плоти. Неужели я забыла упомянуть, что джентльмены были без одежды, когда я на них случайно наткнулась?

– Темпест!

– Теперь-то ты понимаешь, что нельзя бросать вызов Шансу… лорду Фейрлэму, – поспешно исправилась она, заметив сердитый взгляд брата. – Или упоминать о случившемся при матери и отце. Да вообще при ком бы то ни было. Оливер, пожалуйста. Пострадает моя репутация, если пойдет молва, что я подглядывала за полуобнаженными джентльменами. Представь, какой будет скандал! Больше мне в свете появиться будет нельзя!

– Из любви к… – Оливер вернулся к скамье, где они раньше сидели, опустился на нее, потому что ноги его больше не держали.