Читать книгу Кувака - Александра Савова - Страница 2

Летним утром в небольшой живописной деревне Кевдамельсити, раскинувшейся на берегу тихой речушки, жена местного прораба окончательно и бесповоротно решила сдать своего мужа в центр реабилитации для лиц с алкогольной зависимостью. Последней каплей, переполнившей ее ангельское терпение, стало ночное возвращение мужа домой со сдачи очередного объекта – водокачки. Он приполз в два часа ночи на четвереньках, перевалился через порог веранды внутрь и сладко захрапел. Пес Тузик, лежавший тут же под столом, хотел учтиво лизнуть хозяина в щеку, но учуяв знакомый удушливый запах самогона, с отвращением отвернул морду в другую сторону. Затем немного полежав и подумав, решил уйти на свежий воздух, дабы не попасть под горячую руку хозяйки, которая сейчас начнет свои причитания с переходом до рукоприкладства. В ход пойдет веник и галоши, пластмассовая мухобойка, швабра и всякий мелкий инвентарь… Не успел Тузик переступить порог, как скрипнула дверь и на веранду вышла высокая полногрудая брюнетка в ситцевой ночной сорочке до пола. В роду у ней все были казаки. Вглядываясь в темноту, она постепенно стала различать на полу распластанное тело мужа, источающее зловонный перегар. Рука ее медленно начала искать знакомые предметы для изгнания «зеленого змия». Галина набрала полную грудь воздуха, чтобы начать очередную отчитку. Вот уже и швабра воинственно занесена над блаженно спящим мужем. Тузик поспешил выскочить за порог и сочувственно глянул краем глаза на хозяина. «Ну, сейчас начнется!» – с ужасом подумал он, вспоминая, чем закончилась прошлая сдача объекта. То был ремонт детского сада.

Однако, к удивлению собаки, громких криков почему-то не последовало. На веранде стояла удивительная тишина. Даже хозяин перестал храпеть, словно почуяв опасность, несравнимую с предыдущими экзекуциями жены. Тузик не поверил своим ушам и обернулся, чтобы посмотреть, что же там произошло. Его взору открылась странная картина. Хозяйка стояла с занесенной шваброй неподвижно, словно окаменела и тупо смотрела в одну точку на полу. Затем она мирно поставила швабру на место, и иронично улыбнувшись, решила: « Баста! В ЛТП его сдам! Хватит себе нервы портить, скоро психопаткой стану с таким мужем. А может бросить его? – брезгливо скривила уста Галина, но тут же отогнала от себя эту мысль, прикинув сколько одиноких женщин сейчас в деревне ждут своего часа, мигом подхватят такого рукастого мужика. «Не отдам из вредности! – решила Галина. – Он и дом вон какой построил, и сад посадил, и заботливый, и добрый… Одно плохо, пьет, слаб характером, не может отказать. А уж сколько раз пытался бросить и никак. Все испробовали, – тяжело вздохнула женщина. – Кругом соблазны, кому что поможет сделать, тут же и нальют рюмку в благодарность. Да и разве только у меня такое горе? Возьми любую семью, редко какой мужик не пьет. Спивается деревня… Сколько отравилось народу этой гадостью. Не надо и войны, народ сам себя уничтожает, – размышляла жена прораба Петра Ивановича Гобы по прозвищу Верный за любовь и преданность своей Галине.

На ухабистой дороге райцентра Каменка Петр проснулся. Его тело подкидывало и трясло, как гада в ступе на заднем сидении семейной девятки. Галина явно куда-то его везла в такую рань, но он не осмеливался спросить, куда именно по причине ощущения собственной вины за

вчерашнее. Ему было так муторно, что казалось, открой он рот и его тут же стошнит. Прораб решил молчать. Да и какая разница куда, жена же ничего плохого не сделает. Он снова закрыл глаза. К горлу подступил комок. Петр Иванович сел и огляделся по сторонам. Они уже проехали центр города и храм на горе с голубыми куполами проплыл мимо окон. Впереди виднелся лес и несколько крыш каких-то строений. Галина загадочно молчала. «Странно, – подумал Петр, – кажется вчера она меня не ругала или я не помню… Спросить что ли, куда мы едем? – крутил он головой по сторонам, пытаясь понять хоть в какую сторону они держат направление. Вскоре машина доехала до первого здания с высокими воротами и остановилась.

– Выходи! – скомандовала жена.

– Куда? – растеряно спросил Петр.

– Куда тебе давно пора, – двусмысленно ответила Галина. Муж медленно выбрался из машины, озираясь вокруг. У него появились смутные догадки, куда его привезли, но алкоголиком он себя не считал. «Как привезла, так и увезет. Решила напугать меня ЛТП» – хмыкнул он себе под нос. А Галина закрыла машину, взяла его за руку, как ребенка и повела на проходную.

– Вы к кому? – спросил охранник.

– К директору!

– Ваша фамилия?

– Гоба Петр и Галина…

– Третий кабинет на первом этаже справа, – пояснил крепкий молодой мужчина лет тридцати пяти с приятной улыбкой.

– Спасибо! – поблагодарила Галина и повела мужа дальше, не выпуская его руку, словно боялась, что он сбежит.

У кабинета директора никого не было и женщина постучала в дверь.

– Войдите! – послышался мужской баритон. Супруги вошли в кабинет. Вид у Галины был решительный, а Петр кажется начал осознавать, что «приплыл» и вряд ли его скоро отсюда выпустят. По сердцу пробежал легкий холодок.

– Присаживайтесь! Я вас слушаю, – мягко сказал директор, внимательно рассматривая прихожан. Галина немного замялась, подбирая слова, затем прямо заявила:

– Мой муж алкоголик! Нет больше сил! Только на вас надежда, иначе он пропадет, – умоляюще смотрела она на директора.

– Я… не алкаш, – тихо промямлил Петр.

– Молчи! – оборвала его жена.

– А вы идите, подождите в коридоре, – предложил ей директор, – а мы тут побеседуем. – Галина встала и быстро вышла из кабинета. «Пусть только попробует его не взять, я до президента дойду» – накручивала она себя, меряя шагами коридор. Прошла целая вечность, как ей показалось, пока ее снова пригласили в кабинет. – Мы тут поговорили с Петр Ивановичем и решили, что он останется у нас поработать. Нам как раз нужен прораб, будем начинать восстанавливать основной корпус графской усадьбы. Вот вам список необходимых документов для его оформления. Привезете на днях» – подал ей листок директор. От такого поворота Галина даже растерялась немного, взглянула на реакцию мужа. Кажется, он был даже доволен таким решением.

– Спасибо вам огромное! – облегченно вздохнула она, словно груз свалился с плеч. – Я завтра завезу документы.

– Ну и замечательно! Договорились! – улыбнулся директор и вызвал дежурного доктора, чтобы он принял новенького работника. В коридоре Петр обнял Галину, тяжело вздохнул:

– Прости меня! Понимаю, что переполнил чашу твоего терпения. Я буду стараться исправиться…

– У тебя получится! Я верю, Петечка!

– Ты никому не говори, что я тут, ладно? – попросил он, стыдливо опустив глаза.

– Не скажу! Придумаю что-нибудь, – кивнула она головой, и кудрявый локон черной змейкой упал на чело, выбившись из-под тонкого шарфика. Серые глаза, словно осеннее небо смотрели на Петра с тихой грустью предстоящей разлуки. – Я люблю тебя! – шепнула она на прощанье в самое ухо мужу.

– А я тебя еще больше, – искренне ответил он и тяжело вздохнул. Галина повернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Она постояла немного на крыльце, взвешивая все «за» и «против» относительно принятого решения сдать его в ЛТП. « Мера крайняя, но необходимая, – успокоила она свою совесть, – я и так слишком долго терпела. Раньше надо было это сделать».

Тузик безошибочно определял настроение хозяйки по ее походке. Завидев красную девятку у ворот, он ждал, пока хозяйка выйдет из машины, чтобы посмотреть, как она пойдет. Если будет чеканить шаг, как солдат на плацу, то лучше не высовываться, чтобы не попасть под горячую руку, а если пойдет медленно, покачивая бедрами и оглядываясь по сторонам, то можно смело выходить навстречу и рассчитывать на угощение. В это утро Тузик был не один в своих наблюдениях за Галиной. Сквозь приоткрытую калитку в гараже за ней с не меньшим интересом наблюдал старый агроном Виктор Иванович Михеев. Его гараж располагался в переулке напротив огорода Верного и оттуда хорошо просматривался двор прораба. Старик прямо голову потерял, глядя на фигуристую соседку. Сексуальные фантазии уносили его в волшебный мир через тонкую щель гаражной калитки.

Однажды вечером прораб возвращался с работы трезвым и медленно брел по переулку, сокращая путь. Проходя мимо гаража Михеева, он увидел, что тот внимательно наблюдает за его двором. Петр остановился и стал тоже смотреть в свой двор, пытаясь понять, что же именно так привлекает соседа. Двор был пуст. Машина стояла у гаража, значит Галя была дома. Виктор Иванович привстал на цыпочки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и прораб увидел, что в это время его жена вышла из летнего душа в коротком шелковом халате с распущенными по плечам волосами. Михеев сглотнул слюну и заворожено смотрел дальше. «Ах ты, старый хрыч, – подумал ревниво Петр, наблюдая за ним, – и ты туда же! Завтра я тебе эту лавочку прикрою». Затем постояв еще немного, громко произнес:

– Добрый вечер, Виктор Иванович, – нарочито весело приветствовал он соседа. Тот от неожиданности чуть в обморок не упал.

– Здрасьте, здрасьте! – замельтешил он у калитки, прикрывая наблюдательный пункт спиной. – С работы так поздно?

– Ага! – утвердительно кивнул головой Петр и направился к дому. Навстречу выбежал Тузик, весело виляя рыжим хвостом, ткнулся холодным носом в руку хозяину, презрительно глянул в сторону соседа. «Попался наконец-то! Наблюдатель! Сколько раз я за тобой следил из кустов малины, как ты пялишься на мою хозяйку» – ревновал по-своему пес.

На следующий день строительная бригада Петра обносила двухметровым забором из профлиста территорию его дома. Виктор Иванович грустно смотрел, как ловко молодые крепкие парни закрывают окно в его волшебный мир фантазий на радость супруги.

Лето выдалось жарким. В восемь часов утра столбик термометра уже показывал двадцать восемь градусов, солнце палило беспощадно, и даже в тени трудно было дышать. Петр сидел под кондиционером в кабинете директора, разбираясь с архитектором в проектной документации по реставрации старинной усадьбы крестного отца цесаревича, последнего дворцового коменданта графа Самойлова Андрея Николаевича. Последний раз граф был в своем имении перед тем, как бежать во Францию в связи с революцией в России. Прикинувшись сумасшедшим, он ловко обвел вокруг пальца временное правительство и был таков… Кроме имения в этой деревне остались принадлежащие графу конюшни с великолепными скакунами, овчарни с тонкорунными породами овец, почта, железнодорожная станция, источник минеральной воды «Кувака», фруктовые сады, теплицы и поля. Целебная вода из местного источника поставлялась к царскому столу.

Молодой граф любил жить с размахом. Он был умен, красив, богат и благороден. Детство его прошло в прекрасных дворцах в обществе будущего императора. Мать присмотрела ему подходящую невесту и когда пришло время, состоялась свадьба. Годы шли, а молодая графиня все никак не могла забеременеть. Дом был полной чашей, не хватало только звонких детских голосов, наследников этого изобилия. Доктора, наблюдавшие графиню Самойлову, только разводили руками. Она была совершенно здорова, но не имела детей.

А в царской семье родился наследник и графа Андрея Николаевича удостоили великой чести стать крестным отцом мальчика. После его крещения в храме графу подали младенца в кружевных одеждах похожего на ангелов, украшающих купол. Он был таким крохотным и таким беззащитным перед этим огромным миром, что граф мгновенно проникся к нему трепетной любовью и восторгом, словно это был его собственный сын. Мальчик слегка улыбнулся крестному, затем сладко зевнул, поворочался и тут же уснул блаженным сном. Андрей Николаевич улыбнулся ему в ответ и зачарованно смотрел на это маленькое чудо. Его супруга внимательно наблюдала за мужем и горькая слеза скатилась по румяной щеке. Казалось еще мгновенье, и она упадет на колени перед образами с горячей молитвой к Богу, послать и ей ребеночка.

Утро в ЛТП начиналось с чтения молитвенного правила в небольшой часовне в честь иконы Неупиваемая Чаша под вековым дубом. Местные братья стояли перед иконой Пресвятой Богородицы, выстроившись в одну шеренгу с молитвословами в руках, и по очереди каждый читал молитву. Когда дошли до земляка Петра, тракториста Василия, тот долго не мог прочитать слово, мычал, бурчал себе под нос. Его сосед не выдержал и прочел вместо него. Василий смущенно опустил голову.

Сегодня на утреннем правиле присутствовал священник иеромонах Савва из кевдомельситовского храма Святой Живоначальной Троицы. Василий не смел поднять на него глаза от стыда. Он за последних пять лет ни разу не был в храме, хотя мимо проезжал каждый божий день и совершенно пьяный. Иногда он засыпал за рулем, поставив трактор в глубокую колею улицы и тот сам доезжал до дома. Напротив своей калитки Василий просыпался, выключал двигатель и выпадал из кабины прямо в грязь. Жена с сыновьями заносили его и бросали на веранде до утра трезветь.

Улица, в начале которой красовался великолепный храм восемнадцатого века больше напоминала русло пересохшей реки по берегам которой расположились дома с яркими цветниками, ажурными калитками и капустными грядками. Когда-то она называлась Посадской, а в советские годы, когда коммунисты думали, что упразднили Бога, то и улицу переименовали на Кирова.

В дождливую погоду вода устремлялась с вершины улицы к храму, вымывая грунт. Перед самим храмом она впадала в огромную лужу на радость гусям и уткам и не высыхала до самой зимы. Ну, разве что в засушливое лето испарялась, да и то наполовину. Сам же храм стоял на возвышенности, величаво отражаясь золоченными крестами в этом природном водоеме. Между храмом и лужей проходила центральная улица с асфальтовым покрытием, единственная приличная дорога на всю деревню. И каждый год районная и местная администрация клятвенно обещали благоустроить эту деревню с трехсотлетней историей, особенно в предвыборные кампании.

В одно время народ и в самом деле поверил обещаниям, спал и видел – кругом свежий асфальт, вымощенные тротуарным камнем пешеходные дорожки, площадь у памятника защитникам Отечества, высажены цветы и кустарники… Ан нет. На очередном собрании глава администрации Андрей Павлович Лукин с прискорбием сообщил, что чиновники из области деньги на благоустройство дорог отдали в татарскую деревню Кикино по той причине, что там выше рождаемость. «А уж на следующий год точно выделят нам» – заверил он. Обманутый в очередной раз народ негодовал. Послышались реплики со всех сторон, особенно от прекрасной половины.

– А от кого рожать? Мужиков то нет в деревне, спились, поумирали, – кричали они. – Возьмите хоть Посадскую улицу, три мужика на все дворы и те инвалиды, а женщины вдовы преклонного возраста.

– А вы осенью в дождь и грязь водили своего сына в садик или школу? – иронично полюбопытствовала молодая женщина в цветастом сарафане. – То-то же! Ни проехать, ни пройти, какой же дурак будет в таких условиях детей рожать?

– Да что тут говорить, – выступила вперед мать молодого корреспондента районной газеты Ирина Ивановна Анисина, – вы посмотрите на подъездные пути к самой администрации… Грязь непролазная, хоть бы щебнем подсыпку сделали. А какое освещение? На всю улицу два фонаря, третий год обещают повесить еще один фонарь напротив переулка, – вспомнила она очередное невыполненное обещание.

Андрей Павлович не перебивал, дал всем высказаться по существу. Пусть народ изольет душу о наболевшем. Он и сам болеет за вверенную деревню уже восемь лет на посту главы, но ничего не может сделать, денег нет. А про фонарь он забыл. В деревне он не живет, по ночам по этим улицам не ходит и даже не ездит на служебной «Ниве». К его дому подъездной путь имеется круглый год, но в соседней благоустроенной деревне.

Фонарь он пообещал в очередной раз повесить к осени и перешел к рассмотрению следующего вопроса повестки дня – организации празднования трехсотлетия села.

Отец Савва стоял у окна, грустно прикрыв серые глаза золотистыми ресницами. Косые утренние лучи солнца заигрались в густых завитках волос, аккуратно собранных на затылке и дальше рассыпавшихся по черной монашеской мантии. Легкий румянец на щеках выдавал волнение. Возрожденный ЛТП был его проектом, в основу которого лег святоотеческий принцип реабилитации человека: труд, пост, молитва, слово Божие. Первый ЛТП в епархии, как же тут было не волноваться молодому священнику, когда во всех СМИ остро поднимался вопрос, как спасать Россию от повальной алкоголизации, особенно в деревне. Как можно спастись Церковь знает, есть примеры, а вот как привести человека к желанию начать это спасение, вопрос довольно таки не простой. Возможно, отец Савва и не стал бы ставить перед собой столь стратегическую для страны задачу, руководствуясь наставлением святого старца: «спасайся сам и вокруг тебя тысячи спасутся», если бы в одну прекрасную ночь после пятисотенного правила он сам не пожаловал к настоятелю.

Дело было уже на рассвете, когда алая заря тихо смотрела в окно монашеской кельи. Деревня еще спала и лишь изредка тишина нарушалась петушиным пеньем, трелью соловья в соседней роще или редким лаем собак где-то на окраине. Батюшка прилег на постель и уже начал было дремать, как вдруг через закрытые веки почувствовал, что келья стала заполняться светом. «Наверное, солнце пробилось первыми лучами в окно» – подумал он и стал погружаться в сон. Спустя какое-то время, он почувствовал, что необычный свет слепит ему глаза и в комнате кто-то находится, но кто именно он никак не может рассмотреть. Затем расплывчатый образ стал как бы проявляться и отец Савва увидел знакомый образ святого старца, которого так почитал и к которому постоянно обращался в молитвах, особенно в трудные минуты. От неожиданности настоятель храма вскочил с постели и упал на колени перед святым.

– Встань, Савва! – тихим голосом сказал тот. – Не по своей воле я к тебе пришел. Услышаны твои молитвы на небесах! Гибнет русский народ, погряз в грехах, о душах своих не печется. Пьянство окаянное, блуд, воровство… В храм не идет, не молится, не кается, Бога забыл… Толпами в ад идет.

– Так отче! – робко ответил монах, не поднимая головы.

– Сколько у тебя народу было на литургии в прошлое воскресенье? – спросил старец.

– Двадцать! – ответил настоятель.

– Вот! А у протестантов сколько было?

– Я не знаю, – честно ответил отец Савва.

– В три раза больше! И знаешь почему?

– Нет! – еле слышно ответил настоятель.

– А там каждого прихожанина встречают с радостью и любовью, а у тебя в храме раба Божья Нюра делает всем замечания, толкает в спину, обзывает дурами и кричит. Кто ж после этого захочет идти в такой храм, – вздохнул старец. Отец Савва хотел возразить, что надо к Богу идти, а не к бабе Нюре и не обращать внимания на эти искушения, но вовремя спохватился и дал себе слово провести беседу с этими бабами, «распоясались на самом деле».

– Господи, прости! – виновато произнес настоятель. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда перед старцем и он еще сильнее вдавился мокрым от пота лбом в мягкий ворс ковра на дощатом полу. Начала пробивать мелкая дрожь и в то же время так хотелось взглянуть хоть одним глазом в лицо святого преподобного старца.

– Велено мне передать тебе, взять на особое попечение страждущих от чрезмерного винопития и поставить их на путь спасения! – сообщил старец. – И пусть твое служение станет примером для всех остальных служителей Церкви!

– Святый отче! – перепугано вскричал отец Савва и выпрямился на коленях, – да как мне слабому и немощному справиться с такой непосильной задачей, – запричитал он. – Тут же только младенцы и усопшие не пьют… Как же я потом перед Богом отчитываться буду? – простер он руки к небу. Крупные капли пота скатились по лицу на золотистую бороду и бриллиантами сверкнули в первых солнечных лучах. Следом покатились слезы отчаяния.

– Савва! Савва! – с легкой укоризной произнес святой отец и положил ему руку на плечо, – человеку не под силу справиться с такой задачей, но с Божьей помощью и непоколебимой верой – можно! – Старец – белый как лунь в белой сверкающей одежде с такой любовью посмотрел на настоятеля, что тот сразу успокоился, по сердцу прокатилась теплая волна, согревая все его существо тихой радостью. Он снова склонил голову к ногам святого, и слезы текли по лицу. Сколько он так простоял, отец Савва не помнил. Очнулся, когда услышал, что кто-то стучится в дверь. В келье было пусто. Настоятель встал с колен и едва не упал, так затекли ноги, что он их не чувствовал. Держась руками за стены, он добрался до входной двери и открыл ее. На пороге стояла толстая, как тумба раба Божья Нюра.

– Благословите, батюшка! – подставила она пухлые ладошки. Настоятель перекрестил ее широким жестом. Она звонко чмокнула ему руку. – Ключи дайте от храма, пора открывать! – Отец Савва как-то удивленно смотрел на нее и думал: « Это ж надо, аж на небесах «прославилась» своим хамством… И где? В Божьем доме. Ой! Что ж с ней делать? Может уволить? Она и самогоном приторговывает дома, недавно на исповеди каялась. А мне ж велено со всем этим бороться.

– Подумаю! – Сказал он вслух сам себе повернулся и ушел в дом, а баба Нюра так и осталась стоять, разинув рот от удивления. «Чудной он какой-то сегодня» – подумала она.

Настоятель поставил чайник на плиту и склонившись над кухонным столом задумался о том, что произошло с ним ночью. «А может это все мне приснилось? – подумал он и огляделся по сторонам, не найдется ли какого свидетельства встречи со святым старцем. Нет, ничего такого нигде не видно. Тогда он втянул в себя носом воздух и почувствовал тонкий едва уловимый аромат фиалок. Это были любимые цветы святого старца. Отец Савва точно об этом знал из книг о нем. Затем он снова втянул медленно носом воздух и запах фиалок усилился. – Нет! Не приснилось! Он точно тут был! Его голос, глаза… я их запомнил на всю жизнь, – улыбнулся монах. Затем он вспомнил, какую сложную задачу перед ним поставили на небе и опечалился. – Ну почему я? В епархии есть столько священников медиков и педагогов, им в самый раз этим заниматься. А что я, инженер водного транспорта, – рассуждал отец Савва. Теперь все его мысли занимал этот вопрос.