Читать книгу Кувака - Александра Савова - Страница 4

МОНАХ

Весть о направлении служить в приходском храме села Кевдамельсити отец Савва воспринял от митрополита, как и подобает иеромонаху, с должным смирением. Но защемило сердце в груди, когда начал прощаться с братией перед отъездом на место назначения. Ощутил, как дорога ему укрывшаяся от мира в сосновом лесу монашеская обитель, где знакома каждая тропинка, где каждое дерево слышало шепот его вдохновенных молитв, сорванных из уст легким ветром.

Семь лет прожил отец Савва в этой обители. Здесь встретил своего духовного наставника старца Никодима. Долго они беседовали в его скромной келье перед расставанием. Сидя в стареньком потертом кресле, отец духовный говорил стоящему перед ним на коленях чаду:

– В миру обновляются страсти больше, чем они действовали раньше – как в притче: дом, из которого был изгнан демон, оставался открытым и в него вошли семь еще более злых демонов. Помни, монах падает глубже мирянина. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Монах, без Иисусовой молитвы подобен обгоревшей головешке». Возникают у нерадивого монаха страсти, как будто вскрываются старые раны, – образы мира и помыслы наполняют его душу. Внутренний свет, который стяжали молитвой, начинает уменьшаться и мерцать, а затем гаснет. – Старец замолчал и задумался, опустив взор, затем вздохнул глубоко и продолжил тихим голосом: – Молитва не находит своего места в сердце, а страстное сердце не находит себя в молитве. Такой монах становится добрым мирянином. – Старец замолчал, задумался… -Оскудевает монашеская молитва и ослабевает сила, удерживающая до времени сатану; имя этой силы – благодать. Демонам не страшны мирские добродетели,, продолжил он, – духовная война ведется на другом плане.

– Отче! Прошу ваших святых молитв! – простер ладони к старцу отец Савва, не смея поднять глаза полные слез. Старец Никодим благословил свое духовное чадо крестом. Тот припал устами к тонкой бледной руке и так не хотелось ее отпускать. Когда теперь придется свидеться, никто из них не знал.

Старец понимал, как трудно будет отцу Савве в миру держать свое сердце обращенным к Богу. Трудно безмолвие, трудно одиночество, когда душа как бы в пустыне и не находит другой души, подобной себе. Трудно искушение унынием, а еще страшнее – опыт видения ада в своей собственной душе, видение в свете благодати грехов всего мира в себе самом. Еще тяжелее – опыт реального демонического присутствия, приближение к душе сатаны в которой нет любви.

Первый антипод любви есть ненависть – состояние падших духов; второй – сребролюбие, которое, как и ненависть, изгоняет из сердца любовь. Сребролюбие в своей сущности – это вражда к человеку, как к своему потенциальному противнику и захватчику. Апостол Павел называет сребролюбие идолопоклонством, то есть вхождением человека в темный мир зла – в область падших духов, и заменой Бога земной пылью, какие бы образы она не принимала.

Иеромонах Савва погрузил свои скудные пожитки в старенькую отцовскую «Ниву» красного цвета и тронулся в путь к месту назначения. Несколько монахов у ворот монастыря грустно смотрели ему вслед да молились за брата так, словно провожали его на войну. А для монаха служить в миру и есть самая настоящая война, только враг невидимый. И слава Богу, а то от одного его вида может повредиться рассудок.

Было у отца Саввы одно увлечение – поэзия. Стоило ему на чем-нибудь задержать свой взгляд, как мысли тут же начинали выстраиваться в рифму. Не будь он монахом, несомненно стал бы известным поэтом, но духовный наставник всячески убеждал его избавляться от этого бесполезного времяпровождения. Но как ни старался отец Савва изжить это рифмование, у него ничего не получалось. Вот и сейчас, глядя на проплывающий мимо окон лес, в голове рождался новый стих:

Спохватился отец Савва, что вместо Иисусовой молитвы опять в стихи ударился и начал молиться. Так и не заметил, как из лесной дороги выбрался на федеральную трассу и дал газу. Машина хоть и старенькая была, но отец Савва следил за ее техническим состоянием, сам ремонтировал и она служила ему безотказно.

К вечеру, когда солнце уже закатилось за горизонт и окрасило небо золотисто-красными разводами на одиноких облаках, старенькая «Нива» отца Саввы прошуршала покрышками по единственной асфальтированной дороге села Кевдамельсити и остановилась у деревянных ворот храма. Батюшка окинул хозяйским взглядом вверенное ему сокровище восемнадцатого века, нуждающееся в хорошем фасадном ремонте. Затем перевел взгляд на село, раскинувшееся во все стороны от храма. Рядом с убогими деревянными жилищами соседствовали добротные дома и коттеджи из кирпича и камня с кованными воротами, через которые виднелись альпийские горки и прочие причуды современного ландшафтного дизайна.

В ожидании алтарника, который должен принести ключи от храма и настоятельского дома, отец Савва снова начал рифмовать свои мысли:

Мы плач возносим Господу: «Прости!»,

Особенно в годины искушений,

В нашествии болезней и лишений,

Когда столь трудно Божий крест нести.

А сами-то умеем ли прощать,

Коль чем-то ближний согрешит пред нами, —

Прощать всем сердцем, чистыми устами,

Иль гордо ставим мщения печать?

Творцу не в тягость помощь ниспослать

В любой беде – была б готова дверца:

В закрытое, безжалостное сердце

Непрошенной не входит благодать.

Алексей Зайцев.

– Благословите, отче! – послышалось за спиной. Отец Савва обернулся. Перед ним стоял старенький худощавый алтарник невысокого роста с тонкими чертами лица. Батюшка благословил его. – Раб Божий Алексей, – поклонился и представился алтарник.

– Иеромонах Савва! – ответил поклоном новый настоятель. Алексей заметил, что тот поклонился ему ниже, чем он, несмотря на свой сан. «Монах! И кроток и смирен!» – подумал алтарник и порадовался в душе. Он проводил настоятеля в домик, помог ему перенести вещи из машины. Затем осмотрели храм внутри и обошли заросший травой двор.

– Хотите, я чайник поставлю или будете ужинать с дороги? – спросил Алексей. – Там в холодильнике найдете продукты.

– Спаси Господи! – поблагодарил настоятель, – я немного отдохну с дороги.

– Ну, я тогда пойду, не буду вам мешать, а завтра обо всем поговорим. К которому часу мне придти?

– Давайте часам к девяти, – предложил отец Савва.

– Хорошо, буду! – ответил Алексей и попрощался.

Настоятель умылся с дороги, переоделся, помолился и прилег на диван, чтобы дать отдых спине после долгого путешествия. Стало клонить ко сну и мысли сами по себе начали складываться в очередную рифму:

Где ты, Ангел мой – хранитель?

Шибко грех терзает душу.

Загляни в мою обитель —

Свет любви почти потушен.

Может, я тебя лишился,

Впав по лености в забвенье?

Может, ты со мной простился

И другим несешь спасенье?

Ныне сердце бьет тревогу

И тебя зовет, страдая.

Сердце просится в дорогу —

От греха – в объятья рая.

Стань ко мне, мой Ангел, ближе,

Чтоб скорее жизнь исправить.

…В тишине молитвы слышу:

«Я ли мог тебя оставить?!»

Алексей Зайцев.