Читать книгу Кувака - Александра Савова - Страница 3

Петр Иванович лежал в душной палате ЛТП и смотрел в потолок. Два его соседа давно уже тихо похрапывали во сне, а ему все было не уснуть. Две недели он провел в этом заведении без капли алкоголя, добросовестно выполняя все процедуры и усердно работая на восстановлении графской усадьбы. Для себя он отметил, что мысли о спиртном все реже посещали его. Лишь иногда после жаркого дня хотелось вечером выпить баночку холодного пивка. В голове явно ощущалось какое-то просветление и легкость мысли. Даже молитвы на церковно-славянском языке из утреннего и вечернего правила воспринимались с полным пониманием смысла.

Легкий ночной ветерок с едва уловимой прохладой зашуршал шторами на окне и приятно освежил голову и грудь прораба. Он лежал и вспоминал дом, жену… Даже затосковал немного по своей Галине. Совесть мучила за неправедную жизнь, хоть и исповедался на прошлой неделе отцу Савве во всех своих прегрешениях. Сначала стеснялся говорить, а потом словно прорвало. Там доски присвоил, а там цемент стащил с объекта, там смету завысил, зарплату рабочим не доплатил, в храм Божий не ходил, заповеди нарушал… Отец Савва молча слушал, склонившись над Евангелием и думал, много ли их таких, как этот Петр сможет вернуться к трезвой жизни, пройдя программу реабилитации. И сама эта программа казалась ему делом второстепенным потому, что первым и важным было то, чтобы человек сам захотел расстаться с этим пагубным пристрастием и в том бы просил помощи у Всесильного.

– Я никак не могу бросить курить, – оборвал его размышления Петр Иванович.

– Молись усердно и проси об этом, Господь не оставит без Своей помощи, – тихо произнес настоятель. Петр подал ему листок бумаги, списанный мелким размашистым почерком с подробным описанием согрешений. Батюшка внимательно прочел их, порвал лист и вернул прорабу. – Сожги! – коротко произнес он и покрыл голову Петра епитрахилью, начал читать разрешительную молитву. Петру показалось, что прошла целая вечность, и хотелось сквозь землю провалиться, так стыдно было перед Богом за свои деяния. И только губы пересохшие шептали: «Господи! Прости!». Аж слезы прошибли мужика. Давно он в своей жизни не переживал такую гамму чувств, потрясшую все его существо новыми и неожиданными состояниями души.

Весь день после литургии Петр Иванович находился в приподнятом состоянии духа, словно крылья выросли за спиной. После обеда заехала Галина навестить его, и была весьма довольна мужем. Совсем другой человек стал, даже помолодел. Они сидели под старым дубом на скамейке, взявшись за руки, и радовались встрече.

– Я сегодня был на исповеди, – сообщил Петр, – и сейчас такое чувство, словно у меня камень с плеч спал. Ты не представляешь, Галочка, мне даже противно думать про спиртное. Вот только холодненького пивка бы выпил от жажды, но ради тебя даже этого не буду делать, когда вернусь домой. – Он заглянул ей в глаза, увидел вспыхнувшие искорки и радостно улыбнулся. – А давай с тобой обвенчаемся в нашем храме, – неожиданно предложил Петр и притянул Галину за руку к себе поближе, обнял за плечи. Она склонила голову ему на плечо, немного подумала.

– А давай, Петечка! И начнем новую жизнь, – мечтательно закрыла глаза Галина. Петр не удержался и нежно поцеловал жену в бархатное ушко.

– Ой! Щекотно! – кокетливо взвизгнула она и отклонилась в сторону. Они еще долго беседовали и о работе и о домашних делах, пока сумерки не спустились на старинную усадьбу графа Самойлова, утопавшую в роскошной зелени великолепного парка.

Отсюда открывалась панорама города с красными многоэтажками и микрорайонами частного сектора. Большой красивый мост над железной дорогой соединял обе части города в единое целое. Сама же усадьба расположилась обособленно на возвышенности у леса. Внизу красовались зеркальной поверхностью два озера. Петр проводил взглядом удаляющуюся по пыльной дороге красную девятку Галины, вздохнул ей вслед и медленно пошел в свой корпус.

Соседями по палате у Петра были сорокалетний рыжий Семен Перепелкин, начальник отдела ЖКХ сельской администрации деревни Кикино и заместитель главного инженера сахарного завода Вадим Николаевич, худощавый и лысый мужчина лет шестидесяти. Сегодня к Семену приезжал товарищ и перекинул ему через забор в условленном месте фляжку с самогоном. После вечернего правила мужчины решили остограмиться. Они вылили самогон из фляжки в заварной чайник и поставили его на столе. «Если хочешь что-то спрятать, – поучал Вадим Николаевич молодого, – поставь его на самом видном месте и там его никто не будет искать. Проверенный метод. Жена у меня весь дом перероет в поисках водки, а она стоит себе в серванте. – Семен вымыл фляжку и положил в дорожную сумку к вещам.

– А Петру наливать? – спросил он у Вадима Николаевича.

– Ты предложи, а он пусть как хочет, – посоветовал тот. Скрипнула дверь и вошел Петр.

– Садись, чайку выпьем, – загадочно улыбнулся Семен, указывая ему на стул.

– Жарко, не хочется чаю, – ответил Петр и направился к своей кровати.

– А у нас чаек особенный, – подмигнул Семен, кивая головой на заварник.

– Знаю я ваши «особенности», – вздохнул Петр. – И зачем вы только места занимаете здесь, если не собираетесь бросать пить? – укоризненно произнес он. Соседи по палате притихли и опустили в пол глаза. Наступила пауза. Вадим Николаевич прокашлялся, словно собирался выступать перед собранием, подумал и произнес:

– Понимаешь, Петя, мне уже поздно завязывать. Пил мой дед, отец и я пью… И мой сын в свои тридцать с хвостиком тоже страдает пивной зависимостью. А что он может сделать с этой генетической памятью, которой мы его наделили? Наука пока бессильна, а своей воли не хватает…

– Наука бессильна, согласен, – повернулся к нему Петр, но Бог Всемогущ, проси с верой и все получится.

– Хм! Бог! К нему еще надо придти, – включился в разговор Семен. – Никто Его не видел. Вон сколько народу в Космос летало и никто Его не встретил. И глядя на весь этот наш мир и несправедливость, которая в нем существует, приходишь к мысли, что Бога или нет, или Ему все равно, что с нами происходит.

– А была ли она когда-нибудь эта справедливость вообще? – задумчиво спросил Вадим Николаевич.

– Может в раю и была, – предположил Семен, – а может она и сейчас есть там на небе, но в нашем мире наверное ее никогда не будет.

– Ну, знаете, несправедливость творим мы сами, а не Бог, – сказал Петр.

– А Он бы взял да и поправил все, раз Он Всемогущий, – напирал Вадим Николаевич.

– Он дал нам свободу выбора между добром и злом, дал заповеди, по которым мы должны жить, а мы их попираем каждый день и Он нам прощает, потому, что искупил нас от греха Своей кровью на кресте. А если бы судил нас по справедливости, то мало бы нам не показалось. Не согрешишь, не покаешься, а не покаешься – не спасешься. Вот такая философия жизни, – завершил Петр и стал раздеваться, чтобы лечь в постель. Мужиков несколько смутила собственная некомпетентность в вопросах религии и они притихли, задумались. Куда-то пропало желание выпить самогон. Семен зевнул и тоже стал укладываться спать. За ним последовал Вадим Николаевич. Он выключил свет и лег. Долго не спалось в эту ночь.

Луна в виде тонкого серпа висела в ночном небе и кидала тени деревьев на окна старинной графской усадьбы. Внизу через озера пролегли две лунные дорожки, и на лугу нестройный хор лягушек сотрясал окрестную тишину. В небольшой березовой рощице справа от дальнего озера ухнула сова, и тут же ей высокой трелью ответил соловей. Проснулся первый туман в глубине парка и тихо побрел шелковыми травами к воде. Город погрузился в дрему. Изредка ее нарушит запоздалый водитель, разрезая фарами темноту глухого переулка на своем авто. Молчаливо перемигиваются желтыми глазами светофоры на перекрестках центральной улицы.

Лето пролетело быстро. Петр со своей бригадой строителей приступил к расчистке подвальных помещений в главном корпусе усадьбы. Оттуда вытаскивали кирпичи, землю, камни, гнилые доски. Еще неделю назад в подвалах стояла вода, но благодаря очень жаркой погоде она высохла, и теперь можно было пробраться почти до середины цокольного этажа. Электрики протянули кабель и сделали временное освещение. Петр окинул профессиональным взглядом массивные каменные своды, удерживающие на себе три этажа, и присвистнул: – «Да! Делали на века, – похвалил он, – не то, что сейчас строят». Рабочий день близился к концу, бригада изрядно устала таскать тяжести и медленно стала двигаться к выходу. Петр разгребал старые доски, освобождая дверной проем влево от главного прохода. Ему никак не удавалось вытащить застрявшую доску. Он приложил усилие, уперся обеими ногами в пол и дернул доску со всей силы. Та на удивление резко высвободилась и ударилась концом в противоположную стену, выбив из нее квадратный камень. Петр мысленно выругался и решил заглянуть в образовавшуюся в стене дыру. Там было темно. Петр достал из кармана фонарик и посветил. Слабый свет выхватил небольшое помещение, заполненное какими-то предметами, покрытыми густым илом. Он провел лучом по стенам в поиске дверей, но помещение оказалось без окон и дверей. Возможно, где-то был небольшой лаз в него. Петр поднял с пола камень и аккуратно вставил его на прежнее место, пристукнув кулаком, чтобы он не вывалился и кто-нибудь из строителей не обнаружил его находку. «Надо посмотреть по проекту, что это за помещение и для чего оно предназначено, – подумал он. – А вдруг там… сокровища графа» – мелькнула мысль. И теперь она от него не отставала.

Вечером после ужина, когда все занимались с психологами, Петр сидел в кабинете директора и внимательно изучал проектную документацию главного корпуса усадьбы. Он искал то подвальное помещение, которое так неожиданно обнаружил сегодня, но тщетно. Это еще больше склоняло его к мысли, что там может быть что-то ценное.

Прораб вышел во двор и стал медленно обходить здание, но ничего необычного не нашел. Затем он обошел весь первый этаж и внимательно изучил пол над комнатой. Если и был лаз, то бетонный пол покрыли дощатым и сверху застелили линолеум. Петр думал о том, как попасть в помещение так, чтобы кроме него никто не узнал о нем. Ночью он долго ворочался и уснул только под утро. Странный сон приснился прорабу, будто он пробрался в таинственное помещение в поисках сокровищ, а оно оказалось выгребной ямой полной засохших экскрементов. Проснувшись утром и вспомнив сон, Петр брезгливо сплюнул на пол. Пропало желание лезть туда.

День прошел в трудах, сон позабылся и мысли прораба снова вертелись возле

таинственного помещения. Когда все покинули подвал, Петр прошел до заветного места, вынул камень и мощным фонарем начал светить в темноту. Сейчас более отчетливо различались ящики или коробки разных размеров. Сердце замерло у прораба от мысли, что все они наполнены старинными монетами. Желание скорее попасть туда и посмотреть становилось уже непреодолимым. «А что я буду с ними делать и говорить или нет дирекции? Сколько там по нашим законам мне положено за найденный клад? Вроде двадцать пять процентов. А если я все заберу себе, вот мы с Галочкой заживем» – думал Петр. Ночью он совсем не мог спать, несколько раз выходил на балкон курить. Смотрел в ночное небо и вспомнил, как в детстве его учила бабушка при молодой луне просить у нее золотой зуб. Надо было до ночи сохранить выпавший свой зуб, потом показать его луне и попросить: «Месяц, месяц молодой, на тебе зуб простой, а ты дай мне золотой!» Петр улыбнулся сам себе и подумал: – «А что, может и в самом деле как-то планеты и звезды помогают человеку. Может попросить у луны помощи найти клад. Куплю Галине новую машину и себе тоже. Квартиру в Питере. Поедем путешествовать по миру. Вот это будет жизнь!» – мечтал уже Петр, и сердце радостно стучало в груди.

Мысли о графском кладе не давали покоя Петру ни днем ни ночью. У него даже аппетит пропал, появились темные круги под глазами. Отец Савва заметил, что Петр на литургии присутствует только своим бренным телом, а душа и мысли его далеко отстоят от храма. Однако ничего не спрашивал у Петра, ждал, когда тот сам решиться на разговор. Чего в душу лезть к человеку. А в общем настоятель был доволен теми переменами, которые произошли с Петром за время его пребывания в ЛТП. Главное, он открыл сердце свое для Бога, искренне покаялся в своих согрешениях и очистил совесть, дал обещание никогда не прикасаться к спиртному. И радовались ангелы на небесах об этом кающемся муже. Но отец Савва знал, что за всем этим последуют великие искушения для Петра. Демоны постараются приложить все силы своего коварства, чтобы увести Петра с истинного пути в темные закоулки ада. И стали они искать у Петра слабые места, кидать наживки, на что клюнет. На самогон уже не клюнул, когда Семен предложил. И вот решили вселить в него беса сребролюбия и начал он свое черное дело. День и ночь трудился бес, проецируя на мозг Петра мысли о сокровищах. Бес то не нуждается ни в пище ни во сне, работает круглосуточно без выходных. Зато в конце успешной работы его ждет великая награда – бессмертная душа совращенного и не раскаявшегося человека.

Петр, сам того не подозревая, уже заглотил наживку, как голодная щука блесну. Теперь его медленно и верно тянули куда надо. Но каждое утро отец Савва усердно молился за Петра и леска обрывалась… Все начиналось по новой. Через неделю такого противостояния бесы решили перейти в наступление, перестали накачивать голову Петра своими мыслями о сокровищах, она и так уже была переполнена. Правда робкие утренние и вечерние молитвы вытесняли их ненадолго, но на этом личное сопротивление Петра и заканчивалось. Да он и не предполагал, какие страсти кипят вокруг его персоны, в каких битвах каждодневно борется отец Савва с полчищами демонов за его неокрепшую душу на невидимом для человека фронте. Ох, и не любили же бесы этого златокудрого монаха, просто ненавидели лютой ненавистью и всячески старались напакостить где только могли.