Читать книгу Левар. Властимир - Александра Таран - Страница 6

– Спасибо, что заступились за меня, – поблагодарил Левар Сбыню, когда остальные норики исчезли из виду.

Рыжая борода заухмылялась.

– Брось, они б николи худого тебе не сделали. Они токмо на рожу гневные. Малька не обидят, – махнула широченная рука.

– Кажется, я помешал вам…

Сбыня рассмеялся.

– Энтого зверюгу нам нипошто не свалить, даром пыжились, – подмигнул он. – Я-то сразу смекнул, кады моё копьё от шкуры отскочило.

– А зачем вы на него напали?

Норик долго и недоверчиво пощурился, но, видя, что дуплик вполне серьёзен, качнул бородой:

– Ну даёшь. Завсегда зверь нападает. Нам-то пошто в зубы бросаться? Ты отколь выпал-то?

– Как это, вы же сами выскочили, я видел… – удивился в ответ Левар.

– Ну-у, – Сбыня захохотал. – Видел-то видел, да токмо хвост! А видал ли, как энта тварь нас боле седьмицы сторожила?

– Что? – не понял Левар.

– Девять днёв! Бывало, день прогуляет, но в другой, токмо нос высунешь… как штык тут, – округлил глаза норик. – Благо с теменью исчезал, охотиться, вишь, ходил, так мы что ж… на ручей под совами пёрли, за водицей, нужда заставит, и не так извернёшься, – покивал он. Левар сочувственно вздохнул:

– Понимаю! Встречался я с совой… если б не Вышата… – его передернуло от пока ещё свежих воспоминаний. Сбыня пригляделся к спутнику:

– Вышата? Постой… а энтот твой Вышата, случаем, не тот одичалый батя с мышами?

– Тот. Вы его знаете?

– Мы-то?! Да весь лес с пять оборотов об нём языками трепал. Токмо улеглось.

– Оборот – это сколько? – уточнил Левар, хотя уже начинал догадываться.

Рыжебородый норик весело хлопнул его по спине:

– Ну те заливать! Как не ведать, коль вся живность оборотами вкруг нас жива? У нас всяк карапуз ответит. Ревуном земля прольётся, да Груднем в сон уйдёт. Проспится под снегом да родится сызнова, даст плоды жизнь и уйдёт на покой подснежный. Вот те и оборот, неча голову ломать.

Левар поправил мешок за спиной и задумался.

– А мы это годом называем. Считаем по зимам.

– О-о-о, – затянул Сбыня. – Эт ты не по-нашенски баешь, учёно. Знавал я древолазов. Не токмо леших. На Торгах в Березняке всяки побрякушки да бумажки видал вашенские, токмо не понял, куды они годятся.

Левар навострил уши:

– А как на эти Торги попасть? Мне бы с родными связаться…

– Забудь, малёк, – отмахнулся рыжебородый. – Они уж кончены подавно. Холодина така, не выстоять за лавкой, – он заметил, как Левар приуныл, почесал бороду и прибавил: – Да ты не бойсь, чрез седьмицу-другую Полдесятный Слёт намечен у твоих. От Березняка пару шагов. Там твоих древолазов непочатый край будет.

– Слёт… – Левар постарался припомнить, что он знает о Слёте. Та жизнь, в которой он мог сколько хочет засиживаться в книжной, давно миновала, а знания, полученные когда-то из книг, покоились глубоко под стопками новых событий, и потребовалось немалое усилие, чтобы вызволить их. Он нахмурился.

– Но Слёт проходит под Великим Дубом, а это прямо под носом у Белой Стражи, – задумчиво протянул он.

– Разве плохо? Ты ж связаться хотел, они и подмогут…

– Нет! – Левар даже руками замахал. – Мне нельзя попадаться.

Сбыня прыснул от неожиданности:

– Так ты-таки леший?! А я уж своих бранил, скажу – на смех поднимут! Малёк, а в лешие затесался! Чем тебе твои Вершины-то не угодили?

– Скорее я им не угодил, – поправил Левар. – И я не леший.

– И тем и тем путь перешёл?! Вот те раз! Чего ж ты натворил?

Левар открыл рот, чтобы ответить, но Сбыня перебил его:

– Дотопали, вишь!

Они подошли к внушительному брёвну, заросшему мхом и трутовиками. Левар попытался прикинуть его породу, но густой мох и беспощадное время стёрли все характерные признаки. Норик остановился и пропустил Левара вперёд, в расщелину.

– Айда, малёк, теперича Мокше всё кажешь. Пробирайсь насквозь. Да-да, энто и есть Подбрёвье. Тут моя душенька живёт, – он последовал за гостем в темноту. – Я-то сам с Ямы буду.

Левар прошёл на ощупь с десяток шагов, но темнота никак не кончалась. Звуки леса приглушились, остались позади. В горле запершило от спёртого воздуха. Он запнулся. Норик придержал его за локоть, провёл ещё дальше, чуть свернул. Наконец Левар различил впереди светлый проём и облегченно выдохнул.

– Никогда не привыкну к норам, – пожаловался он себе под нос.

Сбыня хохотнул:

– Погоди, норихи тебя живо привыкнут. Энти до малышов слабые.

Они вышли из бревна на небольшую полянку, со всех сторон оплетённую корнями. Левар не успел обдумать предостережение Сбыни, как что-то хлопнуло – это меж корней растворилась дверца, и навстречу им устремилась краснощёкая девица, не меньше самого Сбыни.

– Жив! Живёхонек, мой Сбынюшка! – заголосила она ещё издали и на полном ходу влетела в объятия жениха. Пышная юбка её пестрела красными цветами, на голове скрутились калачики косиц, а ажурный фартук белел ярче снега, несмотря на то, что его хозяйка только что появилась из земли. Левар завороженно глядел на это хохочущее чудо и сам невольно улыбался. Нориха наконец заметила и его.

– Энто что за ушастик с тобой? – схватила она Левара за плечи и закудахтала по-матерински: – Тощ что хвощ! Глянь-ка, а котомка пузатей тебя! Эк силён, малёчек! Пошто стоишь, Сбынь, возьми вон, – она стянула с Левара мешок и ткнула им в норика. – Устал поди?

– Ничуть… – забасил тот, принимая ношу.

– Да не тебе я! Гостюшка наш, вишь, что поганка бледный! – она заботливо заглянула Левару в лицо и охнула: – Глазища-то Кощеевы! Не родич ли? Тебя как звать-то, мил дружок?

Левар подождал, пока между словами возникнет место, и поспешил возразить:

– Нет, не родич! Здравствуйте, – вежливо склонил он голову. – Я Левар. Левар из семьи Осиногнёзд. Я искал родителей и наткнулся на отряд ваших…

– Наткнулся!? Да ты ж репейником на хвосте у той зверюги болтался! – весело возразил Сбыня. Нориха охнула и подпёрла круглые щёчки. Левар поспешил перевести тему:

– Так вышло. Меня к вашей бабушке отправили, сказали, вы поможете…

– Поможет-поможет! Ты слышь, – обратилась Малуша к жениху, – кликни её поди. У Алишки она нонче. А я малыша подкормлю покамест, – распорядилась она по-хозяйски и потолкала Левара туда, откуда сама недавно выскочила: – Ох, какая железяка у тебя на спине, энтого ещё для чего? Идём-идём!

Из соседних нор уже торчали любопытные головы других хозяюшек. Левар заметил даже пару крепких карапузов, норовящих пролезть за дверь, мимо маминой юбки, и поглазеть на редкого здесь гостя.

Сельце хорошо пряталось в корнях, и он не смог бы различить входы, если б жители сами не показались из них. Он оглянулся на ходу: бревно, через которое они со Сбыней попали сюда, высилось неприступной стеной и упиралось в три растущие плотным полукругом берёзы. Их старые, тесно переплетённые корни образовывали высокий холм, а вместе с бревном получалась спрятанная от хищников и ветров круглая полянка в два десятка шагов. Левар представил, как должно быть приятно здесь в солнечную погоду: под ногами мягко пружинит мох, норихи заводят тихие песенки, плетя корзинки, рядом ползают малыши с прутиками. Он потряс головой, вспомнив про сторожившую их кошку: «Вот кому здесь было мягко и уютно».

– Заходи-заходи, – ворковала Малуша у круглого входа. – Усаживайся на лавочку, я каши снесу.

Левар прошёл в тёплую, просторную комнату, намного больше их Осиновой гостиной, и сел на край скамьи. Стол, в два, а то и в три раза шире, чем их домашний, покрывала ажурная скатерть с вышитыми на ней цветами. Посреди стоял высокий кувшин с водой, чашки для гостей.

Для норы здесь было очень даже светло, и Левар завертел головой в поисках окна: самое большое нашлось прямо над столом. Левар удивленно охнул – оно было застеклено, как в дуплах высоких семей. И не нужно было выбирать между светом и теплом, закрывать ставни, чтобы согреться. На стенах пестрели ковры: клочка голой земли не видать, не то что у Вышаты. Вдоль стен крепкие лавочки. Пол хорошо утоптан, ничего не валяется. Кухня за стенкой, отдельно от залы. И воздух вовсе не спёртый, как Левар ожидал, а очень даже приятный. Он принюхался: пахло сушеной ромашкой с пижмой.

Малуша появилась из кухонного проёма, застучала мисками по столу и перехватила восхищённый взгляд гостя:

– Чего?

– У вас прекрасное жилище! – признался Левар, – намного больше, чем я ожидал. И какое светлое! И пахнет вкусно.

Хозяйка расплылась в довольной улыбке:

– Брось, малёчек, скромно у нас. Сельце мелкое, чего уж. На, вон, лучше дичкой угостись, недалече как засушила, – она придвинула большую миску со сладкими яблочными кусочками, и Левар вспомнил домашние застолья. Есть не хотелось, но он не стал отказываться, чтобы не обидеть хозяйку.

Малуша принесла ещё пару мисок и уселась напротив. Не успела она ничего сказать – дверь распахнулась, и в комнату вбежал Сбыня с походным мешком Левара наперевес. Он водрузил его на скамью и бросился придерживать дверь, потому как следом в нору вплыла важная старушка вся в чёрном. Косица вокруг головы её белела сединой, а пальцы крепко сжимали трость. Время высушило почтенную нориху, словно ягоду, но даже на впалых щеках виднелся ещё след от румянца. Пытливые глазки оценили пришельца уже с порога. Левар вскочил и вежливо поклонился.

– Чего энто древолаз, да таков мелкий, по землице топчется? – проскрипела она, занимая своё кресло во главе стола. – Да ты сиди-сиди. Малуш, плесни-ка водицы, а ты, ротозей, – обратилась она к Сбыне, – чего мнёшься, аль делов нет своих?

Левар заволновался. Старушка оказалась резче, чем он ожидал. «Поможет ли она с поиском родителей?» – гадал он. Сбыня тем временем послушно растворился за дверью, и комнатка погрузилась в тишину.

Левар представился и пояснил:

– Я ищу способ связаться с моей семьёй. Сказали, вы можете помочь…

– Взаправду ль к нам пожаловал на зверюжьем хвосте? – перебила гостя старушка и приняла из заботливых рук Малуши чашку с водой.

Внучка зачарованно присела в сторонке, не в силах совладать с возросшим любопытством. Левар кивнул. Тогда Мокша смерила его ещё более пристальным взглядом:

– Так не ты ль и пригнал зверюгу до нас? – пошла она в лоб.

Левар в очередной раз подумал, как, должно быть, дико выглядело его появление со стороны, и поспешил заверить, что никак не мог управлять зверем и более того, сам чуть не стал его жертвой, решившись на крайнюю меру – поездку верхом. Мокша внимательно выслушала и потребовала дальнейших разъяснений: как дуплик оказался у великаньего дома. Старушка глядела проницательно, и скрывать что-либо от неё казалось не лучшей затеей. Левар не стал юлить и рассказал старейшине всё с самого начала, вытащив пару людских портретов для наглядности и закончив тем, что ему пришлось покинуть дом людей, чтобы найти и защитить семью от Кощея.

– Слыхала я об том, – Мокша покивала задумчиво. – Знамо, правду лешие бают. Об силе-то новьей, да Зелёном сне. И ты, знач, тот самошний избранник, который умудрился Кощею путь перейти…

Левар нехотя согласился: его смущала осведомленность старейшины столь «мелкого», по словам Малуши, сельца. «Если даже здесь все в курсе, – думал он, – то уж в Совете и подавно знают, что я жив-живёхонек. Хотя с другой стороны, – он немного просветлел, – значит, и семья моя знает, что я выжил».

– Ежели зверюга воротится, сумеешь отворот ей дать? – спросила вдруг Мокша, выдернув его из размышлений. – Ну, коль ты силу заимел-то…

Левар аж выпрямился от неожиданности:

– Я бы рад, но в лесу я бессилен, поэтому мне и пришлось рисковать, чтобы забраться поглубже верхом на звере. Сам бы я не дошёл так далеко, а если бы рискнул, то в пути стал бы лёгкой добычей для хищников.

– Одна крайность, – выдохнула нориха с какой-то безысходностью. – Нахватался непойми чего у безумца Вышаты. На зверя лезть! Свезло тебе, малёк, видать, зверюга сюды по привычке приволоклась. Коль не энто, плутал бы ты по лесу, покамест не клюнул кто. А мы и откуп ужо оставляли, дабы от сельца энтого гада отвадить подалече, да всё без толку…

– Какой откуп? – Левар навострил уши.

– Знамо, яства, – встряла Малуша со своего угла.

– Еду?

– Мясо, а то как же, – продолжала внучка старейшины. – С каждым разом всё далече от нор носили. Зверюгу умасливали, чтоб от нас, вишь, отстал. Да токмо не сработало, мужи, вишь, уж и западню устроили, потому как сил боле не было терпеть, да и туша кротова извелася.

Левар даже за голову схватился:

– Да вы ж её этим и привлекли! – воскликнул он испуганно.

Старейшина недовольно нахмурилась, но, видя, что гость совершенно искренне переживает, смягчилась:

– А ну, разъясни-ка, головастый, – опёрлась она о столешницу и, кажется, всерьёз приготовилась слушать. – Чегой-то мы не так делаем?

Левар смутился, но постарался объяснить, почему не стоит «умасливать» такого хищного зверя.

– Понимаете, если подкармливать птиц, как это делаем мы, дуплики, то со временем они привязываются к нам, селятся на нашем дереве, подпускают ближе, а то и вовсе – позволяют летать на себе. Это высшая награда! Но птиц прикармливают ещё птенцами. Это долгий путь к доверию. А вы, получается, просто накормили зверя, к тому же самым любимым его лакомством… конечно, он будет возвращаться за ним ещё и ещё. Он запомнит путь к своей «кормушке», от такого даже птицы не отказываются. Но птицы не станут клевать нас, дупликов, потому как мы с детства их друзья и помощники, а вы для этого зверя лишь «ходячие кусочки мяса». Даже Вышата с рождения мышей приручает, хотя они и не такие опасные. Вам не нужно ничем прикармливать, тогда никакой зверь интерес к вашим норам не проявит. А этого зверя вы уже и сами спугнули. После такого «острого» приёма вряд ли он захочет снова появиться здесь.

Мокша надолго задумалась. Левар решил, что это она насчёт мышей и прикорма ушла в себя. Старейшина вертела в руках свиток с портретом и поглядывала то на Малушу, то на гостя. Она заметно волновалась и, кажется, собиралась принять какое-то непростое решение. Левар взмолился про себя, чтобы его «подсказки про прикорм» всё-таки склонили выбор старушки в его пользу и чтобы она помогла ему связаться с родными.

– Значится, ты всем нужон… – проворчала она себе под нос, и Левар поник: так вот о чём она волнуется. Её «незваного гостя» ищут и Стража, и лешие. Он вдруг осознал, в какой на самом деле сложной ситуации он оказался и какую помощь просит у тех, кому и без него тяжко живётся.

– Да, – не стал отрицать он. Так было честно.

Мокша покивала сама себе и снова задумалась.

– Малуш, – подозвала она наконец внучку, – снеси-ка мне незамаранный свиток с пером.

Левар заёрзал: похоже, старейшина всё-таки решилась помогать ему. Он с готовностью подал из своего мешка чистые листы:

– Вот, держите, у меня есть.

Старушка замешкалась, но всё-таки приняла стопку бумаги в дар. Левар был готов отдать всё что у него было, лишь бы она не передумала.

– В Яме дадите Море записку от меня, – старейшина взяла перо и вывела несколько корявых слов на белом кусочке. – Пущай исполнит всё как положено, – она свернула бумагу в свиток и старательно завязала тесёмкой. – Передашь от меня, – потрясла она запиской перед внучкой: – В нутро не глазеть, тётка твоя уж разберётся. Кажешь, я наставила. Возьми корзинку да малька припрячь, как подходить будете, негоже всякому встречному-поперечному глаза мозолить… Заодно поспрашивай там, может, кому пряжа нужна. Обменяй на ремни, ежели будут.

– Бабуль, а как жеж я одна? Путей ежели не вспомню, – запричитала Малуша, вставая и пряча свиток за пазуху.

– Так остолопа своего употреби. Пущай проводит. Он же Ямный сам будет, пути наизусть ведает. К тебе, вон, вслепую небось уж доберётся… окаянный…

– Ладно-ладно, – Малуша захихикала. – Уразумела я, бабуль, не гневись токмо.

– Топайте давайте. Путь неблизкий.

Малуша приторочила на Левара кротовый ворот «для сугреву», набила его карманы съестным, собралась сама, жениха кликнула. Мокша строго-настрого запретила говорить с кем-либо в пути и в который раз предупредила, чтобы путники ни в коем случае не попадались на глаза Стражам. И вскоре они вышли.

Сбыня был вне себя от радости, что его назначили провожатым. Он не слишком скрывал это, поэтому Левар с Малушей быстро заразились его хорошим настроением и едва начавшийся путь до Ямы превратился в непрерывную беседу. Обсудили стычку со зверем, то, как Левар решился оседлать его. Малуша с круглыми от страха глазами забросала вопросами про «великанов», а в итоге разговор снова скатился к зверю. Между собой норики коварно высмеяли старика Здебора, который яростней всех настаивал на «откупе» в виде мяса, а потом мало-помалу успокоились.

Преодолели овраг другой, отдышались, и Малуша затянула тихую песенку:

– Пошто она так с тобой? – нориха вдруг смолкла и повернулась к Левару.

– Кто? – не понял он.

– Ну, девка твоя!

– А, Лия… – Левар почувствовал жар на кончиках ушей. – Я… наверное я…

В бороде Сбыни зашевелилась ухмылка, и Левар оборвал себя на полуслове.

«Смеются надо мной».

– Ну чего лыбу давишь, чёрствый ты пень?! – закричала Малуша, и Левар еле сдержался, чтобы не отпрыгнуть. Сбыня развёл ручищами.

– Я ничего…

– Да не слепая я, а ну прекрати! Горе эдакое, а он фырчит! Тебе ль не знать, чего тепереча на сердце у малька, сухарь ты эдакий! Сам-то поди намучался с моими родичами! Ужо и запамятовал, как мы с тобой горевали, мил дружок?

Сбыня ничего не сказал в ответ, только покривился и выдохнул как-то болезненно. Будто Малуша на мозоль ему наступила.

– То-то же, – нориха повернула круглое личико к Левару и тронула его за плечо. – Говори, голубчик, токмо не держи на энтого сухаря обиду. Нету у нас в лесу такой бороды, чтоб сердце напоказ выставляла. Но мы-то с тобой знаем, что оно с рожденья у каждого имеется. Говори, полегчает.

Левар уставился под ноги и заморгал.

«Нет, это не их дело, – думал он. – Лия правильно поступила…»

Обида вдруг с такой силой сдавила грудь, что стало тяжело дышать. Он попробовал успокоится, но вместо этого выпалил:

– Она была права… я испугался. Я спрятался от Кощея. Как малый ребёнок. Она храбрей и сильней меня, раз не побоялась уйти.

– Ты тоже ушёл, – напомнила Малуша.

– Да, но слишком поздно. Теперь она далеко, я даже не знаю, что с ней. Мы могли бы улететь вместе, но я…

«Потерял её!» – закончил он мысленно.

– Найдёшь её, непременно, – посочувствовала нориха. – Лес не таков дюжий, як кажут. Ушей у него много и глаз. Знаешь, мы можем для неё записки оставлять у старшин, авось лешии заглянут. А то! Не гляди так, они частенько у нас бывают, токмо в сёлах поболе нашего. Наше-то в три норы им не шибко интересно, а вот в Березняк и в Яму чуть не каждую седьмицу налетают.

Левар оживился.

– Правда? Но что они… то есть зачем?

– Своих наведать. Сторожат они их, – встрял Сбыня.

– Кого «их»?

– Сёла, – крякнул норик и деловито почесал бороду.

Левар перепрыгнул расщелину между листьями и продолжил выпытывать:

– Разве не Белая Стража сторожит?

– Нет.

– Но ведь Мокша сказала…

– Некоторые сёла ещё стоят под Белой Стражей, но добрая половина под Леших к Червеню ушла… – махнул в сторону Сбыня, и они повернули туда. – Тепереча вдоль оврага.

– Но их же мало! Как они могут охранять столько сёл?! – подивился Левар.

– Кого мало?

Сбыня и Малуша переглянулись.

– Леших мало, – упрямо повторил Левар. – Я был у них в Гнезде и всех видел. Ну почти… не было Клюва…

– О-о-о! – довольно протянула Малуша, – Клювик наш любимец. Ну до чего мил со всеми!

Левар запнулся.

– Разве он к вам прилетал?

– Конечно, и не раз, – расплылась в улыбке нориха. – Клюв-то обыкновенно и летает на уговоры по малым сёлам. Мы откладываем по зёрнышку, хоть на морозы согласие дать, а то зверь оголодает и не будет нам покоя. Света белого не увидим, как ужо бывало.

– Как это? – не понял Левар.

– По норам загонит, – буркнуло из рыжей бороды совсем рядом.

– Зверь?

– Кто ж ещё? – округлил глаза норик. – Прошлую зиму так и просидели. Лисица нас сторожила. Ужо лучше под лешими сидеть, чем под ней! – прогудел он и захохотал над своей удачной шуткой.

Но Левар задумался.

– Получается, лешии отнимают работу у Белой Стражи?

Малуша отмахнулась:

– Чья возьмёт, тот и берёт селенье под крыло. Нам-то плотить нечем, но на леших-то, глядишь, наскребём, там много не надо, считай, прокормить токмо самого охранителя. А уж Стражи – те вовсе нам не по карману. Тепереча много брать стали, не то что раньше. Их токмо по двое выдают по новому устою, вишь, они же всё Кощея вынюхивают.

Левар насторожил уши. Нориха продолжала:

– Лешие не боятся в село стражное наведаться, раньше налетали – хвать Стража, да и ну с народом беседовать, мол, пошто вам энти стражники загребущие, коли нам плотить дешевше. Народ и чешет бороды – то правда. Так и перетянули под своё крыло селенья. Норики плотить лишку не любят, добыча-то тяжко идёт, а мороз на носу ужо. Своих ртов хватает поди.

– А почему теперь по двое сторожат?

– Так один свищет, чуть его хватать надумают, а второго, глядь, ужо и хвоста не видать. За подмогой летит, сороки-то ловкие. Налетает стая – и давай леших клевать. Да разве ж энтих выклюешь, сами под небом рощены – такого дёра дают, что и подивиться не успеешь, а всё ж сомненье поселяют.

– Как это?

– Стражи – они ж токмо предупреждить учены, сами на зверя не лезут. Нечистое это дельце, пропасть чревато. А что до лешего – тот и глазом не моргнёт, а птица его ужо будет в шкуру цепляться. Так после ихнего зверь за версту норы обходит. Умеют они втолковать по-своему. Вот народ и чешется, и толков много ходит. Как тут не задуматься, а ещё лешить будут учить. Я Сбыню наставляю, мол, иди в лешие, коли зовут, сторожить нас будешь… плотить не надобно… хотя и страшно…

– Вот ещё! – Сбыня фыркнул, – мне борода дороже!

Левар оторопел.

– Погодите, что?

– Примета плохая… – замахал руками норик.

– Да нет, что вы сказали? Как это «учить лешить»?! – Левар во все глаза уставился на Малушу.

Она оглянулась по сторонам и понизила голос:

– Так и толкуют. Кто желает охранителем в своё село воротиться – того берут в Гнездо, кажут, как укрепленья строить, ловушки на зверя, как журить…

– Дежурить, – поправил Сбыня, – то бишь приглядывать поочерёдно.

– Я так-то и говорю, – ткнула его локтём нориха, – токмо энто тайна всё. Гляди, не сболтни никому – сердито закончила она, – у нас не принято, а то кара падёт.

– Что? – Левар чуть не споткнулся.

– Примета такая, – пояснил Сбыня неохотно, – выйдет сговор из норы – жди хозяева беды. Потому под небом не принято у нас обсуждения плести, лес новолеших не взлюбил. Кто замыслит лешить, тому зверь покоя не даст али крылатые нагрянут ночью. Ужо бывало. Вот и я не хочу, чего мне лес гневить. Не наше энто дело. Наше дело землю рыть.

Замолчали.

Левар покосился по сторонам. После таких разговоров стало не по себе.

«А всё же странное совпадение. Примета…»

Он задумался.

«Обученные норики сами смогут предупреждать о звере, смогут принести больше пользы, чем Стражи… ловушки, укрепления… интересно, зачем это Кощею? Ведь тогда и лешие станут не нужны. Не похоже на него. Здесь что-то не то… Пока мы тут прячемся, он один сражается за лес, – прозвенел в голове упрёк Лии, – сражается за лес…»

Левар нахмурился и прислушался к пению синиц.

Шли молча. Похоже, никому не хотелось нарушать тишину первым. Малуша поглядывала то на Левара, то на Сбыню, но тоже молчала. Они перешли на другую сторону оврага и стали медленно карабкаться вверх. Где-то в отдалении каркнула ворона.

Левар вздрогнул, схватился за ремешок Зорьки, но в последний момент передумал снимать её с плеча.

«Вряд ли это Мага. Да и что с того, мне всё равно не догнать её».

– Карга, – равнодушно буркнул в бороду Сбыня. – Мож, лешие и в Яме, недалече уж осталось до неё топать, – он хлопнул Левара по плечу и обратился к Малуше:

– Давно ль в Яме были, слыхала?

Нориха хмыкнула.

– Почём мне знать? Я тётку с капели не видала. Сейчас и прознаем всё, малька токмо спрятать надоть. Мокша настрого запретила его казать кому-то окромя Моры.

Малуша остановилась и стянула со спины корзину.

– Леварик, прыгай давай, я тебя под тряпицами схороню.

Левар послушно отдал Сбыне походный мешок и залез в корзину.

«Всяк лучше, чем лешим на глаза попасться», – подумал он.

– Мож я понесу? – потянулся к корзинке норик.

– Неможно, – отстранила его Малуша. – Мокша наставила токмо мне несть.

Она прикрыла Левара сверху вязанием и снова водрузила корзину на плечи.

– Як пёрышко, – бросила она Сбыне.

Левар покопошился немного, но в конце концов занял удобное положение. Мягкие шерстяные одёжки приятно согревали, а в дырочки между прутьями можно было наблюдать за происходящим. Корзина начала раскачиваться – они снова двинулись в путь.

«Вот доберёмся до Ямы, – думал он, – попрошу Малушу отправить весточку в Белую Кору. А если лешии заодно с вестником, то даже лучше, пусть Кощей узнает, что я в лесу. Может, перестанет мою семью тревожить. Что сейчас с ними? Вдруг я опоздал и он до них добрался? «Сражается за лес»», – Левар сжал кулаки, – ох, Лия… Как бы я хотел, чтобы ты оказалась права. Вот и норики толкуют про новых леших. Невозможно же везде успеть, наверняка у него есть задачи поважней мести. Хотя… одно другому не мешает. Тогда, в Белой Роще, он был явно недоволен Советом, иначе не сжёг бы им Длань. Он хотел красивой мести. Мог бы только выкрасть у них Лию, но он намеренно открылся, чтобы посмеяться им в лицо и… напугать? Да, пожалуй, они недурно напуганы. Если они ставят по двое Стражей на поселенье, то дело обстоит плохо. Они теряют контроль над лешими, заодно и над нориками. А мне это выгодно, не хотелось бы, чтобы до встречи с семьей меня снова задержали на Совет с расспросами. Я уже не смогу объясниться. Я выбрал людей, и они понимают это. Осталось приговор вынести, – Левар поёжился, – так что буду надеяться, что норики помогут мне найти семью как можно скорей и тише. Кощей только поможет мне, если отвлечёт на себя внимание Стражей. Надо подумать, как написать послание, чтобы было понятно только моим. На всякий случай…»

Он подавил зевок и прислушался к разговору снаружи:

– …неможно тебе, я сама, – настойчиво отвечала Малуша. – Тётка меня примет, а вот мозолить ей тобой глаза не стоит. Припомни-ка, не она ль боле всех на тебя зуб точила?! То-то…

– Вредная карга, – буркнул Сбыня.

– Брось. Она поболе нашего прожила, ей видней. Коль ты старший сын был бы, тогда и отнеслась бы покойней. А ты ещё ремесла не понял, а всё туда же. В женихи. Куда ей не беспокоиться…

– Ты ж знаешь, Малушик, не моё энто…

– Не пойму, чего тебе отцово дело не перенять? Верёвки – они завсегда всем нужны…

– Говорили уж. Не моё, – глухо застонал норик.

– …сиди себе и плети, пошто не жить так? Уж и родичи успокоились бы с нас.

– Сама бы и плела, – Сбыня начинал сердиться. – Ты отца видала?! Ни шиша перед собой не видит, сидит горбылём целыми днями, а тепереча и Купыря посадил рядом. Нет уж, к ним не сяду, меня энтими путами не связать…

– Ох, милок, – вздохнула Малуша, – да кто ж тебя вяжет.

Некоторое время слышался только хруст листьев под ногами да перезвон синиц.

– Лады! – Вдруг бахнул Сбыня, и перед Леваром отчётливо возник Вышата. Тогда, в самый последний миг перед встречей с лешими, Вышата сказал именно так, и Кощей смеялся над ним.

– Ну бай уж, – поторопила замолчавшего норика Малуша.

Но Сбыня не ответил. Тогда корзинку дёрнуло в бок. Послышался глухой шлепок.

– Пошто дерешься? – прогудел норик обиженно, и Левар улыбнулся.

– А ты пошто утаиваешь? Сказал, так кончи. Чего на полуслове бросил?

– Чего?

– Решил ремесло перенять, али ещё чего удумал? – Малуша всё громче распалялась.

– Не-е-е, не веревки, говорю ж… Я энто… Решил, думается мне… – норик неуверенно замялся, – Токмо я покамест придержу, ты уж прощай меня, а мне надоть обмыслить всё. Кабы беды не обделать.

– Ну вот тепереча я бояться буду, – недовольно воскликнула Малуша, – от меня-то какие тайны? Али раздумал ужо жениться?

– Куды там! – успокаивающе забасил Сбыня рядом. – Токмо о тебе и думаю!

Малуша гневно затихла. Повисло долгое неловкое молчание.

– Пришли, – буркнул норик через время, и корзина начала крениться, – дай руку, тут недолго и кубарем слететь…

– Я сама.

Корзину несколько раз тряхнуло, и Левар зажмурился, упершись в стенки.

– У-у-у… чуть не навернулась! – гудело рядом. – Упёртая девка! В кого такая?!

Нориха громко пыхтела, и Левар представил, какие гневные взгляды она кидает на своего жениха. Он приник к узкой щели, чтобы увидеть Яму, но ничего, кроме сухой листвы и веток, не смог разглядеть. Корзинку шатало. Они спускались по склону.

Ещё немного потрясло, и Малуша снова пошла по ровному, а скоро и вовсе остановилась. Что-то стукнуло. Левар прислушался: кто-то тихо позвал нориху по имени, скрипнула дверь. Он уставился в дырочки и успел заметить, как удаляется широкая спина Сбыни с его мешком, а потом свет потускнел, появился запах сушеных ягод и душицы. Малуша зашептала про свиток, захрустела бумага.

– …велит так, – послышался приглушённый голос другой норихи. – Он там?

– А то как же…

– …снеси туда вон…

– Куда?

– В заднюю, да пригляди покамест.

Корзина снова зашевелилась, и Левар затаил дыхание: «они прячут меня». Малуша прошла несколько поворотов и поставила Левара на пол. Он острожно вылез из укрытия и огляделся.

– Да не боись, эт гостёвая комора, я тут завсегда у тётки гощу, – успокоила его Малуша вполголоса и вдруг заторопилась: – ты энто… осмотрись покамест, а я токмо спрошу…

Не успел Левар вылезти, дверь плотно закрылась и что-то снаружи подпёрло её. Он попробовал открыть – заперто. «Вот так упрятали, – фыркнул он и прошёлся по маленькой комнатке. – И здесь уютно. Даже окошко есть». Он потрогал мягкие ковры на стенах, рассмотрел тонкие узоры занавесок и проверил на мягкость перину на широкой скамье. Малуши всё не было. Тогда он решил изучить полки: поглядел свитки с рисунками и непонятными буквами, заглянул в чаши с сухими перемолотыми травами, уронил вазу с перьями. Малуша не шла. Левар снова попробовал толкнуть дверь, чтобы хоть в щёлочку послушать, что происходит в норе, но она не поддалась. Он обнял Зорьку, лёг на скамью и стал ждать.