Читать книгу Чёрный бриллиант - Александрина - Страница 16

– Что, не терпится узнать тайну прабабки? – спросила бабушка с улыбкой, прихлёбывая чай из блюдца, и, наконец, начала свой рассказ.

– Елена Николаевна была потомственной дворянкой из обедневшего рода Карпушинских, красавица необыкновенная. Помню, когда впервые её увидела, меня поразили глаза – зелёные и такой формы, как только у кошек бывают, длинные каштановые вьющиеся волосы, собранные в высокую причёску, и гордая осанка.

Она закончила Смольный институт благородных девиц, основанный ещё Екатериной Великой, и была очень образованной, с хорошими манерами. Поэтому я всегда тушевалась рядом с ней, хотя Елена Николаевна была настолько деликатным человеком, что всегда старалась держаться со мной, как с ровней.

Даже в трудные годы, когда мы жили впроголодь, она никогда не выходила к столу, не причесав тщательно волосы или неопрятно одевшись. У неё было всего два платья, стиранных-перестиранных, штопанных-перештопанных, но если бы ты видела, Танюша, с каким достоинством она их носила… Настоящая аристократка! Только когда захворала и слегла, я впервые увидела её с растрепанными волосами, разметанными по подушке. Но тогда она не только расчесаться, но и встать с постели не могла, бедняжка.

Однажды твоя прабабушка позвала меня и попросила присесть у кровати: «Анечка, перед смертью я хотела бы кое-что рассказать тебе. Боюсь, не успею исповедаться», – произнесла она слабым голосом.

Священники в то время преследовались, церкви закрывались. Да и жили мы в такой глуши, что батюшку сыскать было невозможно. Я присела, и она начала свой рассказ.

Когда ей было восемнадцать, к ней посватался богатый промышленник, лет на тридцать старше её, вдовец. Согласия невесты никто не спрашивал. Её род хоть и был когда-то знатным, но давно разорился. Родители с радостью выдали дочку замуж за богатого человека.

Иван Петрович, муж Елены Николаевны, стало быть, твой прадед, оказался человеком добрым, порядочным и щедрым. В честь рождения сыночка Серёженьки он подарил жене очень дорогой гарнитур с драгоценными камнями, состоящий из колье, которое, как тебе известно, спасло нам с твоей мамой жизнь, и пары серёг.

Гарнитур был изготовлен по индивидуальному заказу. Дублет, то бишь копия одной из серёжек, как раз и находится у тебя.

– Постой, бабушка. Колье было в виде головы Клеопатры, увенчанной короной в виде змей? – спросила я.

– Да, – удивлённо подтвердила она. – А откуда ты знаешь?

– Видела во сне.

– Точно, неспроста Елена тебе явилась…

Моё любопытство нарастало. За вопросом, почему у меня оказалась копия и где настоящая серьга, явно скрывалась какая-то тайна, будоражившая моё воображение.

Уловив в моих глазах нетерпение и необоримое любопытство, не дожидаясь следующего вопроса, бабушка продолжила:

– Эти серьги отличались друг от друга. К одной с обратной стороны было прикреплено маленькое колечко, и её можно было носить как кулон, а к другой – застёжка, чтобы можно было использовать как брошь. По словам Елены Николаевны, Иван Петрович сам одел ей колье на шею, а серёжки отдал в коробочке с приоткрытой крышечкой со словами: «Леночка, в той, что с колечком, вместо одного из сапфиров вставлен чёрный бриллиант. Это не простой камень. От него зависит благополучие и могущество нашего рода. Береги его». Так что неспроста она намекнула тебе о нём в твоём сне.

Я слушала с замиранием сердца об этом камне. Мне было известно, что чёрный алмаз – самый прочный и дорогой минерал. И, хотя он находится на поверхности земли, в отличие от прозрачных алмазов, в природе встречается гораздо реже. Из-за своей прочности он трудно поддаётся обработке даже с помощью современных технологий. Кроме того, ему издревле приписывались магические свойства. Даже некоторые учёные считают, что этот камень космического происхождения.

Пока я мысленно рассуждала на эту тему, бабушка продолжала:

– Всё бы может и шло своим чередом, если бы не случай. Встретила однажды твоя прабабка на одном из балов молодого красавца гусара, да и влюбилась в него без памяти.

– Бабушка, – вскрикнула я. – Так ведь я его тоже видела, почти как тебя сейчас. В том же сне, хотя я бы назвала его скорее видением.

– Вот ведь насколько мудрость и сила Господня велика! – произнесла она, перекрестившись. – На всё воля Божья! На испытания, видать, послал ей Господь этого паршивца. Сбил он нашу Елену Прекрасную с панталыку. Звали его Николай Александрович на русский манер. На самом деле не наших кровей был. То ли из немчуры, то ли из других басурман, я ужо не помню. Ещё со времён Петра таких много в Россию понаехало на государеву службу. Французов много осталось после того как их Наполеона под зад коленом прогнали из России-матушки.

– Бабушка! – сказала я укоризненно, давая понять, что она отклонилась от темы.

– На чём это я остановилась?

– На гусаре.

– А! Ну да. Со слов прабабки твоей, был он не только хорош собой, но смел и отважен. Из «чёрных» гусар, кажись. Полк такой знаменитый был.

– Я знаю, бабуля. Что дальше было?

– Что дальше? Елена наша тоже ему глянулась, и стали они встречаться тайком. Вот что дальше было. Чуть было не бросила мужа из-за этого прохиндея. А гусар этот бравый оказался заядлым картёжником. Проигрался в пух и прах. В то время неуплата карточного долга считалось большим позором и бесчестьем. Выход был один – застрелиться.

Прабабушка твоя узнала об этом случайно от его брата, который был вхож в дом, и имел с Иваном Петровичем общий интерес по части коммерции.

Ну так вот. Она, голубушка, промаялась всю ночь пока не приняла решение заложить одну из серёжек в ломбард, чтобы оплатить карточный долг этого пройдохи.

Знамо дело. Как задумала, так и сделала. С огорчения забыла, что в одну из серёжек был вставлен чёрный бриллиант, и про мужнины слова забыла о чудодейственности камня этого и важности для рода. Как раз эту самую серьгу её и угораздило в ломбард сдать.

На часть из вырученных денег заказала копию, а остальной частью попросила брата этого гусара оплатить его карточный долг, да таким образом, чтобы тот никогда не узнал имя своего благодетеля, а точнее благодетельницы.

Елена Николаевна знала, что Андрей Александрович – человек благородный и ему можно доверить столь деликатное дело.

Тот попенял ей, дескать это – бессмысленная затея, он неоднократно выручал своего непутёвого братца, да всё без толку. Но Елена Николаевна была непреклонна. К тому же она находилась на пятом месяце беременности от этого негодника.

Бабушка не жалела эпитетов в отношении бедного гусара. А в моём сознании вновь и вновь всплывал образ прабабушки со своим возлюбленным на балу и оживали ощущения невообразимого счастья от кружения в танце под музыку Штрауса.

– Танечка, ты меня не слушаешь или тебе неинтересно?

– Ну что ты, бабуля? Я просто вспомнила свой сон. Интересно – это не то слово. Мне всегда казалось, что такая любовь может быть только в кино.

Бабушка лукаво улыбнулась, прекрасно понимая, что её рассказ никого не может оставить равнодушным, и продолжила:

– Через некоторое время Елена Николаевна узнала от Андрея Александровича, что её гусар, расплатившись с карточным долгом, опять принялся за старое, и опять проигрался в пух и прах. Не зная, что делать, она надумала обратиться к своей бабушке, которая в ней души ни чаяла и готова была на всё ради счастья единственной внучки. Бабушка, Мария Андреевна, посещала тайный кружок, что и твоя прабабка впоследствии. Спитиров этих.

– Спиритов, – поправила я её.

– Точно. Их самых. Она якшалась и со знаменитой в то время колдуньей. Имя её я запамятовала. Так вот, Мария Андреевна решила обратиться к ней за помощью. Та, раскинув карты, сказала, что сможет помочь гусару отыграться, но её внучка обязательно должна вернуть серьгу с чёрным бриллиантом. Иначе, все мальчики, родившиеся в её роду, будут умирать, а сам род может исчезнуть. Как она ему помогла, не знаю, но то, что он отыгрался, знаю точно.

Я вспомнила «Пиковую даму» Пушкина, и подумала: «Может быть, внушила какими картами играть?»

Между тем бабушка продолжала:

– Дело было в аккурат перед Первой мировой. И по словам твоей прабабки, гусар её погиб на войне. У неё от всех переживаний начались преждевременные роды. И она родила недоношенного мальчика, который через несколько дней умер. А у самой Елены Николаевны началась послеродовая горячка. Никто не думал, что она выживет. Господь смилостивился. Тут уж было не до серёжки.

Когда, чудом оправившись от болезни, она вспомнила о словах колдуньи, выкупать серьгу уже было поздно – срок прошёл. Да и денег не было, а у мужа просить она не решалась. Так начали сбываться предсказания колдуньи. Всю жизнь корила себя, голубушка, за смерть и мужа, и сына и внука, да и за гусара своего злосчастного.

Видать, и вправду этот чёрный бриллиант силой волшебной обладал. Вот и весь мой сказ. А как я думаю, нужно было ей в церковь идти грехи замаливать, а не души покойников тревожить. Она хоть и верующей была, а такой грех на душу взяла. Поэтому до сих пор и не может успокоиться.

– А почему ты не взяла серёжку с собой как память о муже и Елене Николаевне?

А ты думаешь, покойница только к тебе во сне приходит?

Я с недоумением посмотрела на бабушку:

– И к тебе приходила?

– А то как же? За три дня перед моим отъездом сюда и явилась.

– Испугалась?

– Да нет. Живых надо, Танечка, бояться. А что может бесплотная душа сделать? Разве что предупредить о чём-то.

– Тоже в шляпке с вуалью была?

– Нет. В стареньком своём платьице, в котором умирала, но с аккуратно причёсанными волосами и двумя серёжками в ушах. Мне кажется, что она улыбнулась, но глаза были очень грустными. Это я хорошо запомнила. Она-то и дала мне знать, как серёжкой распорядиться.

– Прямо так и сказала, чтобы ты оставила её для меня?

Бабушка отрицательно покачала головой.

– Она только дотронулась рукой до одной из серёг, и в тот же момент её лицо начало как бы расплываться и заменяться твоими чертами. Я сразу же поняла, о чём она хотела сказать.

У меня мурашки забегали по телу.

– Да ты не бойся, – заметив испуг в моих глазах, постаралась успокоить меня бабушка. – Покойница не причинит тебе вреда. Она просто мне подсказку дала.

Начало смеркаться, когда бабушка закончила своё повествование. К вечеру Лаура со своим семейством вернулась домой.

Собираясь в обратный путь, я всё время пыталась проникнуться чувствами, которые мог испытывать заядлый игрок, поставивший на кон последнее, что имел, рискуя не только разориться, но и подчас поплатиться своей жизнью. Говорят, Достоевский написал свой роман «Игрок» за 25 дней в обмен на карточный долг.

Бабушка встала спозаранку, напекла пирогов, и, сунув мне огромный пакет, велела угостить маму с папой. Поскольку следующий день был выходным, меня провожали на вокзал всем семейством.

Когда из окна вагона я посмотрела на бабушку, моё сердце сжалось. У меня было предчувствие, что вижу её в последний раз.