Читать книгу Лахайнский полдень - Алексей Анисимов - Страница 3

Предвкушение интересного рассказа отразилось на лицах Светы и Семёна легким, почти детским волнением. Они устраивались поудобнее, будто в ожидании сказки на ночь. Загадочный сидел не шевелясь, словно собирал воспоминания из глубины памяти. Пауза явно затянулась…

– Пожалуй, налью себе чего-нибудь, – шепотом, как в кинотеатре, пробормотал Семён.

– Может, еще и попкорн закажем? – Светлана не удержалась от колкости, но в голосе звучала теплота. Она слишком хорошо знала повадки мужа.

– Почему бы и нет? – Семён расплылся в улыбке. – Кстати… может, действительно что-нибудь поесть закажем? Хотя в этой дыре вряд ли что-то работает в это время.

Он встал. Ковролин на полу приглушил шум шагов. Семён почти бесшумно подошел к маленькому холодильнику у входной двери и резко открыл его. Слабый свет мягко разрезал полумрак комнаты. Внутри звякнули бутылки.

– Кто-нибудь чего-нибудь будет? – последовал за тусклым светом и лязгом бутылок вопрос Семёна.

– Тоник, если он там есть, – попросила Света, приподнимаясь на локте.

– Мне просто воду, – тихо сказал гость.

Семён принялся перебирать миниатюрные бутылочки. Тоник для Светы, вода для гостя, вино для себя. Достал с верхней полки один бокал и вернулся.

– Спасибо, – сказала Светлана, принимая тоник. Банка оказалась ледяной и неуютной. Она бросила ее рядом на одеяло, не решившись открыть сразу.

Асахи же медленно взял протянутую ему бутылку. На секунду задержал взгляд на крышке, решая еще, с чего именно стоит начать.

– Спасибо… – он провернул крышку, послышался щелчок. Затем последовал небольшой глоток. – Понял. Начну, пожалуй, со службы.

Взгляд скользнул в темноту комнаты, будто сквозь нее он вглядывался в другое время.

– В восемнадцать лет меня, как и других сверстников, призвали в армию… Всех, кто родился на Урале, тогда считали особенно выносливыми. Нас распределяли в самые… боеспособные части Союза. – Он слегка улыбнулся, сдержанно, без гордости. – Я хотел служить. Когда узнал, что попаду на Тихоокеанский флот, обрадовался. Даже гордился.

Гость подбирал слова, словно пробуя их на вкус, прежде чем произнести. Светлана с интересом слушала, но больше саму речь, почти не вникая в смысл. Семён же откинулся в кресле, закинув ногу на ногу.

– Наверное, не стоит рассказывать подробно. Армия есть армия. А на флоте – только море рядом. Вы вообще знаете, как это – служить?

– Я из семьи военных, – быстро вставила Света, – а Сёма служил на Байконуре.

– Было дело, – подтвердил Семён. – После развала Союза. А вы когда?

– Начало восьмидесятых.

Асахи произнес это, немного растягивая последнее слово по слогам, и добавил:

– Тогда не мог представить, что Союз развалится.

– Значит, раньше меня лет на пятнадцать, – прикинул Семён.

– А вы хорошо сохранились, – вмешалась Светлана, чуть наклонясь вперед. – Думала, вы младше.

Японец коротко кивнул, поставил бутылку на стол рядом с креслом и потер ладонями колени, будто собираясь с силами.

– Тогда сразу к делу. К моему крайнему, как говорили на флоте, походу. Хотя он и стал последним. Но с него всё и началось…

Вышли в море. Боевую задачу рядовому составу подробно не объясняли. Не знаю, как сейчас, но тогда это не было принято. Сказали: идти на юг, обогнуть Японские острова и в нейтральных водах выйти к Филиппинам.

Мы зашли уже далеко, и тут поднялся сильный шторм. Высокие волны, шквальный ветер, проливной дождь – всё как положено.

На несколько секунд он вдруг замер, словно слушал что-то внутри себя. Потом слегка прищурился, будто ощутил на лице морской ветер. В памяти начали постепенно оживать какие-то обрывки. Корабль взлетает на волну… Резкий крен. Нос судна медленно переваливается через гребень – под ногами невесомость. Несколько секунд – и резкое падение. Впадина между валами темная, глубокая, как провал. Внутри всё сжимается. Глухой тяжелый удар, брызги – палуба подскакивает, скрежет металла. И тут уже следующая волна бьет сверху – грохот, будто вода хочет переломить сталь. Судно воет и устало взлетает на новую волну…

– Корабль военный, советский. Значит, крепкий… – как мантру, монотонно проговорил Асахи и, очнувшись, продолжил быстрее: – Я не боялся. Нет. Думал, уже морской волк. Оказалось, зря. Море опасно… всегда. Даже в ясную погоду. А тут ночь, ненастье…

Слушая своего нового знакомого, супруги отчетливо замечали акцент. Тот говорил неспеша, словно вытаскивая забытые слова из глубин памяти. Иногда растягивал звуки, придавая русским фразам характерную интонацию иностранца.

– Ночью, на дежурстве, нас с напарником вызвал командир. Одну шлюпку сорвало с креплений. Осталась болтаться на страховочном тросе. Это опасно – может повредить корпус. Тогда проблемы будут посерьезнее. Надо ее закрепить. В крайнем случае – сбросить в море. Получили приказ: решить проблему на месте. Мы взяли сумки с инструментами и вышли на палубу…

Он чуть откинулся назад. Взгляд его скользнул мимо комнаты куда-то в сырую темноту той ночи: удары волн, под ногами скользко, ветер бьет в лицо. Палуба скачет, но идти нужно. Они с напарником медленно продвигаются, держась за поручни. Наконец, шлюпка. Она яростно болтается на тросах, будто рвется на свободу…

– Добрались без происшествий. Показалось даже, что шторм немного затих. Теперь главное – сделать всё быстро. Мы и приступили. Один остался на палубе вязать концы. Второй должен был залезть внутрь. – Он слегка пригладил волосы, как будто решался на что-то. – Полез я. Мне было страшно, но… не возникло мысли даже отправить вместо себя кого-то другого.

Светлана слегка нахмурилась. Семён же посмотрел на Асахи с пониманием. Лицо гостя разглядеть во мраке комнаты было трудно, к тому же тот опустил глаза, вспоминая, в каком порядке всё делал тогда.

– Шлюпка тряслась. Приходилось ждать момента, чтобы продвинуться. А внутри к тому же мешало весло. Тяжелое, длинное – оно слетело с крюков. Болталось, прыгало и било по ногам. Я решил вернуть его обратно…

– А выкинуть? – скептически спросил Семён. – Проще ведь…

– Борта высокие. Пришлось бы встать в полный рост, чтобы перекинуть весло за борт. Нет, слишком рискованно. Я решил – проще повесить обратно на крюки. – Асахи замолчал. Стало слышно, как капает вода в ванной, медленно, с паузами, будто тиканье часов. Он заговорил снова, но уже быстрее: – Я поднял весло, длинное, скользкое. Шлюпка била о борта корабля, и вместе с ним меня мотало как тряпичную куклу. Ноги дрожали от напряжения. И тут… удар. Мощная волна. Откуда она взялась?! Меня подбросило и перевернуло в воздухе. Под ногами пустота… – Он помедлил. – Я не успел даже испугаться. Полетел вниз. За борт. Помню, меня долго кружило в воде, как в невесомости. Или, скорее, затягивало куда-то, как в воронку. Слышал лишь шипение воды. Одежда сразу прилипла к телу – сжала как в чехле. Сумка на груди камнем тянула вниз. А где вообще верх?! Я не понимал. Чувствовал только, как бок горит от удара. То ли о воду, то ли о борт шлюпки. Для крика воздуха нет – вокруг глухая плотная вода…

Светлана приподнялась на спинке кровати и подтянула одеяло. В комнате было тихо. В полутьме лицо гостя будто побледнело – или это был лишь обман тусклого света.

– Я был без сознания, наверное. Или в шоке. Поэтому не понимал, что происходит. Но тут услышал этот звук. Сначала низкий гул. Потом – четкий, ритмичный. Винт корабля! Он быстро приближался. Я уже различал, как лопасти режут воду близко от меня. Такие глухие, жуткие удары.

Асахи провел ладонью по плечу, будто почувствовал холод или защищался от чего-то в темноте. Семён заметил это движение. События той ночи оживали в его воображении. Он представил себя в такой ситуации. Эту панику. Попытки спастись. Резкий рывок рукой. Еще раз. Ноги не помогают – мешает обувь. Сумка на груди. Ему надо быстро отплыть! Хоть немного. Хоть куда-то… Но тянет вниз. А в легких уже нет воздуха, они пусты… Семён тяжело выдохнул.

Асахи же продолжил:

– И тут – толчок. Рывок вперед – прямо на винт. В эту мясорубку… Но меня резко тянет куда-то выше. На поверхность. Винт прошел надо мной. Слышу всплеск воды. Наконец-то воздух! Делаю судорожный вдох. А наверху не лучше. Шторм в воде страшнее, чем казался с палубы: гром, волны, ветер режет лицо. Я пытаюсь вдохнуть, но воздух не входит в грудь. Боль в боку жуткая, как ребра сломаны…

– И что вы… – начал Семён, но осекся.

– Греб одной рукой. Ноги помогали – насколько могли. Всё время захлебывался, уходил под воду. А потом – неожиданный хлопок по спине. Словно рука. Что-то твердое ударило сзади. Я обернулся – весло. То самое, из шлюпки! Оно будто нашло меня. Крутилось рядом и… предлагало: держись за меня!

Он на миг закрыл глаза и слегка улыбнулся. Асахи вспомнил, как пальцы цепляются за гладкое дерево. Оно мокрое, скользкое, крутится в воде. Но – твердое! Не уходит вниз. Держит. Плечи дрожат. Ноги судорожно бьют по воде. Но можно дышать! Медленно, осторожно. Вдох глубокий. Настоящий…

– Весло спасло мне жизнь. Если бы не оно, не протянул бы и минуты.

Светлана еле слышно вздохнула. Она прижалась к спинке кровати, натягивая одеяло выше. Семён смотрел на бокал в руках, будто ждал, что увидит в нем какой-то ответ. Асахи не замечал их. Мыслями был там. Делал гребок. Еще один. Рука. Ноги. Дышать. Главное – дышать! Коротко. Осторожно. Плеваться водой. Но не отпускать весло. Шторм нападал, крутил. Волны хлестали, как удары исподтишка в уличной драке. Море играло им, словно мячом: туда-сюда, вверх-вниз…

– Я отдышался, – продолжил он. – Теперь срочно нужно было сбросить всё лишнее. Иначе долго не протяну.

Он говорил спокойно, но в нем чувствовалось сдержанное напряжение, ведь каждое воспоминание вновь возвращало в холод темной воды.

– Сначала ботинки. Один, потом другой. Уже легче. Потом – сумка. Инструменты тяжелые, как камни. Пассатижи, молоток, отвертки – всё шло на дно. В сумке всегда есть непромокаемый пакет. Мы хранили так фонарь, спички. Его я не выкинул. Почему – не знаю, что-то удержало. И тут вдруг осенило: ремень! Можно же обвязать весло и не терять силы.

Он поднял руку, показывая, как именно зацепил лямку. Пальцы двигались, точно повторяя действия тех секунд.

– Я просунул ремень, обернул вокруг весла и затянул. Тело прижалось. Плотно. Стало легче, держался теперь без лишнего напряжения. – Он вдруг рассмеялся, тихо, устало. – Почти уютно, – пробормотал он. – Я даже закричал. От радости, но с резкой болью…

В комнате никто не засмеялся в ответ. Только дождь за окном слегка усилился, как аплодисменты раздались с улицы. Светлана перевела дыхание. Семён чуть подался вперед. А гость всё смотрел в темноту, будто увидел там кого-то. Может, самого себя, молодого, вцепившегося дрожащими пальцами в то деревянное весло и впервые почувствовавшего – жив.

– А крикнуть о помощи? – спросила Света, чуть наклоняясь вперед. – Корабль ведь был совсем рядом…

Асахи даже вздрогнул. Вопрос будто обжег.

– Даже не пытался. Я… задыхался. Кричать было невозможно – боль в боку, в груди. Да и какой смысл? – произнес он с легкой досадой. – Шум адский. Ветер, грохот волн, рев океана. Голос просто растворился… Никто не услышал бы.

Он покачал головой, словно сам удивился, как остался тогда жив. Семён нахмурился:

– Подождите. На военном корабле никто не заметил, что вы пропали?

– Нет, – голос зазвучал сухо, почти бесцветно. – Да, странно. Очень. Напарник обязан был сразу поднять тревогу! Он видел, как я полез в шлюпку… – Асахи откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки. – Ни тревоги. Ни вспышки прожектора. Судно просто ушло…

За окном на улице что-то завыло. Ветер или сирена, было не разобрать. Светлана поежилась, будто кто-то невидимый окликнул ее.

Асахи был уверен, что его тогда бросили. На самом же деле второй матрос, которого смыла та же волна, даже не всплыл на поверхность: ударился головой о борт шлюпки, потерял сознание и утонул. Шторм отступил на мгновение, и вахтенные, должно быть, не допустили мысли, что волна могла смыть сразу двоих. Подумали, что те перешли в другой отсек. Поэтому отсутствие двух матросов долго оставалось незамеченным на корабле…

– Прошел, наверное, час. – Он чуть наклонил голову, вспоминая точнее. – Может, больше – два. Не знаю, время в шторм не ощущается. Тучи стали расходиться, и в небе появилась луна. Свет упал на воду. Она засеребрилась, будто превратилась в жидкое стекло. Это было чудо! Волны еще высокие, но уже не такие… враждебные. Я подпрыгнул на одной и увидел тень. Где-то далеко. Сначала еле заметную. Потом очертания берега. Скалы там – как стена. А затем появились… белые барашки.

– Кто? – переспросила Света.

Асахи усмехнулся:

– Иллюзия такая. Когда волна бьется о подводную отмель, с большого расстояния кажется, будто там стадо белых барашков. Я обрадовался: значит, берег близко. – Фраза прозвучала легко, однако в голосе чувствовалось внутреннее напряжение: барашки выглядели слишком невинно, чтобы в итоге оказаться настолько опасными. – Из темноты начало проступать нечто. Тень словно становилась плотнее. Сначала просто пятно. Потом дуга. Полукруглая арка торчала из скалы. Я присмотрелся: это вход. Вход в длинный тоннель. Он был широкий и вел внутрь, в самую толщу горы. Будто в сердце. Я приблизился вплотную и испугался… – Асахи потер ладонью лицо, как бы прогоняя воспоминания того момента. – Передо мной зияла пустота. Это был не просто мрак – тяжелая, плотная тьма. Туда мог провалиться целый корабль. И в этот момент волна толкнула весло внутрь. Меня просто засосало в темноту.

Поток воды внутри оказался не сильным, но направленным. Как дорога. В тоннеле было удивительно тихо. Я даже почувствовал покой. Шум остался за спиной, а внутри ни ветра, ни грохота. Помню этот звук капель. Они падали с потолка и отражались от выпуклых стен. Как в пещере. – Асахи слегка улыбнулся, тепло, но всё еще тревожно. – Мне показалось, что я в гроте. Что там можно спрятаться… от всех проблем.

Светлана прижала к себе банку с тоником. Та уже была теплой, но ей его не хотелось. Семён скрестил руки. В комнате на секунду стало необычно тихо. Как в гроте. Даже шум дождя за окном словно бы утих.

– Поток воды нес меня дальше, вглубь. Не быстро, но уверенно. Пока плыл, пытался угадать, для чего этот тоннель. По ширине он явно подходил для судов, но потолок… Слишком он был низкий. И тут осенило: арка на поверхности могла быть частью чего-то. Под водой наверняка она замыкалась в кольцо. В трубу, наконец. Тогда выходило, тоннель не для надводных кораблей, а скорее для подводных. – Асахи на миг закрыл глаза. – Подводные лодки, – тихо добавил он. – Этого еще не хватало!

– А что в них плохого? – наивно спросила Света, искренне удивившись.

Он улыбнулся уголками губ.

– В самих лодках – ничего. Но если тоннель для них, значит, внутри военный объект. Не наш! А я, на секунду, моряк советского флота. Формально выполняю боевое задание, хотя и не знаю, какое именно.

– Ничего хорошего, – кивнул Семён с пониманием. – Как если б у нас на Байконуре натовский солдат вдруг объявился.

– Вот именно, – подтвердил Асахи. – Скорее всего, тоннель прикрывал подлодки, когда они погружались или всплывали. Но японская база или американская? Понять пока было сложно. Оставалось гадать, вспоминать наш маршрут. – Он провел рукой по колену, мысленно прокладывая путь. – За день до шторма мы прошли южнее Кюсю. Это самый южный из больших Японских островов. Дальше – длинная цепь мелких островов. Целая гряда. Тянется дугой на юг, почти на полторы тысячи километров. Называется Рюкю. Самый крупный там остров Окинава. – Асахи замолчал, но, вспомнив что-то, быстро добавил: – А в конце этой цепи – Тайвань. Но туда вынести меня никак не могло. Слишком далеко. – Он вздохнул. – Поэтому я начал морально готовиться к аресту. К допросам. Возможно, пыткам. Ну а как иначе?! Я не просто потерпевший бедствие. Я, по их логике, шпион. Незаконно проникший с советского военного судна. Без документов… Для меня всё было нехорошо. Помню, размышлял, какой плен хуже: японский или американский?

– Лучше никакой! – быстро сказала Света.

– Если выбор есть, конечно! – Асахи впервые по-настоящему улыбнулся. – Тут передо мной появились ворота. Внутри тоннель перекрывал шлюз. Рядом с ним показалась платформа – небольшой бетонный выступ. Справа стена тоннеля прерывалась, и там – короткий причал.

Из воды торчали какие-то опоры. Не лестница, но что-то вроде. Я подплыл ближе. Оказались обычные швеллеры. Металл ржавый, но крепкий. Они торчали из стены и вели вверх, как ступени. Встав на нижний, сразу отцепил весло и почувствовал, насколько оно меня держало. Я быстро забросил сумку наверх, но вылезать из воды не стал.

Асахи прикрыл глаза, вспоминая тот самый момент. Вода спокойная. Тело расслабленное. Никакой боли. Только тишина. Рядом весло. Оно качается на воде. Мягко. Плавно. Он только смотрит на него – не держит. А оно уплывает. Лунный свет играет вдали на входе в тоннель, и дерево поблескивает – весло будто прощается. И удаляется всё дальше.

– Весло уплывает, а я почему-то даже не думаю, что оно может еще пригодиться. Мысленно попрощался с ним, и весло ушло. А я остался… в безопасности. Ну, так мне еще казалось. – Он покачал головой. – На площадке было совсем темно. – Голос Асахи стал медленнее, осторожнее. – Сумка. Я разорвал герметичный пакет и сразу достал фонарь. Включил – работает. Посветил вокруг – ничего. Свет упирался в глухие стены. Пусто. Холодно. Только ровные бетонные плиты. А в одной из них проём. Похоже, когда-то там стояла массивная дверь, но остался только ржавый короб. Как челюсти дракона – открытые навсегда. А внутри них тьма. Плотная, как чернила.

Светлана снова поёжилась, подтягивая одеяло выше, до подбородка.

– Выглядело зловеще, – тихо добавил он. – Пришлось собраться с духом и войти. Выбора-то уже не было – весло уплыло.

Перед самым входом я почувствовал: из него идет теплый воздух. Свежий: ни гнили, ни сырости. Значит, внутри есть выход. – Он медленно водил пальцами по колену. – Я зашел, не понимая, что этот шаг изменит всё…

В комнате стало совсем тихо. Супруги переглянулись в темноте. У них возникло одинаковое ощущение: они слушают не рассказ, а чью-то исповедь.