Читать книгу Лахайнский полдень - Алексей Анисимов - Страница 5

Напряжение отпускало. В сознании что-то отозвалось: внутренний подъем, надежда. Она поднималась изнутри: надо бороться… но сил не осталось – он слишком вымотан. Полностью.

Решимость постепенно улетучивается, растворяется в глубине и пропадает. Ноги подкашиваются, не держат – вместо суставов камни. Губы пересохли и потрескались. Даже язык кажется чужим, инородным.

Пить! Как же хочется воды! И надо сделать шаг. Хотя бы один…

Но перед глазами чернота. Как воронка. Она начинает вращаться. Сначала медленно. Потом сильнее…

Головокружение приходит резко, как удар в живот. К горлу подступает тошнота, резкая, до горечи во рту. Тело тяжелеет, будто его заливают свинцом. Держаться на ногах всё труднее, и спина неожиданно упирается о стену. Только на ней и удержался. И всё! Чернота сомкнулась. Не снаружи, теперь уже в голове. Сознание оборвалось, будто решило: дальше без меня…

Очнулся не сразу. Сколько прошло времени – неизвестно. Ощущения вернулись, но тускло, будто свет пробил мутное стекло. Тело вытянуто. Под ним холодный пол. Вокруг та же тьма. Глухая, плотная, как бездна того пустого канала, обволакивает со всех сторон.

Страшно! Надо осмотреться, но разум ускользает. Приходит сон. Тяжелый. Мертвецкий. Как провал между высоких волн…

С первых же мгновений закрутилось нечто странное. Какое-то движение. Вдали появился водоворот: искры, цвета, звезды… Мерцающие, живые. Всё это медленно собирается в яркую спираль, зовущую, плотную. Она переливается и несется прямо на него. Приближается и в какой-то момент поглощает. Целиком. Он падает, как в детстве на качелях. Когда живот уходит вниз. Но страха нет. Напротив, почти радость и даже легкий восторг. Ведь можно кувыркаться, нырять, парить в воздухе. Вокруг свет, вихрь, вода, но это падает глубже, всё стремительнее вниз…

И тут – темнота. Внезапно, будто кто выключил свет. Всё сразу сжалось в черную точку. Скорее, в твердый камень. Который и затягивает в трубу или, точнее, колодец. Вокруг уже ни красок, ни образов – густая чернильная темнота и нарастающий гул. Как огромный винт корабля…

Вдруг предчувствие, скорее уверенность: снизу навстречу несется что-то твердое. Смертельное. Дно колодца! Сейчас случится удар! Страх сковывает всё, сжимает еще сильней. Легкость исчезает. Тело не парит – падает. Оно и есть этот камень! За секунду до удара – крик.

Пронзительный, резкий голос как лезвие разрезает черноту…

Та же тьма, но глаза теперь открыты – он проснулся. Несколько секунд в ушах звенит эхо. Чей это был голос? Его?!

Постепенно возвращается сознание: тот же холодный пол, кирпичная стенка за спиной и липкая темень. Однако что-то поменялось. Темнота будто затаилась. Как стая шакалов, почуявших льва. Голова тяжелая, взгляд мутный.

Что это?!

Вдалеке тонкая, едва заметная жилка света прорезает мрак. Как трещина в стекле, за которой другой мир. Призрачный, размытый. Свечение растекается по полу легким туманом. Взгляд на секунду замирает на нем, но шея болит так, что мышцы не держат. Голова сама опускается на пол. Тяжело…

Он лежит неподвижно. Вслушивается в себя, в темноту. Тело будто слилось с бетоном и в какой-то момент перестало понимать, чье оно вообще. Военного? Советского матроса? Спасшегося в шторм моряка? Или просто тело, брошенное под землей…

Судно ушло. Его никто не искал. Он выполнял приказ, который толком не знал. Может, и не было ничего? Даже крика, а всё это лишь воспоминания. Остатки какого-то дурного сна.

Имя?!

Собственное имя вызывает сомнения! Нет, как его зовут, он помнит. Но это почему-то кажется чужим. Слишком четким для такого состояния. Слишком оформленным. И хочется удержать в голове хоть что-то конкретное: название корабля, цвет морской формы, лицо мамы… но не получается. Всё ускользает. Темнота будто стирает его, превращая в ничто. Тело без имени, без задач, без прошлого.

Человек?!

Ведь его теперь даже не видно. Он скорее звук. И тот затихает. Страшно! Даже не от самой темноты, а от того, что она заменяет. Поглощает. Постепенно заполняет его место в жизни. Будто само подземелье дышит сквозь него.

Но вот вновь пробилось ощущение: кто-то есть рядом. Не только чернота! Надо поднять голову, осмотреться… Глаза снова упираются в свечение. Уже и забыл о нем! А оно на месте. Стало ярче как-то.

Но что это?!

С усилием ему удается перевернуться на живот. Голова кружится. Тело чудовищно тяжелое. Подняться на ноги невозможно. Остается ползти. В ушах звенит. Странные шорохи подползают со всех сторон. Кто-то зовет, но… другим именем. Словно зов не ему, а тому, кем он был когда-то. Или только будет?

И вот странное свечение уже совсем близко. И оно – правда! Не иллюзия. На полу перед ним мерцает широкий круг: холодный голубой свет. В него можно просунуть руку. Свет этот не пугает, наоборот, хочется спрятаться в нем. Он кажется островком, защитой от вязкой черноты. Еще несколько метров внутрь круга. А там уже перевернуться на спину и замереть…

Да, так лучше! Где-то высоко перед глазами точка. Переливающаяся, неясная. Оттуда льется этот приглушенный свет. Но откуда он там и что это вообще, нет даже желания думать. Даже пусть точка эта сейчас лишь в голове, но она дарит облегчение: смотри, не сопротивляйся, не борись…

И тут – резкая вспышка! Как удар. Яркий белый свет сильно бьет в глаза. Словно взорвалась звезда, а он оказался в эпицентре.

Свет мгновенно ослепил. Щуриться, закрывать лицо руками бессмысленно: перед глазами раздуваются зеленые пятна. Но свет не столько видимый. Он жаркий, физический. Волнами проходит через кожу, плечи, руки. По телу растекается тепло. Необъяснимое, живое. Какая-то сила! Внутри что-то просыпается. Боль исчезает, а вместе с ней уходит страх.

Он умирает?!

Наконец-то! Вот она, смерть! Конец всему, мучениям в первую очередь. Это видение! Тоннель, яркий свет в нем – точно как и описывали ее. Смерть!

Но внутри медленно просыпается странное чувство. Обратное. Какая-то свежая сила! Чистая энергия разливается в теле. Сознание проясняется. Он уже понимает, что лежит на полу в старой военной шахте. Он – советский матрос. Он спасся в шторм. Корабль. Шлюпка… Он всё вспомнил и резко поднялся. Сел на пол. Боли нет. Тело легкое. Голова ясная. Сверху прямо на него светило солнце. Настоящее, жаркое, ослепительно яркое.

Он отполз в сторону. В потолке зияло широкое отверстие, через которое лился солнечный свет, растекаясь по большому залу. На своде необычный узор – хризантема со множеством лепестков. Тогда он не понимал, что смотрит на императорский знак: красивые лепестки, которые изящно сходились в круг, внутри которого был колодец – шахта. А сквозь нее в подземелье чудом пробился солнечный луч.

На стене напротив – красивое широкое панно. Опять красно-белый флаг: лучи от круга расходятся во все стороны. Но здесь не нарисовано, а красиво выложено из камня и стекла. Свет отражается от мозаики и рассыпается по залу яркими искрами…

И вдруг он начинает слабеть. Круг света на полу медленно сужается. Яркий столб заметно сжимается и бледнеет. Солнце покидает шахту?!

Тьма, словно очнувшись от удара, сразу отвоевывает пространство обратно. В теле зарождается дрожь. С каждым захваченным сантиметром темнота словно выжимает воздух из легких. Он резко вскакивает. В ногах легкость – ни боли, ни усталости. В стене показался узкий коридор. Нужно бежать отсюда!

Но там закрытая металлическая дверь. Тело бьется в нее. Глухо. Бесполезно. Быстро назад, в зал!

Луч почти угас. Свет вспыхивает напоследок и исчезает. Резко, как и появился. Воздух будто тоже уходит вместе с ним. Тьма смыкается, но не в голове, не перед глазами. Он почти не дышит, чтобы удержать в памяти эту последнюю вспышку. Она как фотография. Оттиск зала. Вот флаг. Вот окно, в которое он провалился с выступа. Потолок с хризантемой. Что-то еще… Черное, небольшое. Как пятно на гаснущем в сознании снимке.

И тут в беспросветной темноте промелькнула чья-то улыбка…

Асахи встряхнул головой. Рассказывая, он пережил это так явно, что какое-то время даже не мог понять, где он. Убедившись наконец, что он в гостиничном номере, тихо продолжил:

– Я пересек зал в темноте и подошел к дальней стене. Начал ощупывать. Пальцы наткнулись на гладкую поверхность. Корпус. Циферблат. Трубка… Телефон?!

Сжав рукой толстый шнур, несколько секунд стоял, не веря своим чувствам. Было страшно. Я боялся услышать пустоту в трубке. Секунда. Вторая… Я сорвал ее. И сразу гудок. Резкий, как удар в грудь. Телефон был жив. И я тоже!

За окном давно уже стемнело. Но ни разница во времени, ни перелет, ни дорога из Лондона не могли пересилить то странное любопытство, которое сейчас взяло верх над усталостью. Никто из супругов не двигался и, казалось, даже не дышал. Тишина сделалась почти осязаемой. Словно сама улица за окном прислушивалась.

Семён сидел почти не шевелясь. Бокал в руке давно опустел, но он забыл о нем. Мыслями он находился сейчас далеко, видимо, тоже застрял в той шахте.

– Вот это да… – не выдержала Света, но осеклась. Она словно испугалась собственного голоса и как-то особенно внимательно посмотрела на японца.

– Но куда вы позвонили? – всё-таки решилась спросить она. – Как вообще догадались, какой номер набрать?

Асахи улыбнулся.

– В детстве дома был похожий аппарат. Разве что чуть меньше. Может, и вы застали такие же. Помните, выбираешь нужную цифру на диске и крутишь пальцем. Не успел – отбой: слышались короткие гудки. Они же, если номер занят или отключен. Вот я и начал крутить с единицы. А после второй – сразу короткие гудки. Значит, номера двухзначные! – Он подмигнул. – Дальше проще: набирал все двойные номера.

Подряд: «один – семь», «один – восемь», «один – девять». Когда добрался до пятого десятка, трубка замерла, линия не выдала отбой. Я застыл в шоке. И тут слышу в динамике тихие длинные гудки. Куда-то дозвонился! – Асахи подождал мгновенье и закончил: – Тогда я не знал, но мне ответил оператор гарнизона сил самообороны на Окинаве. Что он подумал в тот момент, представить не могу. Но, услышав голос, я закричал: «Мэйдэй, мэйдэй! Помогите! Хэлп!»

Семён посмотрел на окно, видневшееся в щели между шторами. По стеклу медленно стекали редкие капли дождя.

– Если бы не услышал лично, наверное, не поверил бы, – произнес он негромко. – Даже представить трудно, как вы пережили это…

Светлана прислонилась к спинке кровати и выдохнула:

– Как будто сама побывала там… в этом подземелье. – А что это был за свет? – живо добавила она. – Вы сказали: солнце! Но откуда оно под землей?

Асахи кивнул на полоску света на полу.

– Лахайнский полдень.

– Что? – два голоса слились в один.

– На Гавайях есть такой город, Лахайна4. Два раза в год там можно наблюдать редкий феномен: в полдень в зените солнце оказывается строго над головой.

– Слышал о таком, – кивнул Семён.

– По-научному «подсолнечная точка». Лучи стоят вертикально: Солнце на минимальном расстоянии от Земли. На природе, в общем-то, ничего особенного не видно. Но в городе, где много столбов, домов, колонн, полностью пропадают тени.

– Подождите, с тенями ясно. При чем тут бункер? Да еще глубоко под землей… – Светлана никак не могла понять, о чем идет речь.

– Вертикальный луч может проникнуть на любую глубину. Через шахту, трубу, колодец достать куда угодно. Длится это всего несколько минут. Солнце уходит из точки быстро, и лучи уже падают, как обычно, под углом.

– Но вы же не на Гавайях были, – медленно проговорила она.

– Да. Такое случается не только там. Назвали феномен так, потому что на Гавайях точка проходит по городу. А вообще из-за наклона Земли она дрейфует вдоль экватора. По спирали между тропиками.

Света вздохнула – то ли поняла, то ли решила не мучить дальше расспросами.

– Ничего сложного, дорогая, – поспешил успокоить ее Семён. – Видимо, сверху в тот зал – или храм императорский, чем он там был, – вела вертикальная шахта.

– Так и есть, – кивнул Асахи. – Колодец глубиной сто метров. Он соединял секретный командный пункт японского морского флота с поверхностью высоко в горах. Но было это давно, во время войны. Может, вентиляция, даже не знаю. Мне не сказали: объект как-никак военный.

– Логично! – с восторгом подтвердил Семён. – У вас просто фантастическое везение! И сколько, говорите, солнце светит в эту точку?

– Если точно – с 12:17 до 12:22.

– Пять минут всего? – подсчитал Семён. – Феноменальное везение! – Он будто был не в силах поверить в историю их соседа по номеру.

– Да. И повезло, что база японская, – добавил Асахи. – Они сохранили ее. Даже телефон оставили. – Он словно засомневался. – Но удивляет другое. Солнечный свет… Солнце – оно же так часто с нами. Почти каждый день. А мы и не замечаем. Я не ощущал его никогда настолько… как часть себя. А тогда, именно под землей, это случилось. И теперь это чувство света внутри… силы, что наполнила меня, осталось.

Я точно знаю: когда хочется сдаться, нужно верить: свет летит, мчится к тебе! Он оторвался от какой-нибудь далекой звезды. Ты даже не видишь его, но ждешь, и он уже внутри, часть тебя.

Наступила пауза.

– Такая личная история, – прошептала Света. – Понимаю ваши сомнения. Вы не хотели рассказывать… Но почему решились? Вы сказали, сегодня какой-то особый день?

Асахи посмотрел в окно. За ним лишь густая темнота – было уже далеко за полночь.

– Сегодня восемнадцатое августа. День лахайнского полдня на том острове. Мой день рождения.

– Вот это да! – оживился Семён.

– Эта дата, кстати, в моем японском паспорте, – добавил с улыбкой Асахи.

– Поздравляем! У нас же есть шампанское! Давайте откроем его! – Семён вскочил с кровати.

– Подожди, Сёма, – взмолилась Светлана. – А как вы стали японцем? Что произошло после?

– После? – Асахи задумался. – После я встретил Учителя… – медленно произнес он и тихо добавил: – И обрел Отца.