Читать книгу Письмо сестре, или Комментарии к эпиграфам - Алексей Богданов - Страница 42

Уж не знаю, но мне кажется, что это был ребёнок, который, ещё ползая на четвереньках, нашёл где-то старый погон − возможно, отцовский или дедовский. Выцветшие звездочки этого погона, пришитые к жёсткому куску материи, приглянулись мальчишке, и погон стал его любимой игрушкой и сокровищем.

Дед малыша начинал свою карьеру в НКВД и далее служил по той же части; отец также боролся с внутренним врагом, и в конце концов обосновался в Следственном Комитете. Он был непререкаемым авторитетом для нашего пацанёнка. Немудрено, что глядя на отца, мальчишка очень хотел стать милиционером. Они регулярно смотрели вместе ментовские сериалы, и частенько отец восклицал: «Во молодежь пошла!» При этом он трепал сына за плечо и глядел на него с надеждой.

Нашего героя звали Джонни [имя изменено].

Помимо найденного погона, Джонни очень любил нагрудные, в том числе наградные, знаки отца. Но к ним доступ был предельно ясно ограничен: отец строго-настрого запрещал Джонни лазить в его письменный стол, а ордена и прочие интересные штуки вообще были заперты в самом нижнем ящике.

Мальчик рос, и ценность найденного погона со звёздочками росла вместе с ним. К совершеннолетию Джонни с восхищением уяснил себе таинственную и поразительную мысль о том, что менты – это бандиты, а бандиты – это и есть менты. Эти фразы часто звучали на кухне в различных вариациях и запомнились ему как непреложные, реальные истины. Отец и его сослуживцы не раз использовали их в своих разговорах. Часто можно было услышать такие реплики:

− Да срал я на этот закон! Я и есть закон! Что я в протоколе напишу, так и будет!

− Представляешь, этот придурок что-то там вякал про какие-то права! Вот урод! Я его быстро дубинкой угомонил!

− Не-е, братан! Работают пусть всякие упыри! Пускай работают и платят, суки, налоги! Вот мы с тобой − менты, и нам ничего не будет! Главное – не борзеть! Наливай!

− Какая, на хрен, тригонометрия! Какой, бля, Географический диктант! Ты чё, дебил? Тоже мне, профессор!

− Грёбаный йод! Опять завтра с бодуна ехать на эти сраные следственные мероприятия.

– Слыхал, чё президент сказал?! Власть должна быть сильной!

– АУЕ!

– Урурý!

− За Путина!

Воспитание Джонни получил соответствующее. Его мать была тихой, незаметной женщиной.

Милиция была переименована в полицию. По этому поводу был устроен грандиозный праздник, в котором Джонни принимал активное участие: лихое грубоватое веселье отца и его друзей в тот день завораживало юношу до трепета. Уверенность, с которой отец смотрел в завтрашний день, ещё больше утверждала в Джонни намерение стать таким же.

В школе Джонни был твёрдым троечником и с презрением относился к отличникам. Зачем быть отличником, если тебе гарантированы ментовские погоны? В том, что такая гарантия есть, Джонни не сомневался: во-первых, поможет отец, а во-вторых, Джонни взрослел и видел, что новый культ личности уже народился и что страна уверенно превращается в полицейское государство – и это не могло не радовать, так как сулило ему большие перспективы.

Обучение в полицейском училище окончательно укрепило в Джонни веру в себя и в свои возможности. К концу учёбы надо было определиться и выбрать сферу деятельности: торговля наркотиками или оружием, продажа прав и свобод, крышевание бизнеса, рэкет, вымогательство или т.п. Джонни выбрал уголовный розыск и поступил стажером в Следственный Комитет, под крыло к отцу, и здесь открыл для себя простые, но эффективные методы работы с обвиняемыми и подозреваемыми.

Найденный в детстве погон превратился для Джонни в фетиш, и ему это нравилось. Он стал носить его пришитым изнутри к правой штанине. В каком именно месте, я вам не скажу, потому что не знаю.